Рыцарь-чародей
Шрифт:
Игла, которой она наметывала, представляла собой длинный черный шип.
– Говорят, он спрашивал про вольные отряды, только наши ничего не сказали. Никто ничего не сказал бы, даже под присягой. Вы не хотите покушать? Мы готовим на сале хряков, которых папа забил прошлой осенью.
– Я принесу вам оленью тушу в обмен на одежду, которую ты мне сошьешь, – пообещал я.
– Это было бы здорово. – Она снова зажала черный шип в зубах.
Я натянул лук и задумался: еще вчера я не мог оттянуть тетиву так далеко. И вслух проговорил:
– Слишком
– Хм? – Ульфа подняла на меня глаза, отвлекаясь от работы.
– Стрелы в моем колчане. Две из них я изготовил сам, из веток апельсинового дерева. И две отобрал у парня, с которым подрался по дороге.
– Один из мальчиков, сопровождавших рыцаря, был одет просто превосходно, – доверительно сообщила Ульфа. – Я внимательно все рассмотрела при первой же возможности. Красные штаны, клянусь печенкой Гарсега!
– Это Свон. А как тебе показался другой мальчик?
– Другой-то? О, он совсем неприметный, – сказала Ульфа. – Похож на моего брата, но, возможно, станет довольно привлекательным парнем через год-другой.
– У него был лук вроде моего?
– Больше вашего, сэр. – Она закончила обрезать излишки ткани и начала шить крупными стежками, длинной костяной иглой. – С виду слишком большой для него. У брата тоже был лук, только он сломался. Папа говорит, длина лука без тетивы не должна превышать рост стрелка, а я чаще всего видела луки гораздо меньшего размера. Как ваш, сэр.
– Мне нужны стрелы подлиннее, – сказал я. – Твой папа знает, как определять нужный размер стрелы?
Не переставая проворно работать иглой, она отрицательно потрясла головой.
– В таком случае сообщу тебе правило, которое я только что вывел. Длина стрелы должна равняться расстоянию от кончика указательного пальца вытянутой левой руки до правого уха стрелка. Мои стрелы гораздо короче.
– Вам придется найти другие.
– Мне придется изготовить другие, и я изготовлю. А если я скажу тебе, что я и был тем самым мальчиком с большим луком?
Игла замерла на половине стежка, и Ульфа подняла на меня глаза.
– Вы, сэр?
Я кивнул.
Она рассмеялась.
– Мальчишка, который был здесь вчера? Да я могла бы, наверное, обхватить пальцами его руку. Вашу руку я едва ли сумею обхватить и обеими ладонями.
Отодвинув в сторону штаны, которые она шила для меня, Ульфа встала.
– Я попробую, раз вы не против?
– Если вы не против. Да, пожалуйста.
Обеими ладонями она не сумела обхватить мою руку, зато погладила ее.
– Вам самому впору быть рыцарем, сэр.
– Я и есть рыцарь.
Думаю, мое заявление удивило меня самого еще больше, чем Ульфу. Однако я вспомнил слова Равда: «Мы называем рыцарем человека, который…» – и исполнился уверенности.
– Я сэр Эйбел, – добавил я.
Острые соски ее грудей, обтянутых тканью сорочки, скользнули по моему локтю.
– Тогда
– Меч носят не только рыцари, – сказал я. – Но ты все равно права. Я раздобуду меч. Шей дальше, Ульфа.
Когда она дошила штаны и принялась за рубашку, я сказал:
– Твой отец боялся, что сэр Равд изнасилует тебя. Ты так сказала.
– Снасильничал бы. – Она кивнула. – Но не только потому, что у него такое имя [1] . Его имени отец тогда еще, наверно, и не слышал.
– Да, наверно, не слышал. А твой отец не боится, что я тебя изнасилую?
– Не знаю, сэр Эйбел.
– Мужчина, готовый изнасиловать женщину, способен и на более тяжкие преступления. У тебя есть мать, Ульфа?
1
Имя Ravd созвучно глаголу to ravish.
– О да. По милости Гарсега она по-прежнему с нами.
– Но она не может шить, поскольку ослепла или покалечила руки?
Ульфа перекусила нитку и на мгновение задумалась.
– Очень даже может, сэр Эйбел, клянусь вам. Она научила меня шить, и мне с ней не сравняться. Только для того, чтобы хорошо шить, нужен солнечный свет.
– Понятно. А кто сейчас находится в доме? Перечисли всех.
– Вы и я. Мама, папа и брат Тауг.
– В самом деле? Они сидят тихо как мыши. Я не слышал ни шепотка, ни скрипа половицы, только наши с тобой голоса. Ты знаешь, где сейчас твоя мать?
Ульфа ничего не ответила, но я проследил за направлением ее взгляда и открыл дверь, ведущую в убогую комнатушку, похожую на чулан. В дальнем углу каморки сидела, съежившись, женщина примерно одних лет с Брегой, с расширенными от страха глазами.
– Не бойтесь, матушка, – сказал я. – Что бы ни случилось, я не причиню вам или вашей дочери вреда.
Она кивнула и растянула губы в улыбке – с таким мучительным усилием, что я отвернулся.
Ульфа поспешно подошла, желая отвлечь мое внимание.
– Примерьте рубашку. Мне нужно посмотреть, не мала ли она вам.
Я примерил, и она засуетилась вокруг меня, словно муха над банкой варенья, повторяя снова и снова, что плечи у меня широкие, как амбарные ворота.
– Наверное, вы считаете себя обычным человеком, а всех нас карликами.
– Я видел свое отражение в воде, – сказал я. – Я купался в реке с женщиной по имени Дизири, и…
– Дизира?
– Нет. Дизири, моховая дева, которая, думаю, и дала Дизире свое опасное имя. Она все время старалась держаться в тени, но исчезла, когда солнце поднялось высоко. Я случайно оказался на солнце и увидел свое отражение в воде. Прежде я… отставал в развитии, Ульфа. Что-то мешало мне расти с годами. Дизири говорила что-то такое, и она убрала помеху, препятствующую моему росту. – Превозмогая душевную боль, я добавил: – Полагаю, ради собственного удовольствия.