Рядом с любящим сердцем
Шрифт:
– Разделить со мной постель?
– Ларкин! – Уинни прижала руки к щекам. – Что ты такое говоришь? Ты же сказал, что не начинаешь отношений со своими клиентками.
– Так было до встречи с тобой.
– Опять ты за свое!
– Ты чертовски привлекательна и сексуальна. Я готов проводить с тобой в постели целые сутки.
– Разве такое возможно? Я думала, мужчины… ну…
Его забавляла ее бесхитростность.
– Возможно, мне иногда придется отдыхать, но ты не разочаруешься.
Обхватив себя руками за талию, она стала тихонько раскачиваться:
– Я пытаюсь сказать тебе, что я не из тех женщин, к которым ты привык. Мне будет неловко, когда ты поймешь, насколько я неопытна.
– Давай пока оставим эту тему. Но рано или поздно мне удастся тебя переубедить. Я не должен был тебя сюда привозить, но все-таки привез. Я довольно эгоистичен, поэтому воспользуюсь ситуацией. Скажи, что меня не хочешь, и я оставлю тебя в покое. Но я сомневаюсь, что ты мне откажешь.
– Тебе уже говорили, что ты высокомерен?
Он усмехнулся, с нетерпением ожидая наступления следующего дня:
– Я Волфф. Высокомерие у нас в генах.
Уинни упала на кровать, раскинув руки, и задалась вопросом, во что она ввязалась. Ларкин Волфф – лакомый кусочек для любой женщины. Но она прагматик. И давным-давно решила потратить жизнь на служение другим людям.
Уинни не была искусна в личных отношениях. Она держала дистанцию даже с родителями. Они были одержимы работой, а она не умела выразить словами, как хочет с ними общаться. После их смерти она на время выпала из реальности, что привело к катастрофическим последствиям. А затем она решила посвятить
Возможность защищать женщин и детей материально и морально приносила Уинни чувство глубокого удовлетворения. Она без раздумий тратила деньги на обездоленных. Огромное личное состояние немного тяготило ее.
Чаще всего ее воспринимали только как богатую наследницу. Никто не относился к Уинфред Беллами просто как к молодой женщине. Всех заботили только ее деньги и связи.
Ларкин другой. Ему наплевать на ее деньги. Но Уинни не может поверить, что она действительно его привлекает. Ее душа сильно изранена.
Следующие час-полтора она бродила по комнате. Просторные апартаменты были уютными и мирными, но Уинни одолевали беспокойные мысли. Она боялась встречи с кланом Волфф. Ее нервировали большие скопления людей.
Она сомневалась, что кто-то действительно поверит, будто она и Ларкин близкие друзья. Ларкин привык общаться с ухоженными и утонченными женщинами. Он сам признался, что Уинни не в его вкусе. Но она умеет за себя постоять. Родители начали водить ее на общественные мероприятия, когда ей исполнилось десять лет. Хотя мать и отец практически не обращали на нее внимания во время ужинов, танцев и аукционов. Уинни всегда приходила с няней и вела себя тихо. Тем не менее она поняла, как следует вести себя в мире финансовых воротил.
Но сегодняшний ужин – личное мероприятие. Ларкину важно, чтобы его семья думала, будто он счастлив. При мысли об этом Уинни тихонько рассмеялась, несмотря на сильное волнение. Несомненно, родственники Ларкина поймут, какие чувства он к ней испытывает.
Раздевшись, чтобы принять душ, она вздрогнула. Спрятав волосы под полотенцем в виде тюрбана, она мельком взглянула на себя в зеркало. Щеки пылают, зрачки расширены. Грудь налилась, соски напряглись.
Рано или поздно она и Ларкин станут любовниками. Такой сценарий неизбежен. И это произойдет без всякого принуждения с его стороны. Тело Уинни томилось от желания.
После встречи с Ларкином она поняла, до чего ограниченной была ее жизнь. У нее есть приятели, но нет друзей. У нее полно знакомых, но никто из них ее по-настоящему не любит.
