Рыцарь-чародей
Шрифт:
Ульфа сложила губы буквой «о» и промолчала.
– Так или иначе, теперь я такой, какой есть, и мне придется изготовить стрелы подлиннее.
Ульфа неуверенно проговорила:
– Мы стараемся не портить отношения с эльфами.
– И у вас получается?
– Ну, отчасти. Иногда они исцеляют наших больных и присматривают за стадами, пасущимися в лесах.
– Покуда вы отзываетесь о них хорошо и оставляете для них пищу?
Она кивнула, но избегала смотреть мне в глаза.
– Мы с Бертольдом Храбрым время от времени оставляли для них миску бульона и кусок испеченной в золе лепешки.
– Еще мы поем песни, которые им нравятся, и… совершаем обряды в местах, о которых нельзя упоминать вслух.
Игла Ульфы проворно сновала взад-вперед.
– Песни, которые нельзя пропеть чужакам, и обряды, о которых вы не вправе говорить даже между собой? Бертольд Храбрый рассказывал мне что-то такое.
После продолжительного молчания Ульфа сказала:
– Да. Обряды, о которых нельзя говорить.
– Тогда давай поговорим на другую тему. Дизири занимает высокое положение среди эльфов?
– О, конечно. – Ульфа поднялась на ноги и показала мне рубашку, ожидая похвалы.
– Она знатная дама?
– Хуже.
Озадаченный таким ответом, я вызвал в воображении образ Дизири и напряг ум.
– Наверное, она наказывает разбойников и тому подобных негодяев. Лжецов.
– Всех своих обидчиков, сэр.
Я вздохнул.
– Я люблю ее, Ульфа. Что мне делать?
Ульфа приблизила губы к моему уху:
– Я еще ничего не знаю о любви, сэр Эйбел.
– И я тебя ничему не могу научить… или почти ничему. Дай мне мою рубашку. Я постараюсь не испачкать ее своей кровью, обещаю тебе.
Я натянул рубашку через голову и расправил плечи. Она сидела на мне свободно, как надо.
– Папа не говорил тебе сшить рубашку потеснее, чтобы она сковывала мои движения?
Ульфа помотала головой.
– Наверное, он не успел подумать об этом – или рассчитывал застать меня без рубашки. Наверное, легче всего убить мужчину, когда он лежит между женских ног.
– Я… я бы никогда не пошла на такое… Вы знаете. Никогда в жизни, сэр Эйбел. Королева Дизири мне свидетельница.
Своими маленькими сильными руками Ульфа погладила мои плечи, теперь не обнаженные, благодаря ее стараниям.
– Я тебе верю, – сказал я и поцеловал девушку.
В отдалении завыл волк, и она проговорила сдавленным голосом:
– Пес Норны. Дурной знак. Если… если вы останетесь со мной сегодня ночью, я не сомкну глаз, чтобы вовремя предупредить вас.
Я улыбнулся.
– Я не останусь. Но ты права, охота началась. О чем предупредить? О появлении отца и брата?
Она молча кивнула.
– Я думал, они ворвутся сюда, как только я поцелую тебя. И надеялся, что ворвутся, поскольку мне легче сражаться при свете. Давай попробуем еще раз.
Я снова поцеловал Ульфу, и на сей раз поцелуй длился дольше. Оторвавшись от губ девушки, я сказал:
– Вот, значит, как целуются обычные женщины. Я не знал.
Она пристально смотрела на меня, но не произносила ни слова. Я подошел к окну и выглянул на улицу. Но ничего не увидел в кромешной тьме.
– Теперь я кое-что знаю о любви, сэр Эйбел. – Ульфа нежно потерлась о меня, напомнив мне бабушкиного кота. – Это что-то такое горячее вот здесь, в низу живота, вроде пара от кипящего чайника.
– Твои отец и брат не ворвались сюда. Надо полагать, ты заметила.
– Ваша покорная слуга не видела ровным счетом ничего, сэр Эйбел. Кроме вас.
– Значит, все должно произойти на улице, в темноте. Но в доме есть задняя дверь. Я увидел ее, когда мы заглядывали к матушке.
Я вошел в каморку, кивнул забившейся в угол женщине и распахнул дверь в противоположной стене.
Снаружи стояли паренек с копьем и двое мужчин с алебардами. Мужчины неловко ткнули в меня алебардами, словно кочергами в горящее полено, но я поймал обе разом, вырвал у них (хотя мне пришлось пнуть того, что покрупнее) и одно за другим переломил древки о колено. Паренек бросил копье на землю и пустился наутек.
Далеко он не убежал. Схватив свой лук, я бросился за ним и настиг его на маленькой лужайке близ леса.
– Ты Тауг?
Если он и кивнул, то я не разглядел в темноте. А если и заговорил, то слишком тихо, чтобы я расслышал хоть слово. Я заломил мальчишке руку за спину и легонько хлопнул по уху луком, когда он завопил.
– Тебе придется ответить на несколько вопросов, – сказал я, – и ответить честно. Вдобавок быстро и вежливо. В этом лесу безопасно ночью?
– Нет, сэр, – пролепетал он.
– Я так и думал. Мы нужны друг другу, видишь ли. Пока я с тобой, у тебя есть защитник – телохранитель, необходимый тебе, по крайней мере, до восхода солнца. С другой стороны, ты мне нужен, чтобы предупреждать меня об опасности. Предположим, сейчас я разозлюсь и убью тебя.
Он затрясся всем телом, и я устыдился. Он был всего лишь ребенком.
– Тогда ты не сможешь предупредить меня об опасности, и мне придется туго. Нам нужно держать ухо востро. И присматривать друг за другом. Тебя зовут так же, как отца?
– У-гу.
– Это был его дом?
– У-гу.
– Ты должен отвечать ясно и четко и называть меня «сэр Эйбел». Я не хочу слышать в ответ на свои вопросы разные невнятные «угу» или даже «да» и «нет». Ты должен подробно и обстоятельно отвечать на каждый мой вопрос. – Я хотел сказать «как на уроке в школе», но сразу передумал и сказал: – Иначе я сломаю тебе руку.
– Я постараюсь. – Тауг шумно сглотнул. – Сэр Эйбел.
– Хорошо. Ты собирался убить меня копьем, когда я вышел за дверь, но я забуду об этом, коли ты дашь мне такую возможность. С тобой были двое мужчин с алебардами. Кто они?