Ружье
Шрифт:
Карелла взглянул на Клинга. Оба промолчали. Миссис Лейден кивнула, словно соглашаясь со своей жизненной философией, и сказала:
– Мой сын был очень хорош собой, за него пошла бы любая. Когда он был в поездках, телефон звонил каждые десять минут. Все девицы хотели знать, когда Эндрю вернется домой. Но он вернулся с Розой Хилари Борден в желтом платье в обтяжку.
– До женитьбы он жил здесь, с вами? – спросил Клинг.
– Да, конечно. Мой бедный муж умер, когда Эндрю был еще ребенком. Разве сын может бросить свою овдовевшую мать?
– Сколько ему было лет, когда он женился? – спросил Карелла.
– Это случилось восемь лет назад, значит, тридцать два.
– Вы
– Да, в Монтгомери.
– А мы решили, что его регион на Западе.
– Это сейчас. Три или четыре года назад его перевели.
– Скажите, миссис Лейден, вы знали, что в минувшие выходные ваш сын собирался домой?
– Нет.
– Он вам не звонил?
– Нет.
– А вашей невестке?
– Моя невестка никогда не звонила мне, когда сын был в командировке.
– Нам хотелось бы знать, не сообщал ли он ей о намерении приехать. Похоже, его планы изменились.
– Мне об этом все равно не стало бы известно. Она даже не сообщила мне, что забеременела. Я и узнала это, когда она потеряла ребенка, да и то потому, что Эндрю случайно обмолвился.
– Когда это произошло?
– В мае.
– Она забеременела и потеряла ребенка?
– Да, на втором месяце.
– Миссис Лейден, если забыть об Уолтере Дамаске, был ли среди их друзей кто-то...
– Нет.
– Кто мог бы завидовать...
– Нет.
– Или сделать что-то в этом роде по иной причине?
– Нет.
– И вы никогда не слышали об Уолтере Дамаске?
– Нет.
Больше вопросов у сыщиков не было. Кошки еще немного пошныряли вокруг, миссис Лейден добавила к портрету невестки несколько черных штрихов, и сыщики откланялись. Пора было делать перерыв на ленч.
Возникло предположение, что Уолтер Дамаск навестит свою квартиру, чтобы забрать чек, оставленный им в ящике комода в ночь гибели четы Лейденов. В конце концов, если он собирался удрать, то деньги ему не помешали бы. Поэтому детектив Артур Браун и был отправлен в засаду, в грязное логово Дамаска. С пятницы он коротал там время в одиночестве – высокий рыжий детина, кожа которого была темнее мрака, царившего в квартире. Плащ Брауна висел на спинке стула. В руках у Брауна был револьвер.
Браун терпеть не мог засад, но эта ему не нравилась особенно. Во-первых, в квартирке воняло, как на помойке. Во-вторых, ее владелец устроил здесь жуткий беспорядок. Когда ты на улице и следишь за автомобилями, вокруг толчея и суета, все время что-то происходит, можно поглазеть по сторонам. Даже в задней комнате магазина слышны голоса покупателей, и ты чувствуешь, что жизнь продолжается. Но здесь, в сумрачной тишине, казалось, что время остановилось. Кто бы ни был этот Дамаск и что бы он ни совершил, жил он как свинья. Темень, вонь и тишина навалились на Брауна, заставив его в очередной раз горько пожалеть о том, что он пошел работать в полицию, а не в санитарную инспекцию. Если бы у него в свое время хватило ума, он сейчас разъезжал бы на мусорной машине, которая хоть и воняет, но все же не так, как эта квартирка, и работал бы он при ясном свете ноябрьского солнца. Браун подумал, не поднять ли шторы на окнах, но решил, что лучше не стоит, устроился поудобнее на стуле в кухне и стал уже было задремывать, как услышал, что в замке входной двери поворачивается ключ. Сон как рукой сняло.