Уинни приняла душ. Она касалась себя намыленными руками, воображая, будто к ней притрагивается Ларкин.
Она вернулась в спальню, дрожа всем телом. Если Ларкин увидит ее в таком состоянии, то все поймет. И тогда между ними вспыхнет яркое пламя страсти.
От эмоций у нее сдавило горло. Она залезла в постель, желая накрыться с головой одеялом. Приехав в родной дом Ларкина, она подвергла себя огромной опасности. Ни для одного человека она никогда не была самой главной в жизни. Даже Ларкин сразу заявил, что его не интересуют серьезные отношения.
И все-таки она станет его любовницей. В душе Уинни царил хаос. Она не желала хотеть Ларкина Волффа. Она вообще не хотела испытывать к нему какие-либо эмоции. Но уже ничего не поделаешь. Когда Ларкин впервые ее поцеловал, она страстно ответила на его поцелуй, подтверждая, что он ей совсем не безразличен.Глава 10
Уинни задремала. Проснувшись, она в панике посмотрела на часы и обнаружила, что на подготовку у нее осталось только двадцать пять минут.
Она уложила непослушные волосы в простой французский пучок и надела маленькие бриллиантовые серьги в форме капелек. Для ужина Уинни выбрала красное шелковое платье с рукавами длиной чуть ниже локтя, тонким поясом и довольно пышной юбкой, которая приятно шелестела при ходьбе.
Платье застегивалось сзади на молнию, а впереди был V-образный вырез. Уинни всегда стыдилась своей довольно пышной груди и старалась ее прятать. Ее смущало даже это достаточно целомудренное декольте. Наряд завершали черные остроносые лакированные туфли на высоких каблуках-шпильках.
На макияж осталось восемь минут. Уинни давным-давно оставила попытки замаскировать веснушки. Она нанесла блеск на губы и немного теней на веки.
Когда в дверь постучали, Уинни судорожно вздохнула. Пора идти. Она прижала руку к животу, тщетно пытаясь успокоиться. Медленно пройдя через комнату, она широко открыла дверь:
– Я готова.
Ларкин удивился бы меньше, если бы Уинни приветствовала его голышом. Он с трудом сглотнул, опешив от ее сексуальности. Он старался не смотреть на ее грудь.
С пересохшим горлом и стиснутыми зубами он уставился на ее плечо.
– Ты очень хорошо выглядишь, – сказал он, выводя ее в коридор и закрывая дверь.
Уинни слегка шлепнула его рукой:
– Вот уж не думала, что услышу такой скромный комплимент.
Он с трудом сдержался, чтобы ее не поцеловать.
– Ты предпочла бы услышать, что настолько чувственна в этом платье, что я хочу прижать тебя к стене и обхватить под юбкой твою попку? – Его голос был грубым и хрипловатым от желания.
– Веди себя прилично, – тихо произнесла Уинни.
Они шли бок о бок по широкому коридору, не прикасаясь друг к другу. Ларкин был на взводе. Хотя он очень любил свою семью, в этот момент ему хотелось послать их всех к черту и остаться наедине с Уинни.
Они спустились по лестнице и направились в столовую. Несколько секунд никто не обращал на них внимания. В зале собрались все члены клана, за исключением детей.
Ларкин наклонился к Уинни:
– Малыши остались с нянями. Отец и дядя Виктор хотели устроить ужин для взрослых. Мы редко встречаемся все вместе.
Их заметил дядя Ларкина. Повысив голос и постучав ложкой по бокалу, старик прогремел:
– Наконец-то вы пришли! Я умираю с голоду.
Все рассмеялись и набросились на Ларкина с объятиями и поцелуями. В самый разгар хаоса он посмотрел на Уинни через плечо и увидел, что она отошла в сторону, задумчиво улыбаясь. Их взгляды встретились. Ларкин мотнул головой, приглашая ее подойти к нему и встать рядом. Но Уинни подождала, когда он сам к ней подойдет.
Ларкин притянул ее к себе.
