Рыцарь Леопольд фон Ведель
Шрифт:
Может быть, Иоанна переговорила бы об этом с братом, но храбрый капитан все лето находился в Берлине и Штеттине по поручениям герцога и никак не мог заглянуть в Кремцов к сестре. «До осени еще далеко, — думала вдова, — и я успею переговорить с ним и Эйкштедтом».
Мало-помалу отношения между молодыми людьми развивались. Гертруда также сблизилась с Сидонией, стала чуждаться Гассо, что она, впрочем, тщательно скрывала от его матери. Ее отношение поставило в тупик Гассо, он не мог понять, почему изменилась к нему его дорогая подруга. Он боялся спросить об этом у матери и чем более сознавал свою сильную любовь к Гертруде, тем мучительнее было для него сознаться, что он не добьется ее взаимности.
Наконец, наступил час, когда Иоанна прозрела, она поняла всю гнусность существа, которое, несмотря на свою молодость было так зло и порочно!
Мы уже видели, как служанка Сидонии, Нина учила всем искусствам и хитростям достойную дочь Маргариты. Эта учительница сделала важное открытие и сообщила об этом своей молодой госпоже. С живой радостью выслушала его Сидония. Ей уже надоело носить маску в Кремцове, и она очень хотела возвратиться в Штеттин. Если она и не выполнила всего, что приказала мать, то все-таки настояла на своем и отомстила тетке. Она ждала только удобного случая, чтобы завершить дело.
До обеда в Кремцове обыкновенно старшие девушки занимались работой Гассо или осматривал поля с Юмницем, или охотился с его сыном Никласом, а Буссо, младшие дети и Сидония учились у пастора. После обеда если не было какого-либо общего дела каждый мог располагать своим временем как хотел. Сад и деревня служили местом прогулки молодежи. После обеда начинались уроки, которые Иоанна давала своему младшему сыну. Летом это случалось очень редко, прежде чем согласиться Иоанна, несколько раз прогоняла от себя Леопольда, но обыкновенно беспрестанные просьбы любимца и материнская любовь побеждали нежелание матери. Иоанна уходила с ним в свою комнату и избегала при этом вопросительных взглядов Сидонии. Сидония замечала это часто и у нее появилась мысль, что госпожа, соблюдающая так строго нравственность в своем доме, делает там что-то нехорошее. У нее явилось сильнейшее желание поймать свою тетку на горячем. Теперь она знала что происходило там!
Однажды увидав, что тетка с Леопольдом после обеда ушла в свою комнату, Сидония прошептала Анне: «Я сейчас пошлю Буссо на Ину за венками и мы поиграем с тобой!»
— Милый Буссо, — сказала она, тихо подходя к мальчику, сидевшему у окна и пристально смотревшему на нее. — Не правда ли ты сходишь на Ину к болоту? Там под тенистыми ивами, ты уже знаешь, где? Я скоро приду, только освобожусь от Анны. А ты пока нарви там тростника. Ведь ты пойдешь?
— Ты придешь непременно? — прошептал он.
— Да, непременно!
Глаза Буссо засверкали, а бледное его лицо раскраснелось. Поспешно сжал он ее руку и вышел.
— Пойдем в мою комнату, Анна, только осторожнее. Я тебе расскажу новость и покажу кое-что веселое!
Сидония вошла в башню, за ней следовала мучимая любопытством Анна. Обе девушки скрылись в комнате.
— Слушай, маленькая дурочка, ты должна выйти замуж за гадкого Леопольда. Твой отец сказал это моей матери!
— Не говори об этом, — умоляла дрожащая девочка, — ты снова меня заставишь плакать. Я не могу терпеть этого мальчика, и когда я вижу его, мне делается гадко. Свадьба, должно быть что-то ужасное!
— Очень позорное, моя душа! Я скорее умру чем выйду замуж! Есть ли что хуже того как тебя запрут в одно стойло с этим поросенком! Смотри не делай этого!
— Никогда, никогда! Особенно с Леопольдом!
— Тише, тише! Я тебе покажу кое-что, раскрой свои глазки. Иди на цыпочках и молчи! Слышишь? Такой шутки ты не увидишь более во всю жизнь! — Она открыла тихо дверь и выскользнула из комнаты. За ней шла Анна полная любопытства.
Сидония остановилась у дверей комнаты Иоанны.
— Что ты делаешь! О, не ходи туда! — умоляла Анна.
Сидония приложила палец к губам и бросила на нее такой грозный взгляд, что девочка от ужаса замолчала. Сидония прислушивалась. В комнате слышался шепот и умоляющий голос Леопольда. Наконец настала полная тишина!
Анна дрожа смотрела, как Сидония неслышно открыла дверь и просунула голову. Вдруг она растворила дверь и вошла.
Анна взглянула в комнату и в ужасе закричала.
На среднем окне сидела добрая безутешная вдова на коленях у нее лежала раскрытая книга. Она расстегнула платье, и видно было, как Леопольд сосал, припав к ее груди.
Сидония разразилась сатанинским хохотом.
Смертельно испуганная Иоанна соскочила с окна и запахнулась. Книга упала на пол. Испуганный Леопольд также вскочил и угрюмо смотрел на вошедшую.
— Ха, ха, ха! — хохотала Сидония. — Вы правы, благородная госпожа, женщина не должна показывать, что у нее есть кроме лица и рук! Вы поступаете, как поп, который говорит: «Поступайте по моим словам, а не по моим делам!»
Со смехом оставила она комнату, стащила Анну с лестницы и закричала, хихикая:
— Вот, ты получишь в мужья этого мальчика! Что за чудесный будет брак! Ха, ха, ха!
Рыдая от стыда и ужаса, следовала за ней Анна. Ликующая Сидония поспешила рассказать это Гертруде, детям Веделя и прислуге:
— Толстый Леопольд сосет еще грудь, как маленький ребенок!
Безумная любовь госпожи к своему младшему сыну сделалась предметом смеха и дурных разговоров! Торжествующая Сидония закричала Нине:
— Теперь укладывай мои вещи, я еду прочь отсюда! Довольно я пожила в Кремцове и теперь есть что рассказать в Штеттине!
По отношению к Гертруде и детям Иоанны открытие Сидонии вполне достигло своей цели, но по отношению к прислуге — вовсе нет! Кухарка Ринка, догадываясь, что может произойти, бросилась к Юмницу:
— Идите скорее к госпоже, ее опозорили! И захватите с собой плеть!
Потом она побежала к пастору.
Что происходило в душе Иоанны, представьте себя в ее положении, и вы поймете! Но тем постыднее и ужаснее был для Иоанны этот инцидент, что она поняла, как сильно ошибалась в своей племяннице. Непередаваемый ужас напал на нее, когда она осознала, что это создание послано на несчастных ее детей. Несмотря на чрезмерную материнскую любовь и свое смущение, она сохранила все достоинство и решилась очистить свой дом от оскорбления! Она привела в порядок свое платье и громко позвала служанок. Потом воротилась к Леопольду и дала ему сильную пощечину, так что щеки его разгорелись.