Рыцарь любви (сборник)
Шрифт:
Шовелен со вздохом облегчения опустился в кресло, нисколько не заботясь о судьбе сэра Перси и его жены – ведь письмо было уже по дороге в Париж. Вдруг его слух был поражен каким-то странным звуком. Не различая ничего в окружающей темноте, Шовелен по стене добрался до двери в коридор, возле которой слабо мерцала маленькая масляная лампа, снял ее со стены и вернулся в комнату. Из темноты перед ним выступила огромная фигура сэра Перси. Он с улыбкой смотрел на Шовелена, держа в руке одну из шпаг Лоренцо Ченчи.
– Наступили день и час, назначенные для нашей дуэли, – произнес он. – А вот и южный крепостной вал, если не ошибаюсь. Угодно вам будет приступить?
При виде этого человека Шовелен почувствовал в душе смертельный холод и побледнел как полотно. В наступившей тишине отчетливо донеслись звуки церковного колокола, призывавшие к молитве.
Шовелен с трудом овладел собой.
– Довольно, сэр Перси! – резко сказал он. – Вы прекрасно знаете, что я никогда не имел намерения драться с вами этими отравленными шпагами, и…
– Да, я это знал, месье Шовелен! Но знаете ли вы, что я имею намерение убить вас… как собаку? – И, отбросив шпагу, Блейкни наклонился над маленькой фигуркой Шовелена, которого мог отправить на тот свет одним ударом своего могучего кулака.
Однако Шовелен не испытывал больше ни малейшего страха.
– Если даже вы убьете теперь меня, сэр Перси, – спокойно сказал он, – вы не сможете уничтожить письмо, которое гражданин Колло д'Эрбуа в настоящую минуту везет в Париж!
От этих слов настроение сэра Перси мгновенно изменилось, и он разразился самым добродушным смехом.
– Ну, месье… э-э… Шобертен, – весело воскликнул он. – Это всего остроумнее! Вы слышите, дорогая? Черт возьми! Да я просто умру от смеха!.. Месье думает… нет, это чертовски остроумно! Месье думает, что английский джентльмен станет бороться, валяясь на полу, для того чтобы отдать злополучное письмо!
– Сэр Перси! – прошептал Шовелен, томимый страшным предчувствием.
– Вы положительно меня изумляете, – продолжил сэр Перси, вынимая из кармана смятую бумагу и показывая ее Шовелену. – Вот письмо, которое я писал, чтобы выиграть время. Однако вы гораздо глупее, чем я думал, если предполагали, что я могу дать бумаге какое-нибудь иное назначение, кроме вот этого! – И он резким движением ударил Шовелена бумагой по лицу. – Хотите знать, месье… э-э… Шобертен, какое письмо везет в Париж ваш друг гражданин Колло? Оно короткое и написано стихами – я написал его сегодня, пока вы думали, что я пьян. Нет, вино было все вылито за окно, я недаром сказал, что не так пьян, как вы думаете… Так вот содержание парижского письма:
Алый Первоцвет мы ищем впопыхах — Где ж он? На земле? В аду? Иль в небесах? Франция давно охотится за ним, Но Цветок проклятый все ж неуловим!– Стихи недурны и в переводе, вероятно, доставят большое удовольствие вашему другу, гражданину Робеспьеру.
Пока Блейкни говорил, послышался в третий раз звон к вечерней молитве, а в гавани прогремела пушка. Теперь каждую минуту мог вернуться Эбер или кто-нибудь из солдат, и сэру Перси пора было подумать о бегстве. Схватив Шовелена за плечи, он быстро оттащил его в ту сторону, где незадолго перед тем сидели Маргарита и отец Фуке. При помощи веревки, плаща и кляпа, приготовленных для леди Блейкни, сэр Перси, хорошо отдохнувший в этот день, в одну минуту сделал из бывшего французского уполномоченного при английском дворе бесформенный узел, не способный ни двигаться, ни звать на помощь, а затем отнес его в ту комнату, где целый день страдала Маргарита. Уложив Шовелена на постель, он несколько мгновений смотрел на него с какой-то смесью сострадания и презрения, а перед уходом невозмутимо вынул из кармана клочок бумаги и вложил его в дрожащие пальцы своего врага. На бумаге были нацарапаны четыре строки стихов, которые через сутки должны были прочесть Робеспьер и его товарищи. Затем Блейкни не спеша вышел из комнаты.
Когда он вернулся в комнату, где писал письмо, Маргарита стояла у окна, опершись изящной рукой на спинку стула, вся ее фигура выражала страстное ожидание. С той минуты как ее муж схватил подсвечники, она уже поняла его намерения и все время была наготове помочь ему в случае нужды. Мужество ни на минуту не изменило ей. Стоя в стороне, она чутко прислушивалась к тому, что происходило в окружавшей ее темноте. Только тогда, когда смертельный враг ушел с ее пути, она появилась из своего темного угла и подошла к столу, освещенному лампой.
Войдя в комнату, Блейкни в дверях остановился, как будто радость видеть любимую женщину была ему не под силу. В следующую минуту Маргарита уже была в его сильных объятиях, все тревоги вмиг забылись. Перси помнил одно – она его любит, а он ее боготворит.
Вдруг в окно послышался трижды повторенный крик морской чайки.
– Это, должно быть, Тони, – сказал сэр Перси, осторожно поправляя капюшон на голове жены.
– Лорд Тони? – прошептала она, словно пробуждаясь от сна.
– Ну да, Тони, и с ним еще кое-кто, я велел им быть наготове сегодня вечером, как только в крепости все успокоится.
– Значит, ты был так уверен в успехе? – с изумлением спросила Маргарита.
– Да, – просто ответил сэр Перси.
Затем он подвел жену к окну и поднял над подоконником, окно было невысоко над землей, и две пары сильных рук осторожно помогли Маргарите встать на ноги. Потом Блейкни сам спокойно вылез из окна, и все отправились к воротам крепости. На крепостных валах никого уже не было, веселящиеся граждане были далеко, лишь изредка попадались одинокие пешеходы с узлами, спешившие воспользоваться разрешением покинуть город, где гильотина поглотила уже немало жертв.
Вдруг маленькая группа наткнулась на кучку солдат, в нерешимости стоявших возле открытых ворот форта.
– Смотри-ка, англичанин! – тревожно сказал один из солдат.
– Должно быть, едет домой, в Англию, – лениво ответил товарищ.
Все ворота были отворены при первых звуках церковного колокола, и всем было известно, что всякий желающий мог беспрепятственно ехать куда желал, а о постигшей планы Шовелена неудаче не знал никто в Булони, поэтому маленькая группа, состоявшая из сэра Перси, Маргариты, лорда Энтони Дьюхерста и милорда Гастингса, спокойно миновала городские ворота. Там их ожидали лорд Эверингем и сэр Филипп Глайнд, встретившие отца Фуке около церкви и проводившие его из города, между тем как Франсуа и Фелисите со своей матерью находились под охраной других членов Лиги.