РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)
Шрифт:
Колчак не верил своим глазам. Так вот откуда над морем этот черный дымный шлейф! Первый дредноут наполовину охвачен пожаром. Языки пламени вырываются высоко вверх, на палубе зияют прогоревшие провалы. А второй линкор... Второго не было. Вместо огромного мощного корабля - какой-то обрубок с напрочь оторванным носом. Не только носом - нету трети корпуса! Как ЭТО еще не затонуло. Да оно еще, кажется стреляет! Значит, те отходящие эсминцы - японские, а те, что за ними гонятся - наши. Так, картина, в целом, ясна. Смотреть с гидроплана хорошо, жаль, командовать сражением - невозможно. Пора сменить воздушный корабль на нормальный, морской.
Приводниться посреди эскадренного боя - безумие не хуже, чем сам полет. Однако два дредноута-балтийца сейчас, похоже, не под обстрелом. Колчак приказал Ивановичу посадить "Лебедь" поблизости от идущего полным ходом линкора, лучше - чуть впереди. Пилот кивнул, и аэроплан тошнотворно провалился вниз. Снова тряска на морских волнах и летящие в лицо колючие соленые брызги. Адмирал с облегчением ощутился себя вновь в привычной морской стихии. Маленькое же у него суденышко. Даже адмиральский вымпел поднять не на чем.
Капитан Владиславлев с недоумением рассматривал севший впереди на воду аэроплан на поплавках. Откуда он взялся? Прилетел связным от Колчака? Рисковый там пилот! Пусть его Коломейцев со своими эсминцами поднимает, потом передадут, какие вести, а линкору на такие дела отвлекаться некогда. Но самолетик, не останавливая пропеллер, настырно лез под форштевнь "Севастополя", из его кабины пытались сигналить, очевидно, требуя остановиться. Тяжело вздохнув, Владиславлев вновь распорядился начать сбавлять ход. А авиаторов после подъема отправить под арест!
Гидроплан устремился к дредноуту, который едва не опрокинул его своей волной, ударился крылом о борт. Из кабины по сброшенному веревочному трапу быстро вскарабкался офицер в золотых погонах. Кого это там принесло? Владиславлев спустился с мостика, решив, что сам встретит нежданного гостя. И столкнулся с Колчаком! На свалившегося прямо с неба командующего на палубе все вокруг смотрели, выпучив глаза.
– Петр Петрович! Надо спешить! Там впереди японцы Кедрова под перекрестный обстрел поставили. И доложите по-быстрому, что у вас вообще случилось.
Адмирал Танин Ямай был весьма недоволен ходом сражения. Началось всё с того, что Соединенный флот вышел на боевой контакт с противником не впереди русской эскадры, как это было у адмирала Того в Цусимской битве, а позади и слева от нее. При этом, в отличие от Цусимы, основные линейные силы японцев не имели решающего преимущества в скорости. Догоняющий же бой был им тактически невыгоден из-за специфического расположения артиллерии русских линкоров, способных лучше японских вести массированный огонь на острых углах. Начальник штаба Ямая контр-адмирал Хансаку Есиоки, впрочем, заявлял, что русские, боясь быть отрезанными от своей базы, должны, заметив японцев, сразу повернуть назад. Тогда Соединенный флот сможет сделать кроссинг охватом головы русской эскадры, повторяя цусимскую тактику.
Однако русские упорно шли на юго-восток, надеясь, видимо, встретиться со своим быстроходным отрядом, который в этот момент вел бой с 3-м флотом. Чтобы обойти русских, Ямай вынужден был использовать линейные крейсера принца Хироясу. Они могли, обогнав вражескую эскадру, поставить ее головные корабли под продольный огонь. Командующий Соединенный флотом понимал риск использовать в качестве главной ударной силы 2-й, а не 1-й флот, однако надеялся, что превосходство японских линейных крейсеров в артиллерийском калибре позволит им взять верх над устаревшими русскими дредноутами. Чтобы по возможности облегчить принцу Хироясу выполнение его задачи, 1-й флот также включился в бой, открыв огонь по русским кораблям, идущим далеко впереди. Залпы выпускались с большими перерывами и только из носовых башен. Стрельба, имевшая на такой дистанции, по существу, только демонстративный характер, вполне достигла своей цели. Половина вражеской эскадры вела ответный огонь по 1-му флоту, а с обходившим противником 2-м флотом перестреливались только головные русские линкоры.
