Рыбы
Шрифт:
– Жюль, ну вот какого якоря ты опять зовешь меня Факел? Если тебе так нравится называться Гуппи, то будь любезен и старшему кличку подбери, а то только он один у нас просто Анри, – сурово нахмурив брови, начал рыжий.
– Так он не может видеть свою рыбью сущность со стороны, глупенький. Как же он нам скажет, какая он рыба? – высоко подняв бровки, с удивлением выдал кудрявый малышок, довольно прокручивая на пальце маленький крендель, вытащенный им из кармана штанишек.
– Тогда с каких радостей я Факел? Где ты слышал о такой рыбе, Анри? – недоумевал Томас, капризно закатывая глаза.
– Ты не
– Он чего ревёт? – непонимающе уставился на него самый младший. – Опять перечитывал «Таинственный остров» или снова стихи свои кому-то декорировал? – не унимался он, побивая Томаса по ноге.
– Жюль, правильно говорить «декламировать» стихи, а не декорировать. Ой, да Анри, можешь не писать – не пиши, – согласился с младшим средний из сыновей семьи Леро, добавив: – Про живопись тоже лучше забудь, а то выходит очень специфично.
– Да, хуже, чем у меня. Вот смотри, – пухлой ладошкой четырехлетний малыш достаёт из левого кармашка свернутый тетрадный листок, на котором в центре с любовью нарисован сам Жюль, справа от него, судя по росту и осанке, за руку его держит глава семейства Альберт Леро, рядом с которым малыш поместил их дядю Жака. Слева от себя автор изобразил положившего ему ладонь на плечо Анри, которого за плечи обнимал Томас. В правом верхнем углу рисунка вниз печально глядел красивый белый ангел.
– Это мама, – показав пальчиком на ангела, с грустью подтвердил малыш. – А вот стайки твоих девчонок, – злобно хихикал он, указывая на большое количество чёрных точек рядом с лицом нарисованного Анри.
Томас держался за бока, еле удерживаясь на ногах от смеха. Маленький Жюль довольно похохатывал, приземлившись на краю полосатого ковра в центре большого зала, а Анри, поправив горячо любимую четырнадцатилетним им и стайкой тех самых девчонок длинную косую черную чёлку, с интересом рассматривал рисунок в своих руках. Он вспомнил этот вечер. Это был их последний совместный вечер, когда никто не мог подозревать, что всего через двадцать восемь часов их жизнь бесповоротно изменится.
– Анри! – вдруг окрикнул его Томас. – Пристегнись!
Анри повернул голову в его сторону и уже намеревался что-то сказать, как почувствовал прикосновение чужой ладони на своём левом плече.
– Сэр, пристегните, пожалуйста, ремень безопасности. Наш самолёт начинает снижение, – обворожительно улыбаясь, обратилась к нему бортпроводница.
Не до конца отойдя от столь реалистичного сна, Анри молча кивнул, последовал указаниям девушки.
Оставшаяся часть пути прошла довольно спокойно. Успешно пройдя досмотр после посадки, он, предвосхищая предстоящие часы дороги из Парижа в родной Коньяк, решить предварительно перехватить пару кусочков любимого киш-лорена с лососем в кафе на первом этаже аэропорта. Довольно быстро расправившись с завтраком, Анри, неторопливо попивая латте, отправился на оговорённое место встречи с водителем. Заказанный автомобиль не заставил себя долго ждать, и уже через четыре часа пути они наконец-то подъезжали к месту назначения.
Тёплые вечера здесь в это время года можно считать закономерностью, которая за долгие годы его отсутствия, к счастью, так и не покинула этот райский уголок. Маленькие полуразваленные домики, где-то шикарные, но определённо видавшие лучшее время большие поместья и, разумеется, гектары белого винограда.
– Давно не виделись, месье Уньиблан, – жадно вдыхая сквозь открытое окно аромат одного из основных виноградов для производства коньяка, прошептал он, коварно улыбаясь. В памяти всплывали уроки старого Жана о секретах настоящего мастера погреба. Тут важен своевременный сбор урожая, правильный отжим, отвечающая всем требованиям ферментация, ювелирной работы двойная дистилляция и, разумеется, образцовая выдержка в особых бочках из Тронсёйского дуба.
– Гр-рх-хр, – прервала поток мыслей Анри очередная крутая кочка.
– Вы уж извините, – улыбаясь, поспешил вставить своё слово розовощёкий водитель. – Дороги здесь не из лучших.
– Да, – с горечью согласился Анри. – Куда же уходят наши налоги? – добавил он, вскинув брови.
– Во-о-от! Из года в год столько жалоб, столько шума, а ничего не меняется – ни дороги, ни условия работы, – возмущенно вторил ему водитель, подкручивая свой ус.
– Удивительно, что всё это происходит уже после высадки на Луну, – недоумевал Анри, вскинув руки.
– Мы совсем как камни на этой дороге, – задумчиво протянул водитель, сворачивая с основного шоссе. – Кинули в кучу, назвали Францией и забыли.
– Да, причем заметьте, камни земного происхождения. А были бы с Луны – так мигом бы обрели ценность. Лежали бы себе мирно в планетарии под стеклом, – задумчиво глядя в окно, подметил Анри.
– Благо хоть овраг огородили, – тревожно начал водитель. – Там дорога в дождь словно масло. Столько народу сгинуло, вот, например… – уже намеревался поведать он, но тут же был прерван поменявшимся в лице при упоминании оврага Анри.
– Здесь направо, – резко выпалил пассажир, нервно потирая ладони, – Остановите, пожалуйста, у поместья Леро.
– Как скажете, – непонимающе глядя на Анри через плечо, ответил водитель.
Анри плотно вжался в спинку кресла и закрыл глаза в попытке немного успокоиться. Восемь… Семь… Шесть… Пять… Четыре… Три… Два… Один… Выдох.
– Ну вот, мы на месте, – радостно объявил водитель, паркуясь напротив места назначения.
Ворота дома ничуть не изменились с тех самых пор, как Анри в последний раз покинул их за рулем отцовского Bugatti Royale.
– Красивый дом. Вы приехали на праздник?– помогая Анри вытащить из багажника картины, уточнил водитель.
– Да, на похороны, – ловя недоуменный взгляд собеседника, отвечал он. – В нашей семье их принято отмечать с размахом, так что это своего рода праздник. Не зайдёте на чай?
– Ох, – растеряно начал водитель, – спасибо, но мне ещё нужно заехать в пару мест, так что я поспешу. Хорошего вам дня!
– Спасибо, вам тоже. Был рад знакомству! – ответил Анри, пожимая его руку.
Развернувшись к дому, он взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что время уже подходило к двум. Учитывая все приготовления к похоронам, у него оставалось всего четыре часа, чтобы разобрать вещи и привести себя в порядок. Глубоко вдохнув, Анри схватил увесистый чемодан, внезапно почувствовав, что его левая рука становится чуть тяжелее, чем обычно.