Рыцарь любви (сборник)
Шрифт:
Проходя по мосту, Жюльетта узнавала очертания главных зданий: собор Парижской Богоматери, острый шпиль Сен-Шапель, потом Лувр во всем его историческом величии. И как ничтожна показалась ей собственная трагедия рядом с великой кровавой драмой, последний акт которой еще не начинался! Ей стало стыдно за радость, только что пережитую в лесу, стыдно за то, что она только что пожалела человека, причинившего зло ей и ее семье.
Могучая громада Лувра словно смеялась над ее слабостью. Конечно, ее спутник сделал ей больше зла, чем Бурбоны своему народу. Французы жестоко мстили своим тиранам, и ей самой в конце этого счастливого дня Бог снова указал, как довести начатое дело до конца.
Между тем к Деруледу после ужина пришел гость, с которым хозяин дома часа два сидел вдвоем в своем кабинете. Гость был очень высокого роста, белокурый, с несколько ленивым выражением добродушных голубых глаз. В его речи слегка замечался английский акцент.
– Но каким образом надеетесь вы выбраться из Парижа, дорогой мой Блейкни? – спросил Дерулед. – Ведь правительство еще не забыло Рыцаря Алого Первоцвета?
– Полагаю, что не забыло! Я об этом позаботился, послав в Комитет общественного спасения записочку с эмблемой Алого Первоцвета.
– Ну и что же?
– Результат очевиден. Робеспьер, Дантон, Мерлен, Тенвиль и вся их компания займутся мною, начнут искать иголку в стоге сена, а вы… впрочем, я только полагаю, – черт меня возьми! – что вы в это время могли бы выбраться из Франции на моей «Мечте» с помощью вашего покорного слуги.
– Но если вы попадетесь им в руки, они уж вас не выпустят.
– Друг мой, после неудачи Шовелена они ослепли от злости, а я сохранил свое хладнокровие. Кроме того, с некоторых пор собственная жизнь получила в моих глазах цену: если я не вернусь, в Англии одна пара глаз прольет много слез.
– Значит, вы не поможете нам спасти королеву?
– Напротив, сделаю все, кроме невозможного, – произнес Перси Блейкни и, близко подойдя к Деруледу, спросил: – Каковы же ваши планы?
– Нас немного, хотя за нас будет, конечно, половина Франции. У нас много денег, и есть все необходимое для переодевания королевы. Сам я получил место смотрителя тюрьмы и переезжаю туда завтра. Предварительно я должен вывезти из Парижа свою семью, затем можно будет приступить к приведению в исполнение нашего плана. День суда над королевой еще не назначен, еще есть надежда освободить ее. Как смотритель тюрьмы, я должен делать каждый вечер обход и следить за порядком по ночам. Двое сторожащих всю ночь в комнате рядом со спальней королевы обыкновенно играют в карты и пьют, я постараюсь подсыпать им сонного порошка.
– Прекрасно! Но что вы сделаете со стражей в двадцать пять человек, приставленной к тюрьме?
– Я выйду из тюрьмы в сопровождении одного из стражников. Как смотритель, я имею право идти, когда и куда мне заблагорассудится.
– Да, вы сами, но ваш «стражник»? Да еще в длинном плаще, чтобы скрыть женскую фигуру? В наше время даже воробьи на кровлях не остаются вне подозрения. «Стражника» захотят осмотреть.
– Но вы-то сами надеетесь же выйти из Парижа? Почему же королева…
– Потому что она прежде всего женщина и королева. Разве вы сможете грубо взять ее за плечи, бросить на дно телеги и покрыть мешками картофеля? Она первая воспротивилась бы этому и выдала бы и себя, и вас.
– Но ведь нельзя же предоставить ее судьбе! Наш план удастся, если нам поможет ваша Лига… Лига Алого Первоцвета.
– Все мы, двадцать человек, всей душой сочувствуем этому безумному плану, но что будет со всеми вами, если нашу Лигу откроют? Я должен все хорошенько обдумать.
Дерулед подошел к одной из стен и из вделанного в нее потайного шкафа вынул связку бумаг.
– Посмотрите: это все различные планы побега, если мой план не удастся.
– Сожгите их, друг мой, сожгите! Неужели вы все еще не разучились доверять тайны бумаге?
– Я очень осторожен, но ведь без них я не мог бы сообщить о своих намерениях королеве. Затем здесь целая коллекция паспортов, которые пригодятся ей и ее приближенным. Я целые месяцы их собирал.
Вдруг он остановился: его приятель делал ему знаки, очевидно, желая заставить его замолчать. Придерживая тяжелую портьеру, в дверях стояла Жюльетта, ее лицо казалось бледным, должно быть, от едва мерцавшей свечи. Дерулед бросил бумаги обратно в шкаф.
– Меня послала к вам госпожа Дерулед, – проговорила Жюльетта, – час поздний, и она беспокоится…
– Мы сейчас идем. Позвольте познакомить вас: сэр Перси Блейкни из Англии, мадемуазель Жюльетта де Марни, гостья моей матери.
Жюльетта ушла так же неслышно, как и пришла.
– Мне следовало бы просмотреть все эти бумаги, – сказал сэр Перси, продолжая прерванный разговор.
– Конечно! И мы прочтем их сейчас же вместе.
– Нет, ваша матушка ожидает нас, да и слишком поздно. Но отдайте их мне, черт возьми, я могу поклясться, что они будут в надежных руках.
Дерулед колебался.
– Я очень ценю вашу дружбу, – сказал он наконец, – но вижу, что вы не доверяете девушке, которую только что видели. Ах, как бы мне хотелось убедить вас, что это ангел, случайно попавший на землю!
– Ого, я так и думал! Вы ведь, кажется, до сих пор не любили? А теперь влюблены!
– Да, влюблен безумно и… безнадежно: она дочь герцога, роялистка до мозга костей.
– Так вот откуда ваше сочувствие королеве?
– Нет-нет! – с жаром возразил Дерулед. – Я старался бы освободить королеву, даже если никогда не видел Жюльетту. Но… теперь вы видите, как неосновательны ваши подозрения?
– Да, ведь у меня и не было никаких подозрений.
– Не отрицайте! Вы находили эти бумаги опасными, теперь же…
– Теперь я считаю их такими же опасными и очень желаю окончательно убедиться в справедливости своего мнения.
– Но если я отдам вам бумаги, это будет с моей стороны недоверием к Жюльетте.
– О, какой же вы идеалист!
– Но Жюльетта живет у нас уже три недели, а в это время я хорошо узнал ее.
– Погодите! Когда увидите, что ваш дом на глиняных ногах, только тогда вы действительно научитесь любить, – серьезно проговорил Блейкни. – Ваша святая не женщина, если она не страдала, а главное, если не грешила. А теперь идем к дамам. Пусть бумаги остаются у вас, но, если ваш идол опустится на землю, удостойте меня быть свидетелем вашего счастья.