Русуданиани
Шрифт:
На следующий день я встретил в пути большой караван, и караван-баши оказался почтенным человеком. Приятно было видеть мне его, а ему — меня. Нам не хотелось расставаться, столь сердечной была наша встреча. Мы спешились и остановились на отдых. Привечал я его, а он — меня. Любовно, по-дружески обходился он со мной. Он спрашивал меня о той стране, откуда я шел, а я его выспрашивал о той, откуда он ехал. Он сказал: «Я прибыл из такой страны, лучше которой не увидишь, хоть весь свет обойди! Это христианская страна, и человеческий разум не в состоянии постичь милосердия тамошнего государя. Столица его именуется Желтым городом, а имя царя — Нушреван. Увидев его, скажешь: «Это существо не земное, он подобен небожителю». Положил он за правило и из месяца
Находятся при его дворе и пользуются его покровительством бесчисленные неимущие из других стран, бездомные и бесприютные, беззащитные сироты, прокаженные, слепые и увечные. Воистину несть им числа, но по средам, опять-таки своими руками, царь их обмывает и одевает, кормит и поит, дает по драхкану.
Каждый четверг облачается он в одежду раба, дабы никто не узнал в нем государя, и обходит свой город пешком. Осматривает, как отмеряют и вешают на весах купцы, ибо издан приказ в той стране: как купил, так и продай. И проверяет царь, не пересилила ли в его подданных алчность и не преступили ли они закон. Но кто позволит себе нарушить его волю! По пятницам собирает Нушреван всех высших и низших советников и вершит правый суд, чтобы в его владениях не было несправедливости, чтобы не было раздоров между друзьями и тяжб между родными и чтобы богатые не притесняли бедных.
В субботний день царь приказывает отправлять церковную службу и никого из служителей бога не отпускает с пустыми руками и дает им все, в чем они нуждаются. До девяти часов занимается он этим. В девять часов входит государь в церковь и с девяти до трех вместе с царицей молит господа со слезами горючими даровать им наследника. Как настанет три часа дня, приглашает царь своих приближенных к трапезе и пирует с ними — прилично и умеренно, выслушивает их речи и веселится с ними, каждому дарит то, что ему подобает.
Одну неделю проводит так. Вторую неделю, начиная с понедельника, открывает он двери сокровищниц и сзывает великих и малых, не забывает никого, и, что человеку потребно, кто чего достоин, раздает всем и всю ту неделю проводит в щедром одаривании. Так проходит месяц, и, как настает другой, вновь начинает царь свои благодеяния».
Услышав такой рассказ [от караван-баши], сказал я себе: «Если слова его правдивы, то что я могу увидеть лучше этого или чем я могу доставить удовольствие моим родителям, как не рассказом о милосердии христианского царя, увиденном моими собственными глазами!»
Задумал я отправиться в ту страну. Заклинал того караван-баши: «Если правду ты говоришь, то я хочу повидать царя Нушревана, дай мне проводника». Он клятвенно заверил меня, что тот царь имел еще больше достоинств, о которых он не смог сказать: «О стране же скажу, что на земле другого такого города нет и не будет. Не внове царям править им, и не внове стоять ему на земле. Испокон веков существует он, и никто не смог нанести ему урон. Царь вечно и непоколебимо сидит на престоле. Я много раз прежде бывал в той стране, но подобных порядков не видел, и вельможи Желтого города сами дивятся: «Такой, мол, царь никогда не восседал в нашей стране. Не знаем, бог его нам с небес ниспослал или из земли взрастил».
