Рядом с любящим сердцем
Шрифт:
Ларкин не сразу понял, что ответила Уинни.
– Что ты сказала? – Он был озадачен, раздираемый невыносимым желанием.
Уинни повернулась к нему, прижавшись пышной грудью к его груди и отклонив голову назад. Ее белые зубы сверкнули, когда она улыбнулась.
– Я сказала, что хочу тебя, Ларкин. Никто не пробуждал во мне такого желания. Рассудок говорит мне, что я совершаю ошибку, но мне наплевать. Покажи мне, какой бывает настоящая страсть.
Они не помнили, как вернулись в дом и поднялись в спальню Уинни.
Ларкин с трудом сглотнул:
– Тебе что-нибудь нужно?
Раскрасневшаяся Уинни смотрела на него широко раскрытыми глазами:
– Я хотела бы освежиться. Я купила новое… Ну на всякий случай. – Она смущенно умолкла.
Ларкин заскрипел зубами, но заставил себя улыбнуться.
– Тебе хватит пятнадцати минут? Я вернусь к себе и приму душ.
– Замечательно. Не стучи, когда вернешься… Просто входи. Ну ты понимаешь… – Ее щеки стали пунцовыми.
Ларкин отступил к двери, боясь, что, если потеряет с Уинни визуальный контакт, она растает как дым.
– Я скоро вернусь.
Кивнув, она
– Я жду.
Ларкин принял душ за три минуты, почистил зубы и надел темно-синий шелковый халат, который подарил ему дядя на Рождество. Он оставил подарок в Волфф-Маунтин, поэтому ни разу его не надевал.
Что-то подсказывало ему, что, если он вернется в спальню без халата, решимость Уинни-любовницы улетучится.
Уинни оказалась верна своему слову. Она ждала Ларкина. В спальне царил полумрак. Горела только лампа на низком столике возле окна. Уинни задернула драпировку массивной кровати с трех сторон.
Она сидела в центре кровати, скрестив ноги и сложив руки на коленях. На ней было красивое и дорогое нижнее белье цвета аквамарина. Ее белая кожа светилась в мягком свете, но глаза были испуганными.
Ларкин откашлялся:
– Ты красавица, Уинни. Ты сводишь меня с ума.
Она покусывала нижнюю губу.
– Ты тоже. – Сглотнув, она опустила глаза. – Ларкин…
Быстро раздевшись, он уже приготовился забраться на кровать, но Уинни подняла руку:
– Подожди!
– Что случилось?
– Я боюсь, Ларкин. Мне страшно, что я не сумею подарить тебе удовольствие.
От облегчения у него закружилась голова.
– Об этом я позабочусь сам, моя сладкая. – Ларкин стремительно залез на кровать и улегся на бок, подперев голову рукой. Он осторожно провел пальцем по краю ее трусиков.
Уинни вздрогнула и закрыла глаза.
Он тихо рассмеялся:
– Не прячься от меня, дорогая. Я хочу, чтобы наши тела соприкасались.
Она открыла глаза и настороженно на него посмотрела:
– Ты выключишь свет?
– О нет, моя маленькая скромница. Ни за что на свете. – Он улыбнулся. – Распусти волосы, Уинни.
– Не хочу. Они торчат в разные стороны.
– Пожалуйста. Ради меня.
Уинни с неохотой начала вынимать шпильки из волос. Ее бесхитростный жест показался Ларкину очень чувственным.
– Теперь доволен?
– Иди сюда, – пробормотал он.
Уложив Уинни на спину, он стал неторопливо поглаживать ее тело. Ее сердце бешено колотилось, она извивалась и с трудом дышала.
Когда Ларкин коснулся ее между ног, она напряглась и зажмурилась.
– Расслабься, Уинни, – сказал он. – Я не причиню тебе вреда. – Лаская ее, он спросил: – Сколько у тебя было мужчин?
Она подняла длинные ресницы и вдруг рассердилась:
– Один. Ты доволен?
– Как давно?
Она перевернулась на живот и закрыла лицо руками:
– Девять или десять лет назад.
Ларкин с трудом сдержал проклятия. Ее неопытность – настоящее сокровище. Но нельзя ее торопить. Он заправил прядь волос ей за ухо, открывая розовую щеку:
– Спасибо, что призналась мне. Я не хочу, чтобы тебе было неудобно.
Уинни легла на спину, ее грудь резко вздымалась. На ее глаза навернулись слезы.
– Прости, я так неопытна.
– Боже мой, Уинни. – Он посмотрел на нее в ужасе. – Почему ты считаешь, что это так важно?