– Как хорошо дома! – бесхитростно произнес он. – Это мой друг, Уинни Беллами. У нее возникли проблемы с прессой, поэтому я пригласил ее пожить здесь несколько недель, пока не утихнет шумиха. Я сказал ей, что вы не против. Сделайте мне одолжение и не докучайте ей. Я представлю вас ей за ужином. Если она забудет ваши имена, прошу вас их ей напомнить.
Все произнесли хором: «Здравствуйте, Уинни!» Ларкин усадил Уинни и занял свое место за столом. Он сразу понял, что все смотрят на него и его гостью.
Вздохнув, Ларкин сказал вполголоса:
– Я могу познакомить тебя с ними сейчас. Иначе мы никогда не приступим к ужину.
Уинни кивнула, выглядя как олень, ослепленный светом фар, хотя Ларкину показалось, что только он заметил ее испуг. У нее было врожденное самообладание, что как раз и требовалось при общении с его многочисленными родственниками.
Ларкин не успел открыть рта, как встал Виктор Волфф и поднял бокал:
– Я хочу произнести тост!
Все взяли бокалы с вином, в том числе Уинни. Ларкин слушал немного настороженно, опасаясь излишних дядюшкиных откровений.
Виктор был по-прежнему харизматичным, но за долгие годы его манеры смягчились. Ему и отцу Ларкина было за сорок, когда они оба женились на молодых девушках. Сейчас оба уже старики.
– Наша семья знала горе. – Пауза. Виктор судорожно сглотнул. – Я не предполагал, что, повзрослев, вы найдете себе таких прекрасных партнеров. Сейчас у меня уже должно быть более двух внуков. – Он сурово посмотрел на Джейкоба. – Но я очень горжусь каждым из вас. За Волффов!
От волнения у Ларкина сдавило горло. Он начал что-то говорить Уинни, но Виктор продолжил:
– Мы рады, что Ларкин привез с собой подругу. Надеюсь, вы позволите мне представить вам, Уинни, нашу пеструю семью.
Кивнув, Уинни застенчиво улыбнулась:
– Прошу вас, сэр.
Виктор положил руку на плечо высокого сурового мужчины, сидящего справа от него:
– Это мой старший сын, Гарет. Рядом его жена Грейси – единственная женщина, бросившая вызов нашему отшельнику. – За столом засмеялись. – У них есть замечательный малыш, с которым вы завтра познакомитесь. Вот мой младший сын, Киран, и его жена Оливия. Киран был путешественником, но наконец решил угомониться. И слава богу. Их дочь, Камми, учится в начальной школе. И наконец, мой средний сын, Джейкоб. Не думаю, что нужно представлять его супругу.
Если Уинни и была удивлена, то никак это не показала:
– О, я большая поклонница миссис Дейн.
Хотя невестка Ларкина была знаменитой актрисой, в семье ее называли просто по имени – Ариэль.
Ларкин напрягся, ожидая, когда заговорит отец. Винсент Волфф выглядел более слабым, чем несколько месяцев назад. Но, к удивлению Ларкина, обязанности хозяина продолжал исполнять Виктор:
– С разрешения моего брата, я представлю остальных. Его старший сын, Девлин, сидит слева вместе с Джиллиан, которая давным-давно является частью нашего семейства. Девлин работает в «Волфф энтерпрайзис» в нашей штаб-квартире в Атланте. Есть еще один давний друг семьи – Сэм Эли, который имел мужество жениться на красавице Анне-Лизе. Несколько месяцев назад у них родился новый член семьи Волфф.
Анна-Лиза буравила Ларкина взглядом, а потом уставилась на Уинни.
– Уинни Беллами? – спросила она. – Наследница Уинфред Беллами?Уинни почувствовала себя зверем в зоопарке. Хотя внимание членов семьи Ларкина было объяснимо, она ощущала себя голой.
– Это я, – ответила она, сожалея, что не обладает даже маленькой долей самоуверенности Анны-Лизы.
– А как вы познакомились?
