Рыцарь любви (сборник)
Шрифт:
Одна его рука покоилась на рукоятке шпаги Лоренцо Ченчи, в другой он держал золотой лорнет.
Шовелен так растерялся, что даже не подумал позвать вооруженную стражу. Наконец, рассердившись на себя за собственное замешательство, он попытался подражать хладнокровию своего врага и прямо подошел к сэру Перси, причем, протянув руку, почти коснулся его плеча.
– Может, вы хотите завладеть моей ногой? – весело спросил Блейкни, протягивая ему ногу в изящном башмаке. – Это средство вернее, чем брать за плечо. А за другую ногу могут держать ваши шесть гвардейцев. Да не смотрите так на меня, я не призрак.
– Нет, сэр Перси, я вовсе не думаю, что вы собираетесь сбежать. Вы, вероятно, желали говорить со мной, если решились на такой поздний визит?
– Нет, я просто шел вдоль валов, думая о нашей завтрашней встрече, как вдруг увидел открытое окно. Подумав, что сбился с пути, я зашел сюда, чтобы узнать дорогу.
– К ближайшей камере, сэр Перси? – сухо спросил Шовелен.
– Все равно куда, лишь бы мне сесть удобнее, чем на этом жестком торчке. Здесь чертовски неудобно!
– Полагаю, сэр Перси, что вы сделали мне и моему товарищу честь, подслушав наши разговоры? Впрочем, у нас не было секретов. Мы говорили о том, о чем толкует весь город. Но кроме того, я беседовал и с леди Блейкни. Вы и этот разговор слышали?
По-видимому, сэр Перси не обратил внимания на вопрос: он был усердно занят чисткой своей шляпы.
– По таким шляпам вся Англия сходит теперь с ума, – проговорил он, – но мне они уже надоели. Когда вернусь в Лондон, употреблю все старания, чтобы придумать новый фасон.
– А когда вы думаете вернуться в Англию, сэр Перси? – с насмешкой спросил Шовелен.
– Завтра вечером, как только начнется прилив.
– Вместе с леди Блейкни?
– Разумеется! И с вами, если вам будет угодно удостоить нас своим обществом.
– Боюсь, леди Блейкни не будет в состоянии сопровождать вас.
– Вы меня поражаете, сэр! Кто же может ей помешать?
– Все те, чья смерть явится следствием бегства миледи из Булони… Разве вы не слышали о мерах, принятых для того, чтобы помешать миледи покинуть этот город без нашего разрешения?
– Нет, месье Шобертен, – спокойно ответил сэр Перси, – ничего не слышал. За границей я веду очень уединенную жизнь.
– Желаете узнать это теперь?
– Уверяю вас, это бесполезно, да и становится поздно.
– Сэр Перси, если вы не выслушаете меня, то через сутки ваша жена будет доставлена в Париж на суд Комитета общественного спасения, – твердо заявил Шовелен.
– Однако какая у вас быстрая лошадь! – любезно сказал сэр Перси. – А я всегда слышал, что французские лошади не в состоянии побить наших.
– Сегодня вечером я объяснил леди Блейкни, – продолжал Шовелен, – что, если она покинет Булонь, прежде чем Алый Первоцвет будет в наших руках, мы расстреляем по одному человеку из каждой семьи, и это обязательно будет кормилец семьи. Поэтому мы крепко сторожим леди Блейкни. Что касается Алого Первоцвета…
– То вам стоит лишь позвонить – и через минуту он уже будет под замком, не так ли?.. Но вам, как я вижу, ужасно хочется что-то сказать мне. Продолжайте, пожалуйста: ваше любезное внимание своей серьезностью начинает меня интересовать.
– Я хочу предложить вам сделку, сэр Перси. Желаете узнать условия?
– Я еще не знаю, что могу выиграть, но предположим, я интересуюсь лишь тем, что выигрываете вы… В чем же дело?
– Леди Блейкни в сопровождении вас и некоторых из ваших друзей, которые окажутся в Булони, будет завтра вечером отправлена в Париж и водворена в Тампль, в освободившееся помещение Марии Антуанетты; обращаться с нею будут совершенно так же, как с Марией Антуанеттой. Вы понимаете, что это значит? Дни, недели, может быть, месяцы нищеты и унижений. Подобно Марии Антуанетте, она ни на минуту не будет оставаться одна ни днем, ни ночью, будет постоянно в обществе солдат… Оскорбления, насмешки…
– Ах ты, поганый пес!.. Собака!.. Ведь я тебя за это убью!
Нападение было так неожиданно, что Шовелен не успел позвать на помощь.
– Грязный пес! – повторял Блейкни, сдавливая ему горло. – Я убью тебя, если ты не возьмешь назад своих слов!
Но Блейкни быстро опомнился, к бледным от гнева щекам снова прилила кровь, и он отшвырнул от себя француза, как надоедливое животное, и провел рукой по лбу.
Шовелен быстро оправился и принялся приводить в порядок помятый галстук.
– Вы ничего не выиграли бы, убив меня, сэр Перси, – проговорил он. – Судьба леди Блейкни совершилась бы бесповоротно, так как она в нашей власти, и никто из моих товарищей не знает, какое средство я хочу предложить вам для ее спасения.
Блейкни стоял теперь посреди комнаты, спокойно заложив руки в карманы.
– Я чуть не забыл, – сказал он, – ведь вы говорили о какой-то сделке?
– Предупреждаю вас, сэр Перси, я вовсе не желаю вашей смерти…
– Как странно! А я очень желаю вашей. По крайней мере одним гадом на земле будет меньше… Простите, я вас перебил!
– Постараюсь быть кратким, – начал Шовелен, не обращая внимания на слова Блейкни. – Но не угодно ли сесть? Что касается меня, то я всегда чувствую себя спокойнее, когда меня защищает стол с бумагами. Я не атлет, сэр Перси, и служу своей родине чаще пером, нежели кулаками.
Сказав несколько слов о том, что строгие меры, которые предполагалось применять в тюрьме к леди Блейкни, придуманы не им, Шовелен удивился, не услышав возражений, и, подняв глаза на Блейкни, увидел, что тот спит. С губ Шовелена сорвалось ругательство, и он крепко ударил кулаком по столу.