Рыцарь и ведьма
Шрифт:
Семь остановок вдоль реки, которую из-за домов становилось то видно, то не видно; сиденье напротив побывало занято дважды: сначала немолодым уже, но выразительным мужчиной, который так переглядывался с Софией, что чуть не пропустил свою остановку, а потом старухой с волосами из ноздрей, которая, водрузившись перед девушкой, бесцеремонно на нее уставилась. София как могла отводила глаза, досадуя на дезертирство выразительного пассажира: стоило ли так на нее пялиться, чтобы в итоге заурядно выйти на своей остановке, даже не попытавшись узнать номер ее телефона, который, кстати, она бы все равно не дала? Зато парень у дверей, кажется, заметил ее и решил подсесть. Только парень у дверей ее совершенно не устраивал. К счастью,
Разочарованная в мужчинах двести пятого трамвая, София направилась по ивовой аллее к кампусу старейшего из трех университетов города. Ей нужен был колледж гуманитарных наук. Сама девушка училась в другом достойном заведении и вообще редко бывала по эту сторону реки, поэтому пришлось спросить дорогу у длинноволосых молодых людей, стоявших кружком возле библиотеки и пивших кофе из бумажных стаканчиков. Колледж занимал старинное здание в готическом стиле, сложенное из песчаника и гранита и окруженное зеленым газоном, столь безупречным, что никто из студентов не покушался прилечь на нем с учебником. В идеальной свежести и равномерности травяного покрова чувствовалось что-то маниакальное. София еще поплутала между этажами, прежде чем отыскала в левом крыле нужную аудиторию, а когда нашла, приотворила скрипнувшую дверь и села за одной из задних парт. Несколько голов обернулись к ней, но спустя миг уже снова склонились над тетрадями.
– …Поэтому гендерные, а уж тем более расовые или классовые теории не являются перспективными для самоопределения современной ведьмы. Б'oльшим потенциалом обладает теория сексуальности в том виде, в каком она представлена в лесбийском феминизме. Сексуальность в этом контексте не сводится к отношениям подчинения и власти, поэтому данное понятие позволяет описывать разнообразные внегендерные типы идентичности; кроме того, оно акцентирует такие аспекты женской субъективности, как желание, опасность, наслаждение, которые играют принципиальную роль в самоощущении ведьмы.
Указанная разновидность феминизма актуальна для нас еще и потому, что лесбийский проект переосмысления истории в ряде случаев рассматривает ее с ведьмовских перспектив: в частности, оба эти меньшинства прошли через костры, и даже когда положение женщин в современном мире значительно улучшилось, ведьмы, как и лесбиянки, по-прежнему считались нездоровыми, опасными существами. Зачастую, к сожалению, так считали даже сами носительницы этих мнимых отклонений. Пару занятий назад, как вы помните, господин Дервиг делал доклад о бедняжке Оливии Ноктис, ведьме, которая добровольно пошла на «лечение» электрошоком. Наконец, в связи с лесбийским феминизмом следует упомянуть, что ряд ведьмовских практик носит отчетливый гомосексуальный характер.
Но к этому мы вернемся позднее. Сексуальность сама по себе не может выступать как основание идентификации ведьмы. В качестве такого основания Верах Синегаум предлагает сексуальную связь с дьяволом или, в более поздних работах, с любыми демонами. Однако такой подход, во-первых, игнорирует тех ведьм, которые не связаны с самоидентифицированным субкультурным сообществом и не выполняют таких установленных практик, как демоническое соитие. Во-вторых, определяя ведьму через стратегию сексуальной независимости от мужчин (не будем здесь разбирать вопрос о половой природе демонов), Синегаум преувеличивает лесбийский компонент ведьмовской культуры. Наконец, в-третьих, одной из стоящих перед нами задач является улучшение концепта «ведьма», чему связь с дьяволом как будто способствовать не может. Не ерзайте, госпожа Фораго, я знаю, что у нас остается одна минута. Итак, мы вплотную подошли к вопросу, заявленному в теме лекции. Что же именно делает ведьму ведьмой? По этому поводу запишите в своих конспектах: Катарина Эльбер и ее теория глубокой чувствительности. Обсудим ее в следующий раз. К субботе вам лучше повторить материал по критике эссенциализма – возможен тест! Читаем следующую главу. До свиданья.
