Рыцарь-чародей
Шрифт:
Я подумал, что такое могла сделать только Дизири, но сказал:
– Ты не сводишь меня с ума ни в одном, ни в другом обличье.
– Ваша провинившаяся раба униженно просит прощения. – Блондинка опустила голову. – Она сделает все, чтобы угодить вам, господин, и, если у вас самого нет никаких пожеланий, она может внести ряд интереснейших предложений.
– Ты не замерзла?
– Замерзла, господин, и вы тоже. Мы можем согреться самым приятным образом, коли вы примете одно из самых интересных моих
– Ты следовала за мной весь день? – поспешно спросил я.
Блондинка покачала головой, по-прежнему не поднимая глаз.
– Здесь, господин? Конечно нет. Но я наблюдала за вами из Эльфриса. Не желаете отправиться туда со мной? Там нет дождя.
В отдалении раздался вой, слишком низкий для волчьего. Несколько мгновений я напряженно прислушивался, а потом сказал:
– Я провел довольно много времени в Эльфрисе с Гарсегом. Не помню, чтобы я видел оттуда обитателей этого мира.
– Вы просто смотрели неправильно, господин. Опустите голову вот сюда.
Но я лишь помотал головой.
– Не хотите? Серьезно, если вы отправитесь со мной в Эльфрис, я научу вас видеть оттуда Митгартр. Это не трудно. Вы научитесь за пару дней.
– А потом я вернусь и обнаружу, что отсутствовал три года.
– Не так долго. Не думаю, господин. Вряд ли. Если вы не желаете развлечься со мной, можно я изменю обличье, господин?
Я не ответил, поскольку она начала меняться, еще не договорив. Она впервые подняла на меня взгляд, и я увидел, что у нее огненно-желтые эльфийские глаза. Из них повалил дым, окутывая ее плотной серой пеленой цвета снега в сумерках. Когда дым втянулся обратно в нее, я снова увидел Баки.
– Ты действительно моя рабыня? – спросил я. По-прежнему стоя на коленях, она низко поклонилась мокрому от дождя папоротниковому кусту.
– Я готова служить моему господину днем и ночью, хотя ночью предпочтительнее. Ему нужно лишь приказать.
– Кто твой господин?
На медном, словно докрасна раскаленном лице сверкнули белые зубы.
– Вы. Кто еще может быть моим господином, как не благородный рыцарь, сэр Эйбел Благородное Сердце?
– Рыцарь, – сказал я, – но не благородных кровей.
– Я считаю иначе, господин.
– Похоже, оружейник знает про огненных эльфов. Он сказал, вы мастера по обработке железа.
– Металлов, господин. Железа и прочих металлов. Хотите увидеть образец моей работы? Как насчет серебряной цепочки со всего одним концом? Всякий раз, когда вам понадобятся деньги, вы сможете отрезать от нее кусочек и продавать.
Я помотал головой.
– Почему Сетр выбрал вас, мастеров по обработке металлов?
– Спросите у него, господин.
– Непременно спрошу, при следующей встрече. Почему вы преследовали Бертольда Храброго?
– «Преследовали» –
– Возраст, ангриды, вы – все отнимало у него здоровье. Почему вы так поступали с ним?
Порыв ветра швырнул в нас хлесткие струи дождя и принес издалека все тот же вой – низкий, но тоскливый, словно крик раненой птицы.
Баки стерла холодную воду с сияющего медного лица.
– Вы все еще переживаете за своего Бертольда Храброго, господин? Которого я, к слову сказать, никогда не видела. Может, поговорим на более интересные темы?
– Я всегда буду переживать за него.
– Отлично. Я здесь ни при чем. Я очень, очень долго была химерой Сетра. Наверное, здесь прошел не один век. Если эльфы дразнили вашего Бертольда Храброго, я извиняюсь за них.
Я валился с ног от усталости и к тому времени уже окончательно распрощался с надеждой найти Дизири, но я был упрямым.
– Хотелось бы знать, почему они так поступали.
– Но от меня не узнаете, господин, поскольку мне ничего не известно. Я могу лишь высказать предположение, коли вам угодно. – Баки выглядела надутой.
– Давай, – сказал я.
– Мы любим дразнить вас, обитателей верхнего мира. Вы считаете себя высшими существами, а нас пустым местом. Поэтому мы дразним вас – или мучаем, если вы предпочитаете использовать такое слово. Обычно мы не причиняем вреда, а порой и помогаем – особенно когда нам кажется, что наша помощь удивит человека, которого мы дразним. Мы, огненные эльфы, любим помогать кузнецам и людям вроде вашего оружейника. Они нам нравятся, поскольку занимаются тем же ремеслом, что и мы в Эльфрисе.
– Ты хочешь сказать, что Дизири нравится мучать других людей? Да я никогда не поверю в такое.
Баки смотрела себе под ноги, на листья папоротника.
– Так или нет? Отвечай!
– Ей, может, и нет. Но всем остальным нравится. Чаще всего мы выбираем одиноких людей, поскольку они сильнее нервничают. Они не понимают, происходит ли все на самом деле, или просто у них разыгралось воображение. Ваш Бертольд жил совсем один?
– Да, – кивнул я. – В лачуге в лесу.
– Ну, тогда все ясно. Именно над такими мы и любим подшучивать.
– Я встречал огненных эльфов, водяных эльфов и коричневых бодаханов. – Я вздохнул, вспомнив Дизири. – А также моховых эльфов, которые были очень добры со мной.
Баки встала и внезапно оказалась так близко ко мне, что коснулась щекой моей щеки.
– Я тоже буду очень добра с вами, коли вы мне позволите. – Ее длинные теплые пальцами теребили шнурки моего плаща.
Я улыбнулся – боюсь, с горечью.
– Теперь настала моя очередь, да? Я один, посреди леса, как Бертольд Храбрый.