Рыцарь короля
Шрифт:
Но вот притворяться они определенно не умели. Он не мог не заметить скрытности, зарождающейся враждебности, которой они никогда не проявляли прежде, и это причиняло ему душевную боль. От него словно отрекались, его отвергали.
Блез видел, как де Норвиль горячо шепчется то с одним, то с другим, явно убеждая их сделать что-то, не доставляющее им удовольствия. Некоторые гости, помоложе, отказывались наотрез. Они хмурились, плевались и отходили в сторону, собираясь группами.
Когда наконец среди гостей появился маркиз де Воль, одетый в черное, как приличествовало его возрасту,
Более опытные - или более понятливые - гости оказывали хотя бы видимость почтения королевскому министру. Что же касается молодых бунтарей, то самое большее, на что у них хватило выдержки, это угрюмо стоять в сторонке и держать язык за зубами.
Маркиз, словно ничего не замечая, с присущей ему непринужденностью болтал о пустяках, однако Блез слишком хорошо знал своего патрона, чтобы не разглядеть саркастического блеска в его глазах. Де Сюрси отлично понимал, что должно произойти.
Впрочем, очень быстро де Норвиль и все прочие смогли увидеть это и сами.
– Ах, мсье, - произнес маркиз, прерывая очередной отшлифованный комплимент де Норвиля, - чрезвычайно вам благодарен... Но довольно обо мне. Мне не терпится услышать о вашем недавнем путешествии в Англию. Это интересная страна, которую я не раз посещал во времена короля Генриха Седьмого...
Генрих VII (1457 - 1509) - первый английский король из династии Тюдоров, узурпировавший трон в 1485 г. после победы над Ричардом III в битве при Босворте.> Мне говорили, что с тех пор англичане ушли далеко вперед, что построено множество прекрасных зданий с очаровательными парками. Это правда?
Де Норвиль умел хорошо владеть своим лицом, однако на мгновение он побледнел как смерть и уголки его рта безвольно опустились.
Его поездка в Англию была тайной. Предполагалось, что до его возвращения - около двух недель назад - о ней знал только герцог. С тех пор эта новость распространилась в узком кругу приверженцев Бурбона; но если она за такой короткий срок достигла Парижа, значит, среди них есть предатель. Разве только - наверное, в этом и заключается разгадка, - разве только де Сюрси поговорил с Блезом после своего приезда сюда. Да, конечно, этим все и объясняется. Ну, от Блеза он не много узнает...
– Что случилось, мсье?
– осведомился маркиз.
– Ничего, господин мой... А что касается вашего вопроса, то я обнаружил в Англии высокое благосостояние. Торговля шерстью процветает, и я не видел более тонких сукон, чем те, которые сходят с английских ткацких станков. И на доходы от этой торговли строятся великолепные дома...
Де Сюрси отметил про себя, что многие из гостей только сейчас услышали об английском турне де Норвиля, зато другие, включая обоих де Лальеров, испытали нечто похожее на шок. Это было интересно, поскольку выдавало их как руководителей заговора.
– Согласен, мсье, - кивнул он де Норвилю.
– Надеюсь, что вы подробно изложите нам свои впечатления об Англии. Меня, наверное, более всего беспокоит нынешняя английская политика или - что, по существу, одно и то же, - политика монсеньора Уолси Томас Уолси (1473 - 1530) - канцлер Англии в 1515 - 1529 гг.; архиепископ Йоркский с 1514 г., кардинал с 1515 г.>, кардинала Йоркского. Очень способный государственный муж... Мне не доводилось беседовать с ним со времени встречи между двумя королями, три года назад, близ Кале, когда Францию так красиво надули... В 1520 г. во время встречи Франциска I с Генрихом VIII был заключен политический и военный союз, впоследствии нарушенный.> Как он сейчас поживает? У вас ведь было, по-моему, пять бесед с ним - о нет, шесть.
Обрушилась такая тишина, что кудахтанье кур у конюшни показалось громовым.
Блез был ошеломлен не меньше прочих, однако его не так удивило, что маркизу точно известны все подробности посещения де Норвилем Англии, как дерзкая беззаботность, с какой де Сюрси выставлял напоказ свою осведомленность. Он был один против толпы разгоряченных фанатиков - и, казалось, изо всех сил старался спровоцировать их, в то время как обычный здравый смысл подсказывал, что лучше помалкивать. Де Сюрси явно не без причины раскрывал свои карты, и Блез, пытаясь разгадать его игру, чувствовал напряженное волнение. Он испытывал горячую симпатию к маркизу, потому что тот вел опасную игру, и ещё из-за мрачных косых взглядов Ги де Лальера. Братья никогда не умели смотреть на вещи одинаково.
– Ну что же, мсье, - добавил де Сюрси, - вы не имеете желания говорить о кардинале Йоркском? Вероятно, мои вопросы нескромны...
– Государь мой...
– задыхаясь, выдавил де Норвиль и остановился.
В его смятенном сознании гнев и ненависть ещё не успели взять верх над изумлением и страхом; но они уже начинали закипать - неудержимый гнев, черная ненависть. Его ангелоподобные черты странно изменились.
Де Сюрси улыбнулся:
– Надеюсь, вы не слишком удивлены тем, что я знаю о ваших встречах с Уолси, не правда ли? Конечно же, вы не могли предполагать, что у короля Франции нет в Англии друзей, которые утаили бы от него такие занимательные новости, как деяния талантливого агента господина Бурбона... Не-ет, вы ведь не такой простак...
И добавил тоном насмешливого сожаления:
– Однако вижу, что расстроил вас, мсье... Примите мои извинения.
Слуга, уже давно ожидающий случая объявить, что ужин готов, вынужден был слегка потеребить за руку Антуана де Лальера, чтобы привлечь его внимание.
– Ах да, - пробормотал старый дворянин вдруг севшим голосом. Конечно, конечно... Стол накрыт. Окажите мне честь, господа, войдите. И ещё раз - добро пожаловать.
Все общество во главе с де Сюрси, чей сан давал такое право, поспешило в дом.
Мадам де Лальер, обязанности которой не позволяли появляться среди гостей, удивлялась тишине. Ни слова, ни смеха, только шарканье ног.
"Господи!
– подумала она.
– Что случилось? Как на похоронах..."
Храня молчание, гости ополоснули руки в тазах, поднесенных слугами. Застольная молитва, произнесенная Антуаном де Лальером, прозвучала в полной тишине. За громким скрежетом тяжелых скамеек по кафельному полу не последовало обычного взрыва голосов.
"Господи!" - беспокойно повторила про себя мадам де Лальер.