Рузвельт
Шрифт:
— И как именно ты узнала, что он не социопат?
— Я просто… спросила?
— И ты ему поверила?
— Он был достаточно убедителен. — неуверенно повела плечом я.
— Какая же ты наивная, глупенькая фасолинка, Тэдди. — умиленно проворковал друг. — Когда тебя найдут расчлененной на мусорке среди объедков от пиццы, я даже не удивлюсь.
— Ее не найдут, — закатила глаза Кара.
— Но ты не сказала, что не расчленят. — напряглась я.
— Я знаю.
Артур вернулся
Как бы я ни старалась привести себя в порядок днем — поход в продуктовый магазин, уборка, готовка и пьесы Шекспира снова превратили меня в циркового урода. Я сидела с растрепанными волосами, в полосатых носках, вельветовых шортах и в мешковатой блузке с вязью.
Мой вкус в одежде едва ли можно назвать ординарным. Я обожала блестки, яркие цвета и украшения, и сочетать то, что обычно друг с другом обычно не сочетается. Хайд вечно грозится подать на меня в суд за то, что я путешествую во времени краду одежду из гримерок Элтона Джона.
И вот передо мной Артур. Воплощение совершенства, словно дитя Версаче и Коко Шанель. Он выглядел, как те модели в интернет-магазинах, где я смотрю одежду, на которую у меня никогда не будет денег.
От него пахло экстрактом алоэ и чистыми рубашками. Боже, эти рубашки! Они почти сводили меня с ума. Я бы хотела собрать их все вместе, построить из них шатер и жить там до самой смерти.
— Мы что, опять будем смотреть это никчемное старье? — мою стремительную эволюцию из человека в лужицу на ковре прервали стенания Хайда.
— Либо это, либо какой-нибудь старый фильм с Чаком Норрисом. — сказала я.
— Чак Норрис, по крайней мере, горячий. А Кортни Гейнс рыжий, бледный и похож на мою тетю после третьей передозировки.
— Не обращай внимание на Хайда, — шепнула я Артуру, — у него затяжная депрессия с тех пор, как Роберта Паттинсона не взяли на главную роль в «Бурлеске».
— Эй, я же все слышу!
Еще ни один фильм ужасов я не смотрела в таком напряжении. И дело было не в сюжете, который спустя уйму просмотров я заучила наизусть, и не в жалобах Хайда, брюзжащего у меня прямо под ухом.
Это все Артур. Он и какие-то жалкие дюймы, которые нас с ним разделяли. Принять позу, в которой я бы не задевала какую-нибудь из его частей тела, было физически невозможно.
Загребущие конечности Хайда уже каким-то образом успели перетащить миску с попкорном к себе на колени. Артуру пришлось перегибаться через меня, чтобы достать до нее, создавая при этом еще больший эффект трения.
Его рука то и дело касалась моего колена, бедра, или локтя. И это было до странности приятно. Я имею в виду, ну что вообще такого приятного может быть в том, что кто-то касается твоего локтя?
Не знаю, были эти прикосновения случайными или умышленными, но в один момент я поняла, что умру. Прямо здесь, на этом диване. Если только эта тактильная
Не замечая моей внутренней агонии, Хайд спустя пятнадцать минут начал откровенно скучать. И это, как обычно, не предвещало ничего хорошего.
— Артур, у тебя отличная рубашка, — сказал друг как бы невзначай.
Кара позади него одними губами проговорила: «гей».
— Ээ…спасибо?
— Не за что. Где купил?
Артур взялся за пуговицы рубашки, словно вообще только что ее на себе заметил.
— Где-то в торговом центре. — неопределенно пожал плечами он.
— Ну явно не в «Таргете», — всплеснул руками друг.
Швырнув попкорн Каре на колени, Хайд перегнулся через меня и беспардонно начал ощупывать материал рубашки на Артуре. А затем и вовсе потянул на себя воротник, чтобы взглянуть на лейбл.
— «Барбери», так я и думал!
— «Блубери»? — не поняла я.
— «Барбери», дуреха. Там одни носки стоят, как весь твой гардероб. — объяснила Кара.
Я присвистнула.
— Ну не знаю, — сказала я, смотря на Артура. — По мне, так рубашка как рубашка.
— По мне, так тоже. — улыбнулся Даунтаун.
— Меня окружают одни дилетанты!
У Хайда было такое лицо, словно он хотел подвести нас к самому краю крыши небоскрёба и сбросить оттуда. Несколько раз подряд.
Об одежде он мог, не останавливаясь, говорить часами. Правда ему это приходится делать с самим собой, так как другого такого же хорошего собеседника в его жизни никогда не было.
— А где ты раньше стригся?
— В салоне рядом с моим домом. Стоп. «Раньше»?
— Да, раньше. Тебе неровно подровняли виски. Так что теперь ты стрижешься у меня. Главный стилист по образам к твоим услугам, — Хайд вручил ему свои контакты.
— Нет, серьезно, откуда он вечно достает эти визитки? — возмутилась Кара.
— «Кинсианьера»? — прочитал Артур.
— Да. И не спутай с обувным магазином через улицу. Этот рассадник грибка открылся пару недель назад, содрав мое название. Утру им нос тем, что принимаю у себя будущего профессора. Ты же поступаешь в Лондон? — продолжал свой допрос Хайд.
— В Оксфорд. Да, я уже поступил.
— Значит, будешь читать там книжки, пить чай и протирать каждые пять минут монокль?
— Ну да, что-то вроде того. — нервно усмехнулся Артур, снова скрещивая руки на груди.
Не поймите меня неправильно, я люблю Хайда до чертиков, но он имеет привычку наседать. Его гиперактивная натура слишком общительная и любознательная для интровертов. А для таких людей, как Артур, может быть даже смертельна.
Любой эмоционально-закрытый человек для моего друга — это вызов. Я видела, что Даунтаун испытывает почти физическую боль из-за повышенного внимания к своей персоне. Если я не спасу его прямо сейчас, боюсь, Хайд сожрет его душу живьём.