Рыцарь из рода драконов
Шрифт:
Артур стоял и смотрел на охотничий трофей давно почившего стеренхордского лорда, пока Гайвен не произнес:
– Я знаю, что она меня не любит... Ни капли. То, что она была со мной... это просто растерянность. Или игра. Или... Какая разница. Но я для Ай просто друг, и хорошо еще, что друг. Гнусно с моей стороны было добиваться от нее ответных чувств... но искус оказался слишком велик. Когда она рядом, совсем рядом... Как можно устоять? Да и зачем... Вот только она меня не любит.
– Рад, что ты это понимаешь, - сказал Айтверн, не оборачиваясь.
Он ждал следующей фразы Ретвальда, и совсем не удивился, ее услышав.
– Она любит тебя.
И вот тогда Артур обернулся, вновь поймав взгляд Гайвена. Камин по правую руку от принца сонно трещал, навевая умиротворение... но не стоило забывать, что прежде, чем принести покой, пламя приносит смерть.
– Рад, что ты понимаешь и это, - медленно сказал Артур.
– Она любит тебя, -
– Не как брата... не как родича... так, как женщина любит мужчину. Она сказала мне это... но я бы понял и так. Достаточно просто видеть и понимать. Ты заслоняешь для нее целый свет. Никакой мужчина не будет для нее более желанен, чем ты. У меня нет шансов, понимаешь? Будь я в сто раз умней, отважней или решительней, я и то остался бы твоей бледной тенью. Любой кавалер будет для Айны Айтверн бледной тенью ее брата. И кто бы в итоге не завладел ей, кому бы она в итоге не отдалась... он окажется для нее просто эрзацем мечты. Жалким подражанием... тебе.
Артур закрыл глаза. Вспомнил Айну, увиденную им в объятиях Ретвальда, вспомнил, как она встала со скамьи, грациозная, как текущая вода, легкая, как молочные облака на рассвете, вспомнил, как лились по плечам, переливаясь на свету золотом, медовые волосы. Он подумал о ней. Представил влажную свежесть ее губ на своих губах, представил извивы ее фигуры, тонкие плечи и точеную талию, в своих руках, представил скользящий под пальцами нежный бархат ее кожи и разгорающийся летним костром жар ее тела. Представил невыразимую словами пьяную сладость ее лона.
Представил то, что всячески гнал из из своей головы прежде.
Представил то, чего никогда не узнает, и что никогда не будет ему принадлежать.
– Я завидую тебе, - сказал Артур.
– Сам не понимаешь, Гайвен, как тебе жутко повезло... Ты просто не осознаешь, ты трижды, четырежды дурак... Она тебя не любит, да? Но она тебя может полюбить. Когда-нибудь, рано или поздно. Ты же не пустое место, чтоб я про тебя не говорил, в тебе есть что-то из того, что нравится девушкам. Рано или поздно... у тебя есть шанс. И когда он выпадет... когда это случится... Ты сможешь сделать ее своей. По-настоящему. Ты сможешь назвать ее своей женой. Перед всем светом, перед всеми добрыми людьми. Ты сможешь жить с ней, ни на кого не оглядываясь и ничего не страшась. Она может родить от тебя детей, и ты дашь им свое имя, и будешь растить их вместе с ней. И в этом не будет... совсем не будет... ни греха, ни позора. Ничего такого, чего стоило бы стыдиться. А я... А я не смогу... вот так. Никогда. У меня никогда не будет Айны.
– Не будет? Артур, а ты так уверен в том, что ты говоришь? Тебе ведь достаточно просто протянуть руку...
– заметил Гайвен.
– Сказать пару слов, просто пару слов... И она, действительно, станет твоей. Она же лишь этого и хочет, только этого и ждет. Когда она смотрит на тебя, когда замирает... слова не говоря, глаз не отводя... она ждет, что ты сделаешь ей шаг навстречу. Она любит тебя... с немыслимой просто силой. Если ты захочешь - она будет твоей.
Артуру показалось, что пол под его ногами расходится, и там, в расширяющейся, расходящейся все шире расщелине, пылает вечно смеющаяся преисподняя. Преисподняя таит гибель, окончательное разрушение для души, ее стоит сторониться, не слушать ее голоса, бежать от ее ворот, не поддаваться на ее уловки... так говорят, и это наверно правильно, но меньше всего его сейчас волновали правильные вещи. А больше всего хотелось прыгнуть в этот огонь, в это вечно ярящееся пламя, подобное той проклятой крови, что текла его в жилах - крови фэйри, крови Древнего Народа, крови пасынков, а не детей Творца, но прежде всего - крови Майлера из рода драконов. Крови того, кто однажды рассудил, что желания важнее и долга, и правил. Не лучше ли будет соединиться со своей истинной природой, растоптать ненужные запреты? Взять то, что принадлежит ему и так, то,что должно ему принадлежать? Придти к Айне, к своей прекрасной, волшебной, немыслимо чудесной сестре, к своему свету, к своей надежде, к своей мечте, и просто сказать ей правду? А потом услышать, как говорит правду она? И слиться наконец воедино со своей давно потерянной половиной, с утраченной частью собственной сущности? Услышать жар ее стонов в шелковой темноте ночи, ощутить горящий в ней огонь как свой собственный, почувствовать кожей ее сердце, бьющееся рядом с его сердцем, отделенное от него лишь преградой упругой плоти, взять ее, как мужчина берет женщину, разорваться на пике нечеловеческого наслаждения подобно вспыхивающей звезде, когда в нее прольется его семя?
И в этот миг, стоя напротив Гайвена Ретвальда и думая о той, кого любил больше жизни, Артур Айтверн едва не закричал в полный голос от пронзившего его насквозь желания.
