Рыцарь или трус
Шрифт:
Горин некоторое время разглядывал его, потом вернул Рохану.
— Подходит для Морского Бродяги, — сказал он. — Но я не чувствую в нем никакой магии.
— Но ты все равно его носи, — сказала Ясенка. — Тот камень с дырочкой, который окружал меня защитой в момент беды, тоже не выдавал своей магии, пока я не произносила заклинания, пробуждавшего ее.
— Может, матушка Зазар просто не знает нужных слов? — рассмеялся Рохан, снова надевая амулет на шею.
— Не шути так! — цыкнула на него Ясенка. — Зазар всегда знает, что делает, даже если мы не в силах
— Ладно, будем надеяться, что и на сей раз она не ошибется, — сказал Рохан, почти не смутившись. — У меня такое ощущение, что нам остается все меньше и меньше времени на то, чтобы раскрыть дела колдуньи. У нас будет две возможности нарушить планы этой женщины. Через несколько дней состоится пир в честь собрания всех знатных людей Рендела, а позже дадут еще один — в честь победителей турнира.
— Пока остается время, остается и надежда, — серьезно ответил Горин. — Теперь иди и пришли ко мне Себастьяна.
С приездом Ясенки и Горина гостей за обедом рассадили по-другому. Поскольку эти супруги были весьма высокородны, двух молодых людей пересадили из-за главного стола за второй, а по мере прибытия других представителей знати за второй стол стали постепенно пересаживать и остальных. Джабез и Регес были таким образом понижены и теперь старались сесть как можно дальше друг от друга. Их ссора, очевидно, еще не угасла.
Но Ясенка и Горин, как обычно, ели с одного блюда, и Рохана пристроили рядом с ними. Во время обеда Ясенка наклонилась к юноше.
— Покажи мне ту девушку, — велела она. — Покажи ее мне.
— Девушку? Какую еще девушку?
Ясенка улыбнулась, но глаза ее были серьезны.
— Конечно, тут замешана девушка, — сказала она. — Так всегда было. Покажи ее.
— А, ты об Анамаре, — сказал Рохан. — Вон она, там.
— Так низко сидит? — подняла брови Ясенка.
— Она не любит многолюдных собраний. По крайней мере, она так говорит. Поэтому прячется в толпе.
— Однако тебе она очень нравится.
— Да, признаюсь. Если она согласится, я буду носить на турнире знак ее благосклонности.
Ясенка пожала плечами:
— А не согласится, возьмешь мой. — Затем она перешла к другой теме, но Рохан заметил, что Ясенка не сводила взгляда с Анамары, даже когда колдунья принялась развлекать гостей.
Когда наконец съехались все знатные люди Рендела, за столами установился другой порядок. На высоком кресле во главе пиршественного зала восседал молодой король Перес, а по обе стороны от него сидели две вдовствующие королевы — его мать и бабка. Молодые дворяне теперь оказались за нижним столом, что вполне удовлетворяло Рохана, но вызывало недовольство у многих других, вроде Винода, который привык наслаждаться вниманием королевы. Вечернее торжество было пышным, как и задумывалось, стены зала и стол были искусно украшены.
По настоянию Ранноры Ясенка за ужином села рядом с ней, а Горин, конечно же, рядом с Ясенкой. Может, из-за Горина Иса была особенно сердечна с Ясенкой, и, к облегчению Рохана, холодность королевы не подпортила вечер.
Рохан
Горин выкинул такое, что взбудоражил немало умов; утром он присоединился к королевскому призыву и пробежал вместе с молодежью в полном вооружении от Ренделшама до Крагдена, чем подал пример тем представителям высшей знати, которые воображали себя воинами. Потом он тренировался вместе с молодыми, испытывая их отвагу и умение. Многие из последовавших примеру Горина, как вскоре заметил Рохан, задыхались и багровели с натуги, хватались за кувшины с водой, в то время как Горину все воинские труды были вроде бы нипочем. Рохан гордился человеком, который стал мужем его приемной матери и взял на себя роль его приемного отца.
— Ты сильно продвинулся, — сказал Горин Рохану в конце одного из учебных боев. — Я мог бы еще кое-чем позаниматься с тобой. Ты никогда не пробовал работать одновременно мечом и кинжалом?
— Мой отец умел. Но, смею сказать, он был намного лучшим бойцом, чем я.
— Это его меч? Меч Ринбелла?
— Да, сударь, — ответил Рохан, протягивая Горину обоюдоострый меч с тщательно покрытыми свинцом лезвиями.
— Отличная работа, — похвалил Горин, возвращая меч Рохану. — Никогда не должно лечь на него ни позора, ни бесчестия.
— Да, среди Морских Бродяг есть такая легенда. Меч Ринбелла будет сражаться только за того, кого сам изберет своим хозяином. И если хозяин обесчестит себя, меч выпадет из его руки и не станет его защищать. Но это всего лишь легенда. О древнем оружии много сказок ходит.
Горин улыбнулся.
— Конечно. Ну, защищайся.
При помощи Горина Рохан за несколько дней узнал куда больше о тонкостях боя на мечах, чем во время традиционного заучивания движений, на которых настаивали учителя вроде сержанта Дуйга. Многие дворяне, не желая уступать северянину-изгнаннику, присоединились к упражнениям. Даже глава Совета, лорд Ройанс, пожелал помериться силами с графом Горином. Пробудив в себе дух ястреба, бывшего знаком его рода, Ройанс вполне достойно держался против более молодого соперника, уступая ему в выносливости, но не в умении.
— Мы должны продолжать эту практику, — сказал он Горину. — Мы должны биться, пока хватит сил, и не полагаться только на юных, ибо грядут суровые времена. — Он улыбнулся, показывая на свой пояс. — Я затянул его еще на одну дырку и, думаю, через денек-другой затяну на следующую. Как и многие старики, я растолстел и обленился.
— Только не вы, сударь мой, — ответил Горин. — Вы — пример для всех нас, и угнаться за вами трудно.
— Сдается, надо устроить еще одно состязание — для старших дворян. Я сам предоставлю приз!