Рыцарь-крестоносец
Шрифт:
– Смотри! – шепнул Филипп Жильберу. – Это Орлиное Гнездо.
Первые всадники уже сворачивали на тропинку. Следующие десять минут подъема на крутой склон превратились для друзей в настоящую пытку. Тропинка оказалась очень узкой, усыпанной камнями. Слева от них случился обвал, и камни с гулким грохотом посыпались к подножию скалы. Стоило лошади оступиться, и они полетят вниз, вслед за этими камнями. Филипп почти все время ехал с закрытыми глазами, боясь посмотреть вниз. Один раз, когда лошадь его споткнулась о камень, на лбу его выступили крупные капли холодного пота, а к горлу подступил комок тошноты.
Когда они добрались до вершины, Филипп обнаружил, что у него трясутся руки. Но перед лицом неизвестных опасностей, которые поджидали их на каждом шагу, он усилием воли унял дрожь. Наконец они переправились через глубокий ров, прорубленный в толще скалы, и въехали в главный двор замка. К этому времени Филипп уже успел прийти в себя.
В архитектуре крепости не было ничего особенного. Обычные крепостные стены, обычные круглые башни, сторожевая башенка у ворот и цепь жилых зданий под стеной, нависшей над самой пропастью.
Филиппу и Жильберу было приказано спешиться, и они подчинились. Предводитель ассасинов повел их к двери в главном здании замка. Один из охранников указал рукой на широкий пояс Филиппа с болтающимися на нем ножнами и сделал знак расстегнуть ремень. Обыденность этого жеста, спокойная уверенность в невозможности отказа, означающего неповиновение, возмутили Филиппа, и он какое-то мгновение колебался. Но потом, вздохнув, послушно снял пояс.
Их ввели в какую-то комнату. Тяжелая дверь захлопнулась за ними, и они услышали грохот задвижки и звон ключей. Но с первого взгляда им стало ясно, что это не обычная камера для пленников. В просторной комнате стояли красивые диваны, кровати, стулья. Солнечные лучи широким потоком вливались в большие окна, выдолбленные в камне и совсем не похожие на обычные узкие окна-щелочки в замках крестоносцев, поскольку на такой высоте можно было не опасаться, что в окно залетит стрела.
Филипп подошел к окну и взглянул вниз. И почти сразу же испуганно отшатнулся: стена замка под прямым углом уходила на сотни футов в пропасть ущелья. Широкий ручей, мимо которого они проезжали, казался с такой высоты тоненькой белой ленточкой. Мимо окна пролетела птица, развернулась в полете и, сложив крылья, камнем устремилась вниз.
Филипп мрачно усмехнулся. Чтобы сбежать из этой комнаты, нужно самому иметь крылья.
Жильбер с возгласом облегчения упал на одну из кроватей. Сняв сандалии, с гримасой боли на лице он принялся осторожными движениями растирать поврежденный сустав.
– В кувшинах есть вода, – сказал Филипп, осмотрев комнату. – Я полью тебе. Нам обоим неплохо было бы вымыться. Думаю, сразу станет легче.
Умывшись, они прилегли отдохнуть: сказалась ночь, проведенная на камнях в пещере, и последующая утомительная поездка с ассасинами. Филипп теперь совсем успокоился и трезво постарался оценить положение, в котором они оказались. Он попытался прикинуть возможные последствия плена, используя свой хладнокровный ум и спокойную логику, которые приобрел за четыре года наблюдений и ожидания.
Филипп хорошо понимал, что они попали в беду, им угрожала ужасная опасность, но у него еще оставалась надежда, что холодный разум поможет найти выход. И сир Хьюго, а потом и старый Усамах приложили все усилия, чтобы Филипп твердо усвоил одно правило: только глупец боится неизвестности – мудрый человек боится трудностей, которые он может предвидеть и осознать.
Филипп, благодаря Усамаху, очень много знал о секте убийц. За свои девяносто лет, большую часть которых старый эмир провел в путешествиях по Востоку, он успел приобрести огромный запас различных полезных и бесполезных сведений. Его гибкий и живой ум проник в тайны безжалостных ассасинов, и он передал почти все, что знал, Филиппу, в лице которого нашел внимательного слушателя и в обществе которого старый эмир коротал длинные солнечные дни в Дамаске, сидя в тенистом саду под раскидистыми деревьями, любуясь пестрым ковром цветов и вслушиваясь в мелодичное журчание фонтана.
– Слушай, Жильбер, – заговорил Филипп. – Сейчас все зависит от впечатления, которое мы сможем произвести на Старца Горы. Видишь ли, в целом он неплохо относится к христианам. И даже несколько раз оказывал нам помощь. Если он решит, что мы можем быть ему полезны, то отпустит нас и даже проводит в Крэк с посланием для госпитальеров.
– И чем же мы можем быть ему полезны? – спросил Жильбер. За то короткое время, которое он провел в Святой земле, он не успел полностью разобраться в постоянно меняющихся отношениях различных групп и национальностей Востока.
– Дело в том, что ассасинам может быть также невыгодно поражение Саладина. У Старца повсюду свои шпионы, и он прекрасно знает, что сейчас происходит в Акре. Он знает, что Филипп и Ричард высадились на побережье с большими армиями и собираются идти походом на Иерусалим. Может статься, что он захочет предложить им помощь. И тогда ему нужно будет как-то связаться с ними. Конечно, нельзя полностью на это надеяться, возразишь ты, и я соглашусь. Однако это вполне возможно. Если же нет…
– Что ж, тогда нам остается надеяться на то, что мы умрем быстро – быстрее, чем в руках дамасских турков, – сказал Жильбер, пощипывая нервными пальцами кончик своего носа.
Филипп уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг передумал и медленно подошел к окну.
– Я не так уж боюсь смерти, – проговорил он. – По крайней мере, так считаю. Но я не хочу умирать. Однако есть кое-что еще похуже смерти, Жильбер.
Жильбер, испуганно подняв голову, метнул быстрый, тревожный взгляд на своего друга.
– О чем ты, Филипп? – тихо спросил он.
– Ты можешь потерять свою душу, – так же тихо ответил Филипп.
Жильбер, хромая, подошел к окну.
– Ради бога, скажи, что у тебя на уме, Филипп, – настойчиво попросил он.
– Хорошо. Чем больше ты будешь знать, тем лучше будешь готов к этому. – Филипп опустился на стул у окна. – Старец имеет какое-то таинственное влияние на своих людей. Они исполняют все, что он им ни прикажет. Все! Даже умрут и будут рады принять смерть.
– Этого не может быть, – недоверчиво проговорил Жильбер. – Как ему удается добиться такого повиновения, Филипп?
– Усамах думал, что знает ответ. Старец поит их каким-то напитком. Они называют его гашиш. Вот поэтому-то они, убийцы, и получили такое прозвище – гашшишины, или ассасины, на нашем языке.