Он встал и прижался спиной к кухонной стене. Дверь отворилась. Снова наступила тишина. Дверь закрылась, отрезав полоску света, пробивавшуюся с лестничной площадки. Кто-то вошел в комнату и двинулся к кухне.
Браун колебался лишь мгновение. Затем он возник в дверях с револьвером в руке и коротко сказал:
– Стоять на месте!
На него испуганно глядела хорошенькая рыжая девушка.
Ее звали Аманда Поп. Она попросила сыщика звать ее Мэнди. Она ничего не имела против прогулки в участок, куда они поехали в ее желтом «бьюике». Браун сидел рядом с ней, рука с револьвером лежала на коленях. Она весело болтала с ним во время короткой поездки, а теперь, вольготно расположившись в комнате следственного отдела, первым делом попросила трех окруживших ее озабоченных детективов звать ее Мэнди. Услышав о своих правах, она отказалась от адвоката, поскольку ничего плохого не совершила.
– Что вы делали в квартире? – спросил Карелла.
– Пришла в гости к Уолли.
– К какому Уолли?
– К Дамаску.
– Кто дал вам ключ?
– Уолли.
– Когда?
– Давно, несколько месяцев назад.
Девушка была красива, знала об этом и пользовалась своей очаровательной наружностью очень умело. Волосы медно-красного цвета прекрасно контрастировали с белой кожей и большими зелеными глазами. Носик задорно вздернут, рот большой, губы крупные и ненакрашенные. Зеленое шерстяное платье удачно подчеркивало ее соблазнительные формы. Девушка сидела на стуле, закинув одну стройную ножку на другую, и ослепительно улыбалась детективам, заставив каждого пожалеть, что он не допрашивает ее один на один, подальше от похотливых коллег.
– Расскажите о ваших отношениях с Дамаском, – предложил Клинг.
– Сами знаете, – скромно потупилась она.
– Лучше вы нам все-таки расскажите, – попросил Браун.
– Мы часто встречаемся, – сказала Мэнди.
– Как часто?
– Очень часто.
– Вы живете вместе?
– Что вы хотите этим сказать?
Им никак не удавалось проявить необходимую строгость. Аманда Поп была так очаровательна и так по-женски хрупка, что им совершенно не хотелось не то чтобы разбить или поломать, но даже потревожить это произведение искусства. Они стеснялись убогой обстановки своего участка, светло-зеленых крашеных стен, обшарпанных столов, пыльного бачка с питьевой водой, ржавых решеток на окнах, унылых ящиков с документами, клетки для задержанных – к счастью, в данный момент пустовавшей. В это мрачное помещение красота заглядывала редко, и сыщики, задавая серьезные вопросы строгим тоном, чувствовали за собой какую-то вину.
– Так жили вы с ним или нет? – спросил Карелла.
– Мы жили в разных квартирах, – сказала Мэнди.
– Где ваша квартира, мисс Поп?
– Пожалуйста, зовите меня Мэнди.
Клинг откашлялся.
– Так где же находится ваша квартира? – спросил он.
– Мэнди, – добавила она таким тоном, каким учительница произносит трудное для маленького ученика слово.
– Мэнди, – послушно повторил Клинг и снова кашлянул.
– Я живу на углу Рэндал-авеню и Пятой улицы, – произнесла она голосом таким же нежным, как и ее личико. Она говорила отчетливо, но очень мягко, глядя на сыщиков снизу вверх и слегка улыбаясь, словно ведя светскую беседу с тремя приятными мужчинами за коктейлем.
– Послушайте, Мэнди, – сказал Карелла, – когда вы в последний раз видели Дамаска?
– На прошлой неделе.
– Когда именно? – спросил Браун.
– В пятницу вечером.
– Где вы видели его?
– Я заехала за ним в «Уютный уголок». Это ночной клуб. Он там работает. Вышибалой.
– Когда вы за ним заехали?
– В два. Перед закрытием.
– Куда вы поехали потом?
– К нему.
– Сколько там пробыли?
– У него?
– Да.
– Около часа.
– Чем занимались?