– Я не хочу, чтобы ты во мне разочаровался.
– Ты прекрасна. – Ларкин передвинулся, нависая над ней, и опустил голову, чтобы поцеловать ее в губы. Он обрадовался, почувствовав, как она обняла его за шею.
Уинни застенчиво отвечала на его поцелуи. Опустившись на нее, он раздвинул ее ноги. Уинни сжала рукой простыню, но не протестовала. Он принялся медленно ласкать ее между ног. Содрогнувшись всем телом, Уинни сдавленно зарыдала от удовольствия.
Спустя время он прижал ее к себе, она уткнулась лицом в его грудь. Он чувствовал ее сердцебиение, вдыхал теплый аромат ее влажной кожи. Тело Уинни стало вялым и отяжелевшим.
– Как ты себя чувствуешь?
Она посмотрела на него одновременно застенчиво и озорно:
– Мне невероятно хорошо. Ты настоящий знаток слабых мест у женщины.
– Все ради тебя, дорогая.
Она резко села, отводя растрепанные волосы от лица:
– Я хочу доставить тебе удовольствие, но боюсь показаться неуклюжей или глупой.
Ларкин нахмурился, снова видя ее неуверенность.
– Делай что хочешь. Мне понравится. – Он заложил руки за голову, передавая Уинни инициативу.
Она с тревогой вгляделась в его лицо:
– Я хочу тебя ласкать. Но мне стыдно. Давай выключим свет.
– Мне нужно тебя видеть, Уинни.
– Пожалуйста.
– Ладно. Когда встанешь, чтобы выключить лампу, разденься.
Сначала Уинни побледнела, потом покраснела и опустила глаза:
– Хорошо.
Уинни снимала нижнее белье очень медленно, не глядя на Ларкина. Эта невинная сцена завела его сильнее, чем профессиональный стриптиз в Лас-Вегасе. Оставшись полностью обнаженной, Уинни замерла и глубоко вздохнула. Смело посмотрев на Ларкина, она старалась не встречаться с ним взглядом.
Ее изящное тело имело идеальные пропорции, только грудь была очень пышной. Но Ларкину это нравилось. Напряженные малиновые соски. Тонкая талия. Кожа цвета сливок.
– Иди ко мне, Уинни, – хрипло произнес он.
Отрывисто кивнув, она выключила лампу, и комната погрузилась в темноту. Через несколько мгновений Ларкин почувствовал, как прогнулся матрас – Уинни забралась на кровать. Потом он услышал скрежет колец по металлическому стержню – она задернула драпировку вокруг кровати.
– Не прикасайся ко мне, пока не скажу, – прошептала она. – Иначе мне не сосредоточиться.
– Я постараюсь.
Когда она прикоснулась к нему, он вздрогнул так сильно, что Уинни тихо рассмеялась:
– Расслабься, Ларкин. Ты можешь мне доверять.
Он резко вдохнул и простонал, когда Уинни стала осторожно и нежно его ласкать. Она поглаживала его ступни и лодыжки и целовала пальцы его ног. Ларкин чуть не сошел с ума от такого чувственного массажа. Он сжал кулаки, чтобы сохранить остатки самообладания.
Наконец она поднялась вверх и провела руками от его плеч до пояса.
– Ты такой сильный, – прошептала она. – Ты мне нравишься.
Он почувствовал ее груди у своего лица. Когда она наклонилась вперед чуть ниже, он обхватил ее сосок губами, заставляя свою соблазнительницу вскрикнуть.
– Включи свет, – прохрипел он.
Уинни провела ногтем по его плоскому животу:
– Нет. Еще рано.
Ларкин уступил ее застенчивому энтузиазму, который превращал ночь в безумную фантазию. Уинни продолжала осыпать ласками его тело.
– Ну вот, – сказала она с придыханием. – Теперь ты можешь это сделать.
– Сделать что? – В нынешнем состоянии он едва соображал, о чем она говорит.
– Заняться со мной любовью, – смущенно ответила Уинни.
Хрипло хохотнув, Ларкин произнес:
– О нет, детка. Пока ты все делала правильно. А теперь залезай на меня и закончи то, что начала.Глава 13
Уинни не двигалась. Молчание затягивалось. На занавешенной кровати становилось душно.
– Где презервативы? – отважилась спросить Уинни, радуясь, что ее голос не дрожит.
– На тумбочке.
Просунув руку сквозь драпировку, она взяла презерватив и положила его Ларкину на грудь:
– Надень. А потом снова положи руки за голову.
Слушая, как он надевает презерватив, она покраснела.