– Анна-Лиза! – Угрожающие нотки в голосе Ларкина не остановили его сестру.
– Я просто спросила.
– Все в порядке. – Уинни выпрямилась и крепко сжала руки на коленях. – Ларкин устанавливал для меня систему безопасности. Он был так любезен, что предложил мне спрятаться в Волфф-Маунтин.
Под столом Ларкин нежно сжал ее руку теплой ладонью.
– Допрос окончен, – сказал он. – Я говорил Уинни, что в целом вы цивилизованные люди. Не опровергайте мои слова.
Анна-Лиза наклонилась и поцеловала его в щеку:
– Как скажешь, большой брат. Мы просто в восторге, что ты снова приехал домой так скоро. Ведь это беспрецедентный случай.
Губы Ларкина дрогнули в легкой улыбке.
– У меня отпуск.
– Когда это ты уходил в отпуск? – тихо произнесла Анна-Лиза.
Пререкания прекратились, когда Виктор позвонил в маленький колокольчик, и через несколько мгновений в зал вошли полдюжины официантов. Уинни на время оставили в покое, и все принялись ужинать. Она спокойно ела, наблюдая за общением между братьями и сестрой и невестками.
Представители молодого поколения Волффов беспощадно друг друга дразнили, время от времени в общение вступали их супруги. Сыновья относились к Виктору с любовью и уважением. Семейные узы казались нерушимыми.
Отец Ларкина держался немного сдержанно. Хотя он обменивался с сыновьями и дочерью вежливыми замечаниями, Уинни отметила, что Винсент сохраняет с детьми дистанцию.
Наконец ужин подошел к концу. Девлин отправился наверх – в кабинет, чтобы обсудить дела с Виктором и Винсентом. Джиллиан собралась позвонить своей матери, которая жила неподалеку. Ариэль по-прежнему страдала от смены часовых поясов, прилетев со съемок из Австралии. Поэтому она и Джейкоб пожелали всем спокойной ночи и ушли.
Когда зал опустел, Уинни покосилась на Ларкина. Она переступила с ноги на ногу, потому что устала от высоких каблуков.
Ларкин озорно на нее посмотрел:
– Ну, ты выжила?
Она поморщилась:
– Твоя семья замечательная, но очень большая. Я единственный ребенок, поэтому завидую вашей родственной близости. Я знаю о вашей трагедии. По-моему, она объединила вас еще сильнее.
– Ты права. – Ларкин помрачнел.
– Твой отец хорошо себя чувствует?
– Да. Но продолжает стареть.
– Вы хорошо ладите? Ты, Девлин и Анна-Лиза общаетесь с ним немного сдержанно. – Лицо Ларкина окаменело, и Уинни поняла, что пересекла запретную черту. Она поспешно прибавила: – Извини. Это не мое дело.
Ларкин смотрел на нее несколько долгих секунд:
– По-моему, мы не настолько сблизились, чтобы откровенничать.
Уинни сразу поняла, что он имеет в виду. Ведь она не рассказала ему, почему открыла приют для женщин, подвергшихся насилию.
– Справедливое замечание, – ответила она.
Он провел большим пальцем по ее щеке, и по спине Уинни пробежала дрожь.
– Я готов ответить на твои вопросы.
– Но только если я отвечу на твои?
Ларкин кивнул:
– Ты можешь мне доверять. Я сохраню твои секреты, Уинни. Мы, Волффы, умеем хранить тайны. Иногда даже слишком хорошо.
– Я едва тебя знаю.
– Мне так не кажется. – Когда молчание затянулось, он прижал Уинни к себе и прошептал ей на ухо: – Я не люблю, когда ты молчишь. О чем ты думаешь?
– Я думаю о том, что ты слишком хорошо знаешь женщин. – Уинни доверчиво прижалась к нему.
Он резко хохотнул:
– Я ни черта не знаю о тебе, моя дорогая девственная Уинни. Я лишь в курсе, что у тебя добрейшее сердце и ты упряма.
– Ты тоже упрям. И я не девственница.
