Русское
Шрифт:
Выполнен он был столь совершенно, что на мгновение у нее перехватило дыхание, ведь крошечная резная лодочка напомнила ей работы брата.
– Это тебе, – сказал он и стал настаивать, чтобы она оставила игрушку себе.
В тот день он снова проводил ее до постоялого двора.
После этого они стали часто встречаться. Он всегда был добр к ней, чаще слушал, чем говорил, и вскоре она обнаружила, что ему свойственна какая-то робость, сдержанность, которая пришлась ей по нраву.
Когда они бродили по улицам города, он иногда
Янка узнала, что существуют десятки способов рубить избы. Бревна можно было обтесать круглыми или квадратными, их можно было положить так и эдак, при помощи врезок и врубок. То, что для нее виделось бесконечным рядом прочных, довольно грубых деревянных домов, спутнику ее представлялось чередой сложных головоломок, которые он и сам мог решать и которыми можно было залюбоваться, проходя мимо.
– Есть столько способов построить обыкновенную избу, что и не перечесть, – сказал он ей. – И искусным новгородским плотникам все они ведомы.
Однако, хотя он высоко ценил этот город и знал в нем каждый дом, Янка вскоре обнаружила, что Пургас тоскует по родным лесам своего детства.
– Мы жили в лесах, почти на самом берегу Волги, – поведал он ей. И все вспоминал о деревьях и травах своих родных краев. О зданиях и сооружениях он говорил как истинный мастер, но стоило ему упомянуть о своих лесах, как на лице его появлялось выражение мечтательной отрешенности, и она преисполнялась к нему жалостью.
Но самое большое потрясение она испытала на четвертый день их знакомства. Она стала в церкви перед иконой, изображающей Христа, который держал в руках открытую книгу, где были написаны какие-то слова.
– «Судите не по наружности, но судите судом праведным», – вслух прочитал Пургас.
Она в изумлении воззрилась на него:
– Ты тоже умеешь читать?
– Да, научился здесь, в Новгороде.
Мордвин, лесной житель, а ведь умеет грамоте.
В этот миг Янка приняла решение.
Тем вечером она отправилась к боярину Милею и рассказала, чего хочет.
– Что ж, – промолвила она под конец, – ты получил от меня все, чего желал. Помоги мне, боярин?
К ее удивлению, он добродушно улыбнулся. И даже дал ей несколько полезных советов.
– Ну-ка, повтори имя того торговца и напомни, где он живет, – сказал он. И добавил: – Но ты же не знаешь наверняка, захочет ли этого он?
Она кивнула головой.
– Думаю, да, – ответила она.
На следующее же утро, не теряя времени, Милей все устроил.
– Разумеется, мне это влетит в копеечку, – криво усмехнувшись, заметил он. – Впрочем, попы одобрят. Не зря же говорится: «Не церковь построй, а сиротку пристрой».
Янка поняла, что он способен на добрые поступки, ведь знатные и могущественные
Потому, встретившись этим вечером с Пургасом возле церкви, она спросила:
– Ты женишься на мне? Мой господин выкупит тебя, если хочешь.
Он был потрясен.
– Я б мечтал, – признался он, – но я же раб, я боялся…
– Но есть условия, – продолжала она. Их она обдумала очень и очень тщательно, и сам Милей довольно неохотно научил ее, как поступить. – Мы уедем из города и поселимся поблизости от моей деревни, но не боярскими холопами, – быстро добавила она. Янка твердо знала, что именно этого она не хочет. – Мы будем свободными. Поселимся на княжьей земле и станем платить кортому одному лишь князю.
Несмотря ни на что, она хотела быть поближе к отцу. Если что-то случится, по крайней мере, она будет рядом. Но ни селиться с ним в одной деревне, ни работать на барина Милея она не собиралась.
– Что ж, переходи на черные земли, – сказал ей Милей, – неподалеку от Русского есть княжьи угодья, и как раз на черноземе. Князь будет рад, что нашлись крестьяне, готовые пахать его землю. Он предложит хорошие условия, прокормитесь как-нибудь…
А теперь, услышав все это, Пургас, к ее удивлению, рассмеялся. Жениться на Янке он хотел больше всего на свете.
– Значит, решено, – заключил он.
Оставалось одно.
– Есть еще кое-что, – начала она, запинаясь, не поднимая глаз.
Он подождал.
– Когда-то, уже давно… – Она помедлила. – Я тогда была совсем девочкой… На деревню напали татары, и один из них…
Он уставился на нее, поначалу не понимая, к чему она клонит, а потом нежно привлек ее к себе и поцеловал в лоб.
Спустя два дня они уехали вместе с Милеем, который позволил присоединиться к его поезду, во вторых санях.
Когда наконец они добрались до места на Клязьме, откуда река поворачивала в сторону Русского, он расстался с ними.
На протяжении совместного путешествия он был с ними холоден и неприступен, как и подобает боярину со смердами, которые немногим лучше рабов. Но на прощание подозвал к себе Янку.
Он вложил ей в руку две гривны, и в его бесстыдных, хитрых глазах на мгновение мелькнула нежность.
– Жаль, что не оставила дитя, – прошептал он.
А потом уехал.
Спустя день после того, как они добрались до Грязного, началась оттепель.
Боярин Милей ждал.
За рекой время от времени поднимались бледные столбы пыли, клубясь по только что сжатому полю. Сияющее небо отливало синевой. Вдалеке, высоко-высоко, виднелись несколько прозрачных, редеющих облачков. Верхушки леса на горизонте окутывала розоватая дымка.
Было очень сухо, в воздухе чувствовался запах полыни; не ощущалось ни дуновения.
Весь год в земле русской царила напряженность. Милей боялся грозы, что могла разразиться каждый миг.