Ружь, или Внешние силы
Шрифт:
Торшак, как основная опора, не дающая нашим мышцам сжаться, а костям сложиться, постоянно оказывает давление на человеческое тело, заставляя его напрягаться и переключать напряжения, чтобы удерживать некое особое ощущение, которое и определяет наше положение относительно земли. Ту же самую роль играет и вестибулярный аппарат, определяющий отклонения именно от торшака.
Но роль вестибулярного аппарата хорошо изучена, а вот ощущения от собственной оси прямохождения люди не изучали, поскольку анатомически она не проявлена, а ощущения от ее присутствия настолько естественны и привычны, что мы просто считаем их частью своего самочувствия. Однако существуют упражнения, когда
Торшак, мостоши и та часть опор, что сохраняют для души ощущение полета даже внутри грудной клетки, куда она заключена, и есть основа силового состава человека, определяющая возможность не только хождения, но и использования обычной физической силы в быту. Нельзя быть сильным человеком, если не крепко стоишь на ногах и не можешь упереться, чтобы сдвинуть или перенести тяжесть.
Но основа не есть устройство, которое она поддерживает. То, как мы совершаем различные действия, определяется не только использованием разных видов сил, но и разными органами, эти силы передающими. Даже для простой ходьбы мы вынуждены создавать хитрейшие увязки внутри силового состава, потому что такая сложная конструкция, как человек, ходить не должна. Как шмель по всем законам аэродинамики летать не может. Однако мы ходим. И не поражены этим только потому, что это слишком привычно.
Кто-то, кто однажды придумал это, был действительно всемогущим изобретателем!
Глава 2. Силы жизни
По понятиям мазыков человек обладает силами жизни и силами действия. Все вместе они и называются Ружью.
Мы ходим, мы делаем дела, мы играем и даже достигаем мастерства, но прежде мы живем и развиваемся. Стоит нам только перейти на естественнонаучный способ думать об этом, как понятие жизни превращается в биос, и все размывается, превращаясь в некие непонятные и совершенно недоступные человеку физиологические процессы.
При этом мы с очевидностью и с первого взгляда определяем, что один человек «живой», а другой словно бы потухший. Живой в смысле наполненности некой жизненностью, или, как теперь принято говорить, энергией. Однако слово «энергия» – это еще один способ усложнить понимание.
Исходное значение этого греческого слова – действие или способность действовать. Но мы используем не его, а слово с тем же звучанием, рожденное в рамках механической физики для замещения нескольких понятий – от силы до духа. Наука постоянно придает свои значения словам обычного языка, вот и энергии были приданы значения, отнятые от других понятий. Так родился этот понятийный кентавр.
И когда мы теперь говорим про человека, что он полон энергии, мы невольно видим его в виде электрической батарейки. А человек не батарейка. И это первое возражение против использования непонятного, иностранного слова. Второе: в русском языке не просто было свое слово для обозначения того же, их даже было несколько. А несколько их было потому, что наш народ видел это явление состоящим из нескольких частей. Переход на простонаучье не только опростил наше видение, но и утерял уже найденное в описании человека.
Мы отчетливо видим разницу в состояниях людей, а русский язык описывает эту разницу в подробностях. Человек может быть слаб, болен, потерян, но может быть живым, бодрым, полным охоты, переполненным жаждой жизни. И все эти слова не случайны, они не просто добавляют оттенки к описанию внутреннего состояния человека, они описывают грани чего-то, что определяет это состояние.
А определяет его, как считалось, наличие жизненной силы. Когда ее мало, человек не просто слабеет и становится болезненным, он даже внешне обретает признаки опустошенной оболочки. У него пропадает глубина, свет, огонь, взгляд его тускнеет, а тело дряхлеет. И все это выражается в том, как он движется.
В жизни мы легко по походке и движениям человека судим о наличии у него жизненной силы. Значит, способность или способ двигаться есть способ явить жизненную силу и признак, по которому о ней можно судить. Но это такой сложный помощник, что к настоящему времени мы не создали язык для описания жизненности человека по его движениям. Мы видим, но не в силах об этом говорить, иначе как в самом общем виде: он подвижен, полон жизни, видно, как бурлит в нем жизненная сила.
Звучит это так, словно не только тело человека есть некая емкость, но и сами движения подобны прозрачному хранилищу силы, и мы видим, как она переливается по движениям, словно по жилам.
Но сила жизни или то, что делает человека живым в обоих смыслах этого слова – и как не мертвый, и как подвижный – проявляется не только движениях. Мы судим о ее наличии и по состоянию самого тела. Упругая кожа, наполненность тела неким жизненным соком, розовый цвет щек, сверкающие глаза, исходящее от половозрелой особи желание и привлекательность – все это считается признаками того, что человек полон жизненной силой.
Естественнонаучное мировоззрение требует разложить все подобные вещи на калории, сведя чуть ли не к пищевой ценности. Это как-то работает, когда ты глядишь на гриб, который хочешь съесть. Там вполне можно ощущение жизненной силы, которую ты ощущаешь в грибе, посчитать лишь бытовым восприятием пищевой ценности продукта. Но как свести к этому радость, которая рождается в тебе, когда ты глядишь на играющих детей?..
Народная культура говорит о жизненной силе возвышенно. Индоевропейцы воспринимали ее как божественное присутствие, воплотившееся в душу. Так родилось ведическое понятие Живой души – Джива-атмы, и так появилась у Аристотеля животная душа, делающая людей и животных живыми. Наши предки тоже помнят Живу, и даже имеют несколько производных понятий, вроде живицы или животворения, что звучит в животворной иконе или животворящем источнике.
За всеми этими словами стоит понятие о живой или живящей силе, которой целитель лечит больных, а святой исцеляет сквозь икону, возвращая не только телесное, но и душевное здоровье. Жизнь, как понятие философское, качественно: ты либо жив, либо мертв. Жизнь, как понятие народное, количественно: кто-то едва жив, а кто-то переполнен силой.
Очевидно, что это неверно: ты либо жив, либо не жив. Значит, при количественном взгляде мы говорим об иной «жизни», о жизни как о какой-то внутренней среде, подобной жидкости или газу, способной наполнять собою тело, накапливаться, переполнять, расходоваться, уменьшаться и уходить. Очевидно, что для этой «жизни» нужно особое имя, именно им и являются живая душа или жизненная сила.
Является ли жизненная сила одновременно и некой человеческой душой, подобной растительной душе Аристотеля или чувствующей душе Библии, я обсуждать не хочу, потому что вопрос сводится к определению понятий: что понимать под душой? Если исходить из простейшего: душа – это то, в чем я свой прах переживу и тленья убегу, – то душа – это особое тонкое тело. И тогда жизненная сила – не душа, а некая среда, подобная духу, которая наполняет тело души и тело физическое – тель. Но для полной уверенности необходимо глубокое исследование, на которое я сейчас не готов.