И в тот же миг он погас, как гаснет выгоревший пожар.
– Да, - сказал Артур, - я могу... могу взять ее... это будет так... так... просто. Ты прав... мне ничего не стоит... да.
– Он запнулся и, пересилив себя, продолжил.
– Я же одного этого и хочу. Давно уже... Старался не думать об этом, гнать мысли прочь, рвать их на клочки... Гайвен, друг мой, сюзерен мой бедовый, ты знаешь, как это - не думать? Очень просто... поначалу. Поначалу все просто, покуда коготок не увяз. Я бросался на каждую женщину, которую увижу... чтобы забыть о единственной нужной. Я говорил об Айне - и не думал о ней. Смотрел на нее - и не думал о ней. Делал вид, что все в порядке... лгал себе. Вот правда ночью... видел ее во сне... как я люблю эти сны! Но когда я просыпался... Весь в поту, на мокрой постели... Я убеждал себя, что не видел этих снов. Не было никаких снов. Говорил и верил в то, что говорю. Верил. Верил... Лгал. И вот теперь... в этом самый миг... я изолгался. И я могу... если решусь... прекратить лгать. Но должен ли я?
Артур встал с дивана, прошелся по комнате. Постоял у окна, поглядел в бездонную ночь, провел пальцами по стеклу. Сел на скамью, рядом с принцем, и поворошил кочергой поленья. Начавший угасать огонь вспыхнул с новой силой - вспыхнул в камине, но не в душе Артура. Сам Айтверн чувствовал сейчас лишь усталость и бесконечную тоску. Все это время Гайвен не говорил ни слова.
– Но я этого не сделаю, - сказал Артур.
– Слышишь? Не сделаю...
– Почему?
– Ретвальд смотрел на него спокойно и прямо.
– Я не знаю, - ответил Артур, и он не знал, кому на самом деле отвечает - законному повелителю Иберлена или же самому себе.
– Будь я проклят, Гайвен, но я не знаю... Не понимаю, почему. Отчего. Почему я этого не сделаю. Не знаю, что меня останавливает. И я хотел бы узнать, правда... но не могу. Почему я не должен делать того, чего хочу я и чего хочет Айна... я не знаю, просто чувствую, что это было бы неправильно. Неправильно... Это не то, что должно быть, веришь? Я люблю ее, Гайвен, люблю, как любят небо, или как любят воду, или... как любят себя. Но я не имею права. Кто ведает, в чем тут причина... Я не понимаю и не знаю, просто чувствую. Будь мы вместе... это было бы преступлением. Не против закона, не против общества, не против правил... против нас самих. Ты ведь помнишь, что сказано в Книге - Бог ничего не делает зря. Он не дурак и не слепец, не то что мы. Если Айна дана мне как сестра... может, это не просто так, в этом есть какой-то смысл, что-то, что превыше случайности? Я люблю Айну... но чтобы любить человека, не обязательно с ним спать. Правда? Ведь правда? И если я возьму ее... не умрет ли что-то из того, что не должно умирать? Наша любовь... не оскверню ли я ее, не уничтожу ли? Может, я должен любить Айну, как сестру? Проклятье, милорд, трижды проклятье всему нашему миру! Почему мы решили... какой демон нас надоумил... кто заставил поверить... что любовь - это просто соединение плоти, и ничего больше? Кто похитил у нас разум? Неужели любовь - это просто два тела... и ничего больше, совсем ничего? Должно же быть нечто помимо этого... превыше этого. Неужели я не могу любить ее иначе... как сестру, как человека, как друга... иначе, просто любить, не впадая во грех... Просто дарить ей радость - словами, делами, не заменяя любовь - постелью?
Артур замолчал, и тогда подал голос Гайвен. Наверно, подумал Айтверн, он заговорил просто потому, что был слишком хорошо воспитан, и не мог промолчать, не мог не попытаться ободрить... и Артур был благодарен ему за такую попытку.
– Послушай, не мне тебя судить, - признался Ретвальд, - куда мне судить, я ведь и сам блуждаю в потемках. Полагаю, тебе мой суд и не нужен... ты и сам себе судья, и куда более строгий, чем кто другой. Не берусь оценивать... прошу учесть тебя только одно. Твое решение... как будет лучше для самой Айны, с тобой или без тебя?
Артур долго смотрел в одну точку.
– И этого я тоже не знаю, - признался он.
– Все, что мне осталось, это верить... В свою правоту.
– Он наклонился вперед и крепко сжал Гайвену плечо.
– Присмотри за ней, хорошо?
Глаза принца неожиданно сузились:
– Присмотреть? Это как вы себе представляете, герцог? В каком виде? Сначала вы грозитесь меня убить, а теперь просите присмотреть?
– Дурак! Я не о том говорю, - взбесился Артур, подметив, что смысл фразы "присмотри за ней" Гайвену отлично знаком. Не иначе, в любовных романах вычитал.
– Когда я говорю "присмотри" - я имею в виду просто присмотреть, и ничего большего! Хотя, - Айтверн сник, - если она будет не прочь и в итоге тебя полюбит... Я с удовольствием благословлю ваш брак, - и, видя непонимающее лицо Гайвена, снова разозлился.
– Ну чего я такого сказал, объясни мне, олух царя небесного! Да, я буду рад, если Айна тебя полюбит. Или не тебя, а кого-нибудь еще, неважно. Клином выбивают клином, сия народная мудрость никогда не устареет. Я очень хочу, чтоб ты стал тем клином, который выбьет из ее головы любовь ко мне. Сделаешь? Заберешь ее себе? Приручишь?
– Айтверн пристально, жадно, едва ли не с мольбой вгляделся принцу в глаза.
– Сделаешь? Ну же! Отвечай!