Рябь
Шрифт:
Мне тяжело бороться с желанием шагнуть ближе к нему, когда он выглядит таким уязвимым. Он напоминает мне меня. Но я не могу проявить такую слабость.
– О чем ты?
Я скрещиваю руки на груди, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы заглушить громкий стук моего сердца.
Он делает еще один шаг ко мне, и когда я смотрю на него с близкого расстояния, то мне едва удается оставаться там, где я стою.
Глаза Эрика действительно такие же, как у меня. Под этим он подразумевал пару?
– Я, как и ты...
Все, что я могу делать, это смотреть, пока тишина и вопросы крутятся в моей голове. Откуда он знает, кто я? Я никогда никому не говорила.
– Ты сирена? – спрашиваю я.
Эрик смеется, хриплым мужским звуком.
– Нет, конечно, нет. Сирены – женщины. Я – никс.
Он ждет моей реакции, но я просто смотрю на него.
– Должно быть, ты смеешься надо мной, – говорит он. – Ты не знаешь, кто такие никсы?
Я качаю головой, пытаясь игнорировать волнение в моем животе.
Эрик вздыхает и проводит рукой по светлым волосам.
– Почему тебе ничего об этом не известно? Никто не рассказывал тебе? – Он делает паузу достаточно продолжительную, чтобы на моем лице отразилось замешательство. – Ничего себе... Я... – Он делает медленный и глубокий выдох. – Ты прклята плавать, правда? В буквальном смысле прклята. Сотни лет назад вас было не так уж и много. В лучшем случае несколько десятков, прклятых из-за гнева, ревности, злобы. Некоторые – цыганскими проклятиями, другие – вуду или заклинания.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, смотрит в мои широко раскрытые глаза, а затем кивает. Эрик знает, что прав. Но откуда ему известно все это?
– История никсов намного длиннее, – говорит он, указывая на озеро. – Наше проклятие берет свое начало еще со средневековья. Оно немного отличается от вашего. Мы обращены к рекам, а не просто к плаванью. Находясь рядом с реками, мы получаем... ощущение покоя. – Он останавливается и смотрит на меня. – Почему бы тебе не присесть?
Я качаю головой. Хорошо бы присесть, но я не могу пошевелиться. Наконец, он снимает свою куртку, кладет ее на землю рядом с деревом, и каким-то образом усаживает меня на нее. Затем становится передо мной на колени.
– Не волнуйся, ладно? Я все объясню. Просто потерпи немного, – он останавливается, убеждаясь, что я не собираюсь бежать, затем продолжает: – Первые прклятые никсы были себялюбивыми и горделивыми парнями. Обычными людьми, а не существами из воды. Они жили сотни лет назад, и многие из них имели дворянское происхождение.
– И были те самые ведьмы, колдуньи, вуду – называй их, как хочешь, – что принимали облик красивых женщин. Они ходили на балы, вечеринки, где бы их заметили мужчины. Они завлекали этих парней, выжидая пока те влюбятся в них, а тогда показали настоящих себя – обезображенных, внешне уродливых женщин, какими они были на самом деле.
Он моргает несколько
– Если они были отвергнуты – высмеяны попавшими в их сети мужчинами – то проклинали их к той же участи. Быть нелюбимыми, отвратительными, одинокими существами, которые бы проживали свои жизни в страданиях.
– Но было нечто, чего никто не мог предположить. Если мы будем вместе, никс и сирена... все изменится. Суть наших проклятий в том, что никто никогда не сможет полюбить нас – мы никогда не будем приняты такими, какие мы есть на самом деле. Никто не учел тот факт, что если соединить два... прклятых создания вместе... то проклятие исчезнет, за ним останутся только люди.
Мое лицо не выражает никаких эмоций, и я могу чувствовать лишь то, как кора дерева впивается в мою спину. Эрик не может быть прав. Из его уст это звучит настолько просто. Но проклятие слишком сложное, его невозможно снять.
– Это невозможно, – говорю, но мой голос не громче шепота.
– Но это так. Я твоя пара. Мы можем исцелить друг друга.
– Как? Когда? Зачем? – Десяток вопросов вращаться в моей голове. – И если ты знал об этом, почему тратил последние несколько недель на то, чтобы просто сидеть в классе?
– Я сожалею об этом. Просто я не был полностью уверен, являешься ли ты сиреной. Ты же не распространяешься об этом. Было немного сложно выяснить, прав ли я.
Я сглатываю, мое дыхание становится поверхностным.
– Твое проклятие будет снято, когда ты, сирена, полюбить кого-то вроде меня, никса, и если я в свою очередь полюблю тебя. Поэтому... мы проведем некоторое время вместе. Чтобы понять, даст ли это желаемый результат. Сможем ли мы... влюбиться друг в друга.
Я качаю головой.
– Но я не знаю тебя. – Затем меня посещает еще одна мысль: – Ты убивал?
Холодок бежит по моей спине, и я откидываюсь назад так быстро, что ударяюсь головой о дерево позади меня.
В ярких голубых глазах Эрика вспыхивает понимание.
– Нет, я не убивал. Пока что. Поэтому я искал тебя. Мне нужно было найти тебя прежде, чем все произошло бы. Проклятие вступает в силу на мое восемнадцатилетие.
Что? Я могу остановить его проклятие? Я пытаюсь успокоить сердце. Унять дрожь в руках.
– Восемнадцатилетие? Но в моем случае это произошло...
– В твои шестнадцать. Знаю. Никсы немного отличаются от сирен. И мы не поем.
– Тогда как вы...?
Он смотрит в сторону на секунду.
– Если бы... – он прочищает горло. – Если бы это было простое пение. Никсы не заманивают женщин в воду. Мы живем возле рек, не в состоянии покинуть их. Мы... мы... – Он вздыхает и смотрит на звезды. Несколько минут мы сидим в тишине. – Мы затягиваем женщин в реку. И силой топим их.