Рыцарь и Ко
Шрифт:
– А я?
– озабоченно спросил Кутя.
– А Асьмух? И кони? Нам как?
Асьмушка согласно пустил дым из ноздрей, а Бозо - неизменную слюну. За шиворот Причарду, разумеется, который до сих пор возился с застежками на сапогах. Прич с проклятьями вскочил, погнался за конем, запутался в плаще и упал. В моем плаще, между прочим. Хороший у меня был плащ, салатового цвета. Но потеря плаща не стоит того удовольствия, кое я получил от вида ползающего в пыли оруженосца. А тут и Бозо воспользовался моментом, подскочил к обожаемому хозяину, ткнулся мордой ему в лицо и радостно фыркнул, обдав обожаемого хозяина многочисленными пенными брызгами.
– У этого коня сап, храп или и то, и другое?
– спросил Ико.
– Он с детства такой, - сказала Матильда.
– У него аллергия на все сразу - вот и течет отовсюду, откуда может течь.
– Так с нами-то что?
– повторил вопрос Кутя.
– С вами все просто, - отмахнулся Герой, - вы без обуви.
– И он захромал к полю. Женская его нога, с которой все-таки стянули башмачок, была значительно короче, но и значительно красивее.
– Пошли.
– Куда?
– спросила Матильда, все же направляясь за Героем.
– Не куда, а по чему. По Речистому полю. Оно терпеть не может, когда по нему ходят, а особенно в обуви. Даже песня такая есть: "В Речистом поле вожди босые". Про меня, если хотите знать.
Герой мгновенно покраснел, но не от стыда или удовольствия, а просто так. На голове его появился странный головной убор из орлиных перьев, орлиным же стал и нос, заметно вытянувшийся.
На границе леса с полем, прямо на траве, лежал самый обычный плетеный коврик.
– Между прочим, там написано: "Вытирайте ноги", - вдруг сварливо сказало поле.
– Выти... райте... Ага, понятно!
– И мы, тщательно вытерев о коврик ноги, лапы и копыта, вступили на тропинку, ведущую напрямик через поле. Тотчас же тропинка откашлялась и хорошо поставленным голосом начала вещать:
– Дорогие танелорнцы и гости столицы! За отчетный период в девять страннодней произошли следующие значимые и не очень события, которые мы представляем вашему вниманию! Ведет программу аналист и спазмолитик...
– Вату!
– скомандовал Мерин.
Герой кивнул и раздал всем по куску мягкой белой штуки.
– В уши суйте эту вату, - сказал он.
– Уболтает ведь до смерти. Уж Речистое такое - все слова да разговоры. Не заткнете уши - сразу оглушит вас тропинка.
Вату в уши засунули даже лошадям.
– В повод лошадей ведите, - посоветовал Герой.
– Испугаются и мигом убегут от вас лошадки. Что, пешком ходить по свету?
Поле меж тем бубнило и бубнило на разные голоса.
– А ты как же?
– спросил Ико Мерина, невозмутимо полировавшего лунки на ногтях шелковым платочком.
– С полем Мерин однолеток, короче - ягода одна, - невозмутимо откликнулся краснокожий Герой.
– Неизвестно только, кто кого уболтает первым.
– Не "кто уболтает", - высокомерно отозвался волшебник.
– А "стороны пришли к дружескому соглашению"!
– Хау, - кивнул Герой, засовывая в каждое ухо по огромному клоку ваты.
Мы последовали его примеру, после чего вся наша глухая босоногая команда двинулась в путь. Впереди, паря в паре футов над землей, летел Мерин. Судя по его оживленной артикуляции, они с полем вовсю дискутировали. Меня разобрало любопытство, и, набравшись смелости, я вытащил вату из одного уха... Мерин с полем пели на два голоса песню про "веселый разговор", и это было жутко и страшно. Я поспешно заткнул ухо и больше не рисковал.
Идти молча было невыносимо скучно. Поле оказалось ровным и серым, так что обозревать окрестности тоже интереса не вызывало. Так что я начал сочинять про себя стихи: "Полюшко-поле, полюшко, широко поле, едут да по полю герои, эх!" И как раз после "эх" на землю упала огромная черная тень. Я поспешно выковырял из ушей затычки и услышал обрывок отчаянного крика Героя: "...ись! Перелетная сума!"
Потом нас всех сверху накрыло чем-то темным и пыльным. "Конь - на обед, молодец - на ужин", - подумалось мне. Темнота сразу запахла яблоками, шерстью и библиотекой, и я так удивился, что потерял сознание...
ГЛАВА 8
Раз уж попал в навоз - сиди и не чирикай! А если зачирикал - ну и навоз
ты после этого!
Из народной мудрости
Очнулся я оттого, что где-то мерно капала вода. Спустя пару минут я понял - где. Она капала мне на лицо. Я заморгал и поднялся, растирая воду по лицу и шее. "Заодно и умылся", - мелькнула мысль. На этот раз мы оказались в настоящей темнице: любо-дорого глядеть, не то что друидская клетка! Мои спутники мрачно сидели вдоль стен и чесались. Я тоже стал чесаться: по мне явно что-то прыгало.
– До нас здесь держали кого-то весьма блохастого, - раздраженно подала голос моя сестрица.
Несмотря на то, что сидели мы на охапках относительно сухой соломы, холодно было отчаянно. Тильда закутала ноги в юбку, мы же поджимали под себя красные, как у гусей, лапы. Только Герою было относительно хорошо: он превратился в медведя и теперь лежал, свернувшись в клубок и поминая добрым словом человека, которому пришло в голову написать книгу, где главным героем является медведь.
– На каждого медведя есть свой охотник, - завистливо сказал Причард.
– Все-таки хапнула нас Сума, - не слушая злобных завистников, принялся объяснять Герой.
– Если б раньше ее заметили, успели бы в разные стороны разбежаться. Сума бы растерялась, может, все бы и обошлось...
– Если бы да кабы, во рту бы росли зелибобы, - огрызнулся Мерин.
– А это еще что?
– поинтересовался Кутя.
– Это едят?
– Съесть-то можно, - хмыкнул волшебник.
– Да только он первый тебя завалит и съест.
– Эх, где-то теперь мои сапожки?
– вздохнул Прич, поднимая обеими руками левую ногу к лицу и ожесточенно дыша на нее. Волна отвращения прошла даже по загривкам лошадей. Один Бозо глядел на властителя своих дум с немым обожанием.