– Я могу быть упрямым. И я чувствую, когда человек невинен. Я верю тебе. Много ли мужчин было рядом с тобой? – Он коснулся подбородком ее макушки, желая распустить ее волосы и запустить в них пальцы.
Уинни вздрогнула, и Ларкин похолодел. Кто-то сильно обидел эту дивную и хрупкую женщину.
– Я отзываю свой вопрос, Уинни. Расскажешь, когда будешь готова. Но сейчас мне нужно это.
Она посмотрела на него, ее зелено-золотистые глаза затуманились от возбуждения.
– Что?
Он медленно опустил голову и сначала поцеловал ее лоб, а потом маленький нос идеальной формы. Наклонив голову, он стал осторожно покусывать ее шею. Уинни вздрогнула и задышала чаще.
– Мы в столовой, – пробормотала она. – Сюда могут войти.
– Хочешь, пойдем ко мне? – прохрипел он. – Прямо сейчас.
Уинни замерла, прижавшись щекой к его плечу.
– Я хочу тебя, Ларкин, – прошептала она. – Сильнее, чем ты думаешь. Но я должна быть уверена, что не пожалею. Я даже не понимаю, что со мной происходит, когда я рядом с тобой.
Услышав опасения в голосе Уинни, Ларкин ее отпустил и отступил назад, хотя его тело изнывало от возбуждения.
– Я не желаю ни к чему тебя принуждать. Но будет проще, если мы об этом поговорим.Глава 11
Сначала Ларкину показалось, что Уинни начнет откровенничать. Но, по-видимому, она слишком привыкла держать эмоции при себе.
Опустив глаза, она стояла и молчала.
Ларкин признал, что на этот раз проиграл.
– Давай прогуляемся, – предложил он.
Уинни подняла голову:
– В темноте?
– Я хорошо знаю эту гору. Мы не заблудимся. Но если хочешь пойти со мной, надень жакет и удобную обувь.
Немного успокоившись, она улыбнулась:
– Я бы прогулялась.
Через пятнадцать минут они отправились на прогулку.
На месте элегантной женщины, с которой он ужинал, появилась знакомая и простая, но не менее привлекательная Уинни. Она была в бесформенной рубашке, старых джинсах и туристических ботинках. Ее волосы немного растрепались, но были по-прежнему уложены в пучок.
Ларкин воодушевился, когда она улыбнулась. Пропустив ее вперед на лестницу и в боковую дверь, он разволновался от возможности показать Уинни место, где вырос.
– Завтра мы обойдем дом, – пообещал он. – А сегодня я хочу показать тебе горы.
Ночь была темной, черное небо усеяно звездами. Они медленно шли под сенью больших деревьев. Ларкин захватил фонарик, но знал, что Уинни предпочитает гулять в темноте.
Он не держал ее за руку – слишком большое искушение, но поддерживал за локоть на неровной тропинке. Несмотря на маленький рост, Уинни шагала широко, поэтому Ларкину не пришлось замедлять шаги, чтобы под нее подстроиться.
Тишину нарушали только крик совы и шорохи в кустах. Чем дольше они гуляли, тем больше воспоминаний воскресало в голове Ларкина. Он был очень маленьким, когда семья сюда переехала. Скорее всего, ему не было еще пяти лет. Тогда он, Девлин и Анна-Лиза были ошеломлены смертью матери.
– Теперь я спрашиваю, – приглушенно произнесла Уинни, – о чем ты думаешь?
Ларкин никогда не говорил о прошлом даже с братом и сестрой. Они соблюдали негласный договор, пытаясь забыть тяжелые годы. Но, вероятно, Уинни поверит ему только тогда, когда он скажет ей правду.
Но сейчас он не готов об этом говорить.
– Я думал о том, какая прекрасная сегодня ночь.
Его откровенная ложь была встречена молчанием.
Ночь была действительно прекрасной, но Уинни достаточно хорошо знала Ларкина, чтобы заметить его беспокойство. Тихо выругавшись себе под нос, он остановился и повернулся к ней: