Рядовой
Шрифт:
Но я не о них сейчас думал, а замер от догадки. А ведь никто не даст мне сделать Аштана своим сыном. Мало того, тот же Куржан первым крикнет в толпе, что я иногда балуюсь и мужским телом. Он все не мог мне простить, что я не зову его к себе больше. Не пользуюсь его телом. Куржан, конечно, и сам вовсю потрахивает шлюх-парней в роте. Их мало, и только один шлюха это делает открыто, Ркен. Что-то в нем меня смущало и восхищало. Он не побоялся открыться перед всеми, что он нижний и любит только мужчин. Но жизнь его коротка, если он не затихнет со своими смелыми взглядами.
Как
Мимоходом бросаю взгляд на Аштана и поневоле любуюсь. Парень сытый и приодетый мимоходом у рынка, сейчас был на заглядение любой девице. Светлые волосы курчавились на солнце, узкое лицо разрумянились так, что впору воду греть на нем. Не… так не пойдет… ходить не сможет, того гляди и сомлеет от натуги.
– Иди, охолонись в речке. Я сам здесь навес доделаю, – сказал ему лениво и замер от шума на дороге.
– Дядя Путиш?! Дядя Путиш!!! Там к вам с вашей роты главные идут!!! – прокричали мне два босоногих мальчугана и, получив от меня конфету, они тут же умчались прочь.
Посмотрел быстро на уходящего к речке Аштана и вздохнул спокойно, надеюсь, они пробудут недолго у меня. Впервые меня посещает кто-то. А вот и они…
Циате собственной персоной и сам воевода Гунича. А еще два его бывших зама. Они ушли под командование воеводы второй роты. И там его заместители теперь. М-да, наверное, Циате сказал уже о том, что я молодых соблазняю. Ну и откажусь от должности, не велика потеря. Не больно-то и хотел быть каким-то там… ротным.
Мои портки уже успели высохнуть, а они продолжали так и идти, оглядывая дома, мимо которых проходили. Что-то не нравится мне это. К чему они тут присматриваются? Что им тут вообще понадобилось? Воевода вскинул вдруг руку, показывая куда-то в мою сторону, и начал что-то говорить Циате. Тот лишь кивал. Я видел восхищенный взгляд, что кинул воевода на мой новый дом, который уже был виден им. Они начали спуск к моему дому, и я двинулся навстречу, чтобы встретить их. Но Аштан вдруг вышел откуда-то сбоку, обтираясь тряпкой, не одев сверху даже рубища. Лишь портки, как и на мне. Я так и не успел ему ничего сказать, как Циате уже показал на меня и Аштана, что-то говоря. Воевода лишь, нахмурившись, кивал и кивал. Ну всё, перед судом меня поставят. Хотя никогда ротный не был таким, но ведь он с нами был всего три месяца.
Они уже подошли, и я, поклонившись, ответствовал, вытягиваясь.
– Здравия желаю, в отпуске на десять дней по вашей милости, отдыхаю. Здоровья вам и семье вашей.
Воевода, хмуро посмотрев на меня, кивнул нехотя и сказал тяжелым басом:
– То и вижу, что отдыхаешь – работаешь, как собака! А ведь мы выделили бы квартирку тебе. Пошто дом-то строишь? В таком бедном еще районе?
<tab.> Пожимаю удивленно плечами.
– Так для меня эта деревня – дом родной. Я отсюда никуда, – сказал так и тут же увидел, как сжались губы у Циате, и еще больше удивился, ему то что, где я живу? Аштан тоже вытянулся на всякий случай, и воевода, посмотрев на него, спросил глухо:
– А это что за отрок? – он посмотрел на меня и затем уже самого Аштана спросил: – В армии был?
Тот мотнул головой.
– Никак нет, воевода! Не взяли меня. Слеп я на один глаз. Как только не просился…
Я искоса глянул на Циате и, увидев, как он, побледнев, отшатнулся, добавил следом:
– Сирота он, воевода. Родители и сестра погибли в пожаре. Позвольте мне его усыновить? Негде ему жить, и на работу не берут. У нас тут все друг друга знают.
Видимо, у воеводы что-то было связано с пожаром, и он оттаял на глазах, взглянув на меня уже по-другому.
– Путиш… можно… пиши на него свое пожелание. Что значит, токмо отцом ему будешь и убережешь от… ну, тебе скажут, что писать. Потом ко мне, значит. Я подпишу, и ему, значит, пенсию назначат. Молодец ты… спасибо тебе, рядовой, – он опустил взгляд, и я увидел, как у воеводы на глаза слезы накатило.
Он справился с собой быстро и затем, отвернувшись от всех нас к дому, сказал уже другим тоном:
– А дом ты важный строишь, богатырь!!! – он помолчал и добавил следом: – Я подмогну тебе материалом. У меня тоже крышу надо сделать. Закажу и под тебя тоже крышу. Мне смолу плавят с самих островов тунеки. Слыхал о таких? – он полуобернулся ко мне, и я заинтересованно спросил:
– Крыша, как у короля?
Тот рассмеялся.
– У короля железом обита, а потом смолой залита. Там лучше – на века!!! А у тунеков крыша гибкая. Ее, значит, вертеть можно, как хошь. Понял? А под нее, значит, вон те свои бревна, вкось только, пустишь. Эх!!! – он вдруг спустил свой кафтан с пестрой лентой и потер руки. – Путиш, подсоби как маленько, вон те венца тебе поправим!!!
Все так и замерли, неверяще глядя на воеводу. Он махнул им рукой и сказал зычно:
– А вы че стоите без дела? Можем на часик тут помочь нашему новому ротному!!!
Циате, как ни странно, первым скинул свой красивый мундир заместителя и, хлопнув по плечу Аштана, сказал, улыбаясь, мне:
– Ты уж прости мне слов необдуманных. Не думал я, что ты… такой…
Теперь я, смущенно покраснев, пошел за воеводой и, прихватив бревно, потянул его на себя. Воевода кряхтел и сопел, не в силах сдвинуть бревно, что я закинул на самый верх, наконец, сдавшись, попросил:
– Ну ты и силен! Что-то не могу сдвинуть даже.
Пришлось подойти к нему и самому встать на его место. Он отодвинулся, глядя на меня с возрастающим интересом. Бревно легко вышло из пазов, и я спросил:
– Вроде нормально оно сидело? Или стоит поглубже обтесать?
Воевода замахал руками.
– Та не! Само то оно. Со стороны подумалось, что неровно. А вон как ровнехонько. Ты мастер просто своего дела. И не знал, что у нас такие вот мастера есть, да еще и такие богатыри.
Циате встал рядом, чтобы помочь мне положить бревно ровно, и мы легко положили его на венец. Я показал на речку.
– Можете ополоснуться вон в речке. Аштан там и рыбу положил, чтобы костерок сейчас развести, да перекусить.