Отправил я слуг домой, велел передать, что прибуду позднее, человек десять взял с собой и кое-что из вещей и постели. Караван-баши отправил со мной человека, знающего дорогу. Ехал я пять месяцев и прибыл в страну, приятную и прекрасную, в город, богатый и густо застроенный, полный всякого добра, расположенный близ моря. Остановился я у некоего человека, разумного и любезного с путниками. Ознакомился я с жизнью той страны: благодать и преданность вере царили
Все законы и порядки, о которых я слышал от караван-баши, я увидел, и многие были даже лучше тех, о которых он рассказывал. Он говорил, что царь с царицей раз в месяц бдят на молитве, а я своими глазами видел, что они раз в неделю стоят на молитве, не двигаясь, не подавая голоса, не оглядываясь по сторонам, и не прекращается поток слез, изливающийся из их глаз, пока служба не закончится по всем правилам. Я приспособился к нраву жителей, к их обычаям. Не захотелось мне покидать Желтый город. Познакомился я и с царем и с вельможами, развлекался и тешился с ними. Ежедневно представал я перед царем. И он жаловал меня за христианскую веру, и оказывали мне почести все богачи и вельможи.
Был у царя один старый визирь весьма преклонных лет. Он тоже был бездетным и называл меня сыном и любил меня. Однажды царь восседал на площади, и старый визирь находился при нем. Шутили они, веселились и говорили о делах мирских. Царь молвил: «Я состарился, а ты еще старше меня. У этого мира мы ничего не взяли ни добром, ни силой. Теперь давай потребуем своей доли!» Визирь почтительно отвечал: «Не говори так, государь! Никто из смертных столько в жизни не получал, сколько мы с тобой. Я и теперь надеюсь, что ты обретешь желаемое». Засмеялся царь и сказал: «Если ты еще лелеешь надежду, то я тем более должен надеяться!» Визирь отвечал на это: «Не о себе я говорю, не сегодня завтра я умру, но я верю, что бог не оставит тебя ропщущим на судьбу!»
Тут приказал царь принести нарды. Затеяли игру. Визирь обратился ко мне: «Иди, сынок, помоги мне!» Царь на это заметил: «Хорошего ты обрел сына и потому уже не сетуешь на мир!» Начали играть, и старый визирь дважды выиграл. Когда стали играть в третий раз, прибыл гонец и обрадовал визиря вестью о рождении сына. Царь ударил в ладоши и воскликнул: «Ты меня превзошел! Один сын рядом с тобой, о втором доложил тебе вестник радости». Визирь оцепенел от изумления. Показалось ему, что царь подшутил над ним. Заметив это, Нушреван спросил его: «Почему ты умолк? Огорчился или удивился?» Визирь отвечал: «Клянусь тобой, царь, я готов перерезать себе горло! Если это правда, то я недостоин такой милости, но это неправда. Разве время потешаться надо мной, стариком!» Но гонец поклялся, что молвит истину. Тогда визирь отпросился у царя: «Разреши мне уйти, удостоверюсь во всем и тотчас вернусь».
Визирь отправился домой, а царь задумался и сказал себе так: «Какова же моя доля! О старце-визире бог позаботился, а ведь он старше моего деда, а я обойден милостями господа». Опечаленный Нушреван отправился в покои царицы. Царице доложили, что царь чем-то огорчен и идет к ней. Встревожилась она: «Уж не случилось ли чего, ведь никогда не приходит он сюда печальный». Встала она и пошла ему навстречу со скорбным лицом. Отсюда идет царь, тая в сердце досаду, оттуда — царица, побледневшая от тревоги. Увидел царь, что царица расстроена, позабыл свою печаль и подумал, что и она узнала, оттого и пребывает в тоске. Улыбнулся он и воскликнул: «Человек до самой смерти не должен терять надежду, вот у нашего старца-визиря родился сын». Как услышала это царица, поняла, отчего царь огорчился, и, смеясь, сказала: «Благословен господь, который знает все — и тайное и явное — и спасает рожденного им от проклятия. Нам не следует терять надежду. Если у старца-визиря родился сын, то и нас господь не обойдет своей милостью». Такими словами развеяли они свое горе и решили: пошлем к визирю кормилицу. Если известие правдиво, то она, как верная прислужница и почтенная женщина, поздравит его от нашего имени и все нам доложит, а если нет, то она сделает вид, будто прибыла по своему делу, и прознает, что это за уловка: над визирем или над нами надсмеялись.