Самые дальновидные из молодых людей уже убрали учебники и тетради, быть может, пожертвовав последними словами лекции, зато – смогли первыми убраться из аудитории. Остальные уточняли какие-то вопросы или пытались разубедить Дану Симплерати в необходимости грядущего теста; исчерпав вопросы и не отсрочив теста, ушли наконец и эти, за дверью возобновляя общение на том языке, что так неумело копируют люди постарше, когда хотят заделаться своими ребятами. Это вызывает только сожаление.
София встала и подошла к столу, на котором самая образованная из семейства Симплерати складывала свои бумаги.
– Здравствуйте… Я София. Мы говорили по телефону – насчет моей ситуации… Надеюсь, вы не против, что я вот так завалилась к вам на лекцию? Хотелось послушать, хотя не могу сказать, что я все поняла.
– Здравствуйте, София. Очень приятно познакомиться. Меня зовут Дана. У меня есть сорок минут до следующей лекции, и я еще не обедала. Если не возражаете, поговорим в кафе?
– В кафе?
– Да, в кафе для преподавателей, это здесь рядом, за часовней. Переживаете, что кто-нибудь подслушает? Не сто2ит – в нашем колледже за обедом обсуждают судьбы демократии и конец истории. Никому и дела не будет до нашей девичьей болтовни. Ну что, пойдем?
София кивнула как можно непринужденнее, хотя и почувствовала себя несколько уязвленной. Ей казалось, что значительность и интимность обстоятельств заслуживают более основательного разговора – уж точно не длиной в чей-то обеденный перерыв – и не в университетской столовой, где нужно перекрикивать звон посуды, звуки сдвигаемых стульев, чужие споры и кашель. София рассчитывала, скорее, на отдельный кабинет с запирающейся на замок дверью. И тем более девушка не ожидала, что предстоящее волнующее объяснение низведут в ранг девичьей болтовни, пускай это и было сказано не всерьез. Какие могут быть шутки, когда предводитель ансамбля мертвецов предлагает ей переспать с ним в качестве обряда посвящения? Хотя… если подумать, это звучит немного абсурдно.
– А он сказал вам, зачем это делается?
– Чтобы стать, как он выразился, шлюхой дьявола, да.
В кафе София почувствовала себя раскованней. Гул голосов за соседними столиками, сутолока в проходах действительно послужили надежным прикрытием для их деликатного совещания. И вообще, деловито-прозаичное отношение Даны Симплерати отчасти убедило девушку в том, что ничего страшного с ней не произошло. Она все та же София Верна, какой была до встречи с Соломоном Лу.
– Не слишком умно с его стороны, – покачала головой Дана. – Все-таки господин Лу остается скорее практиком, нежели теоретиком. Но в его защиту следует сказать, что он, безусловно, стремится помочь. И движет им отнюдь не сладострастие. По крайней мере, не только оно. Да, будьте добры… Овощной салат, суп с сельдереем и сыром… И кофе, как обычно, – при этом Дана со значением кивнула официанту, очевидно, ссылаясь на некий ингредиент, название которого не полагалось оглашать во втором часу дня, но который по старинной договоренности ей добавляли в питье.
– А я буду чечевичный салат, ростбиф с кровью, картофельную запеканку и сок.
Дана только вскинула брови.
– Полагаю, вот одна из причин, по которой обычные женщины вас не жалуют: из зависти. У ведьм, как правило, отличный обмен веществ – о фигуре можно даже не беспокоиться. Если верить портретам, бывали и пышные, и попросту необъятные ведьмы – но жили они как раз в те эпохи, когда стандарты красоты были на стороне округлых форм. Такое чувство, что ведьмовская генетика сама подстраивается под вкусы времени. Если так, то это важнейшее эволюционное преимущество ведьм перед обычными женщинами. Пока мы тратим столько сил только на то, чтобы нравиться мужикам, вы можете заняться чем-то по-настоящему важным.