Уинни уселась на него верхом, а потом наклонилась вперед и страстно поцеловала в губы. Ларкин запустил пальцы в ее волосы.
– Почему ты плачешь, детка? – нежно спросил он.
– Мне так хорошо. Почему я не знала, что так бывает?
– Потому что ты встретила меня только сейчас.
Уинни слегка ударила его по щеке, желая наказать за высокомерие.
– Так покажи мне, что такое настоящая страсть, – тихо произнесла она.
Ларкин осторожно перевернулся и опустился на Уинни. Схватив ее за запястья, он поднял их над ее головой.
– Ты удивляешь меня, Уинфред Беллами. Ты ведешь себя очень естественно.
Уинни затаила дыхание, когда он вошел в нее. Он стал поглаживать рукой ее грудь и соски, провоцируя на громкий стон. Обхватив его ногами за талию, она взмолилась, чтобы он поторопился.
Ларкин словно ждал ее просьбу. Он начал входить в нее снова и снова, сотрясая кровать и хрипло вскрикивая. Из-за недостатка освещения оба потеряли чувство реальности.
Уинни страшили испытываемые ощущения. Близость с прежним мужчиной была иной, она радовалась, когда все закончилось, и испытывала облегчение. С Ларкином накал страстей был ярче, мощнее, с непредсказуемым финалом.
Вонзив ногти в его спину, она закричала и стала погружаться в забытье. Она смутно слышала рычащий крик Ларкина и чувствовала его движения. Потом все вокруг померкло, и на нее навалилась жуткая усталость.
Ларкин проснулся через несколько часов. Сквозь драпировки вокруг кровати проникал слабый свет зари. Он потрясенно восстановил в памяти события прошедшей ночи. Уинни лежала, распластавшись рядом с ним, лицом вниз, ее ягодицы были наполовину прикрыты простыней. Ларкин снова возбудился. Он опять хотел Уинни. Но он не желал ее смущать. Не нужно, чтобы кто-то обнаружил, что они спали вместе.
Ларкин поднял руку, желая коснуться волос Уинни, но побоялся разбудить ее. Нехотя он вылез из их уютного гнездышка, взяв халат, чуть приоткрыл дверь спальни и выглянул в коридор. Никого.
Облегченно вздохнув, Ларкин проскользнул в свою комнату незамеченным. В доме существовал обычай: когда собирались все братья, сестра и кузены, по утрам они все вместе ходили на прогулку. Анна-Лиза кормит ребенка, поэтому гулять не пойдет. Но братья будут ждать Ларкина. Возможно, погуляв по холмам, он избавится от желания оставаться с Уинфред Беллами в постели весь день.Уинни снился чудесный сон, в котором Ларкин Волфф занимался с ней любовью. Его глаза говорили ей, что она самая красивая и желанная женщина в мире.
Зазвонил будильник. Простонав, Уинни потянулась за телефоном и поняла, что лежит не в своей спальне у себя дома. Она с трудом просунула руку через драпировки, нашла телефон и отключила сигнал, который забыла выключить вчера, когда пошла спать.
Наконец она полностью осознала, где находится. Нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Уинни резко повернула голову. Другая сторона кровати была пуста. Подушка измята, но Ларкина нет.
Почувствовав себя униженной, она вздрогнула, но поборола негативные эмоции. У Ларкина может найтись миллион причин, чтобы не остаться с ней и не пожелать доброго утра.
Прижимая руку ко рту и тяжело дыша, она вспомнила ненавистные слова из прошлого.
«Ты наивная дура, Уинфред. Ни один мужчина никогда не захочет на тебе жениться. Ты смехотворно неуклюжа в постели. Ты выглядишь как ворона. В тебе нет ни капли женской привлекательности. Ты никому не нужна. Самое лучшее, что ты можешь для себя сделать, – это отправиться в ближайший монастырь, потому что ты ходячая катастрофа, а не женщина».
Уинни знала, что сказанное – неправда. Несколько лет она лечилась в дорогих клиниках и в конце концов оправилась от физических и психических травм после первого сексуального опыта. Если она согласилась переспать с Ларкином, значит, она исцелилась.
Однако душевные шрамы не исцелить никогда. Уинни эмоционально отгородилась от мира. Деньги всегда заставляли ее держать дистанцию с людьми. Порочный и аморальный мужчина, уничтоживший ее уверенность в себе, заставил ее замкнуться. После расставания с ним Уинни начала создавать свою жизнь с нуля. В двадцать три года ей вдруг захотелось работать в сфере социальных услуг, и она сразу поняла, что в этом ее призвание.