Тем не менее, насколько было видно с флагманского "Исэ", отряд линейных крейсеров с трудом выдерживал этот обстрел. Танин Ямай, которой сам еще недавно командовал 2-м ("Быстроходным") флотом, с болью смотрел, как на знакомых ему трехтрубных силуэтах линейных крейсеров появляются огненные вспышки вражеских попаданий. Однако русским не удалось выбить из линии ни один из японских кораблей! Выйдя вперед, Хироясу смог начать поворот вправо, охватывая русских с головы. Противник отреагировал, также уклоняясь к югу и юго-западу. Офицеры штаба Ямая предложили и 1-му флоту взять еще круче вправо, чтобы при дальнейшем описывании русской эскадрой петли на северо-запад выйти на пересечение ее курса. Адмирал Ямай счёл это пока преждевременным.
14-дюймовый калибр японских линейных крейсеров принес, наконец, первый большой успех. Охваченный страшным пожаром русский дредноут покинул эскадренную линию. Начало сказываться и небольшое, но явное преимущество в скорости над русскими линкорами 1-го флота. Мало по малу "Исэ", "Хьюга", "Фусо" и "Ямасиро" сокращали дистанцию с противником. До русских было уже менее 100 кабельтовых. Ямай приказал усилить огонь. Японские дредноуты выпустили по двадцать залпов, но добились лишь несколько явных попаданий. На двух вражеских линкорах были видны пожары, а часть орудий прекратила огонь. Замыкающий в русской колоне трехтрубный броненосный крейсер покинул эскадренный строй и скрылся за линией. Впрочем, и русские сумели накрыть флагманский японский корабль ответной, достаточно меткой для такой дистанции стрельбой.
Первый 12-дюймовый снаряд разорвался у правого борта "Исэ", ближе к корме. Часть наружной обшивки ниже ватерлинии была вдавлена гидравлическим ударом, вода поступала внутрь корпуса, затопив бортовой коридор несколько отсеков. Чуть позже другой снаряд попал в палубу бака выше броневого пояса, образовав пробоину двухметрового диаметра. Следующее попадание пришлось в низ фок-мачты, задев мостик, где вспыхнул пожар. Идущему за флагманом линкору "Хьюго" русский снаряд ударил в правый борт впереди 1-й башни, в месте перехода 12-дюймового бронепояса в 4-дюймовый. Снаряд пробил тонкую носовую броню, но отрикошетил от броневого скоса и был остановлен барбетом. Силой взрыва была сбита с ног прислуга в зарядном и снарядном погребах носовой башни, там опрокинулось и две снарядные тележки. В самой башне расчеты орудий почувствовали, что вся огромная конструкция будто подпрыгнула от удара. Броня защитила от поражения башенного боезапаса, но захлестывавшая через пробоину вода стала быстро затоплять коффердамы, а затем через деформированные переборки проникла и в другие помещения, появившись даже в передних боевых погребах и нижнем посту управления.
Меткость русских оказалась для Ямая неприятным сюрпризом. Его эскадре пришлось маневрировать, чтобы выходить из-под накрытий. Впрочем, когда противник углубился в дымное облако, стелившееся черным хвостом от горевшего дредноута, действенность русского огня стала спадать. Напоследок "Исэ" получил еще одно попадание в фок-мачту, уничтожившее корректировочно-дальномерный пост на марсе. Повреждения были и в радиорубке. Вести дальнейшее глушение русских переговоров в эфире, как доложили, стало невозможно. Впрочем, даже если противник сумеет теперь воспользоваться радиосвязью, помощь к нему придет слишком поздно. Ямай приказал включить резервную радиостанцию, но не возобновлять глушение, а активно поддерживать связь с другими соединениями. Почти сразу пришел доклад с "Конго", что русские поворачивают на норд-вест, к Владивостоку.