Рыцарь на коньках
Шрифт:
Махин довольно заржал, показывая приятелям собранный кубик Рубика. Осталось непонятным, чему он так радуется – завершившейся игре или решимости Лехи свергнуть Вальку с пьедестала.
– Завтра же придешь к ним на занятие и скажешь, что ты уже больше не принц, – больше на приятеля Щукин не смотрел, для себя он уже все решил. – Скажешь, что передаешь эту почетную миссию мне.
– И мне, – хихикнул Серега.
– И ему, – согласился Леха. – Жирно тебе все одному иметь.
Валькино лицо болезненно дернулось, но возражать он не стал. За те полтора
Пожелав Щукину удачи, Шейко пошел к классу, где его уже ждали принцессы – с недавних пор в его обязанности входило носить за ними портфели. Не каждой до дома, конечно, но до выхода из школы – точно.
Самым большим испытанием для него было волочить эти же рюкзаки через всю школу на пятый этаж в актовый зал. Пока школьный народ провожал его только удивленными взглядами – не каждый день люди занимаются такой странной самоподготовкой, таскают чужие тяжести. Но недалек был тот час, когда все опомнятся и станут выяснять, что и как. И вот тогда спокойной жизни придет конец. Не мытьем, так катаньем нелегкая жизнь принца доконает несчастного Вальку.
В этот раз Валька еле взобрался на пятый этаж, нагруженный десятком рюкзаков. За ним веселой щебечущей стайкой следовали принцессы.
В актовом зале их уже ждала Наталья Захарьевна. Она одобрительным взглядом окинула согнувшуюся под грузом чужих учебников фигуру принца и довольно закивала головой.
Валька одним махом сгрузил с себя портфели и облегченно повел плечами. Оставалось сделать совсем чуть-чуть – отказаться от звания принца и быстренько смотаться.
– Это... – начал он, но уже сформулированная в его голове фраза мгновенно улетучилась, потому что усаживающаяся на кресло Катька Куропаткина зацепилась лямкой своего комбинезона за заколку и теперь болезненно морщилась, пытаясь освободить волосы. Шейко твердой рукой остановил конвульсивно дергающуюся первую красавицу класса и расстегнул заколку.
– Здравствуй, – Наталья Захарьевна заулыбалась еще шире. – Давно мы тебя не видели, принц! Как дела?
– Это... – снова двинулся по проходу Валька, но тут перед ним прошмыгнула низенькая девчонка, класса на два младше него. Не рассчитав свой бросок, она споткнулась и непременно бы ударилась головой о ряд кресел, если бы Валька не успел подхватить ее. Девчонка отпихнула его руку, которая только что спасла ее, быть может, от неминуемого сотрясения мозга, и стала пробираться по ряду к окну.
– Это... – Валька еще смотрел вслед невнимательной девчонке, пытаясь вспомнить, о чем он хотел говорить. Но такие красивые, такие правильные слова выветрились из его головы окончательно.
– Если хочешь остаться на нашем занятии, проходи, садись. – Наталью Захарьевну не интересовало, что ей хотел сказать принц. – Сейчас все соберутся, и мы начнем.
Шейко набрал в легкие побольше воздуха, мучительно восстанавливая в памяти ускользающие от него мысли. Просто так в лоб сказать: «Идите вы на фиг! Надоело мне быть принцем!» – было как-то невежливо. А все подходящие к этому случаю аргументы забылись.
Валька попятился, привычно глянул на последний ряд, заметил там вечным укором сидящую Носову и пристроился с краю. Задерживаться он не собирался, пускай без слов все понимают сами. Но первые же слова руководительницы заставили его насторожиться.
Наталья Захарьевна достала большую тетрадь в красной бархатной обложке.
Шейко сел ровнее и вытянул шею. Красный цвет последнее время ему очень не нравился, ничего хорошего от него он не ждал. Тетрадь была заложена ручкой, из верхней части которой торчало мохнатое розовое перо.
Наталья Захарьевна махнула этим пером, как волшебной палочкой, и лукаво глянула на притихших учениц.
– Ну что же, начнем. Что произошло за последнее время?
Девчонки стали наперебой перечислять свои успехи – кто что сделал, кто как себя повел. Чаще всего в этих рассказах фигурировало Валькино имя – кому-то он помог, кому-то подсказал на контрольной, кого-то защитил от старшеклассника. Он даже ухитрился прийти на выручку самой мелкой принцессе, сняв с высокой вешалки ее шапку. Дальше пошли более мелкие успехи – кто что вышил, что прочитал, в какой музей сходил.
Наталья Захарьевна внимательно всех выслушивала, что-то записывая в тетрадку. Из всего сказанного она выбирала только то, что было нужно.
– Неплохо, неплохо! – Тетрадка захлопнулась, подняв вокруг себя маленькое облачко вековой пыли. – Сегодня мы с вами познакомимся с этикетом, правилами хороших манер. Это то, что у вас должно войти в кровь, чем вы должны пользоваться не задумываясь.
Валька покосился на входную дверь. Нутром он чувствовал, что для наглядности непременно привлекут его, поэтому надо было уходить. И делать это надо было сейчас, пока все смотрели на руководительницу.
Он уже почти собрался встать, когда дверь чуть приоткрылась и в щель просунулась рука в знакомом бежевом свитере, в таком ходил Серега Махин. Ладонь несколько раз хлопнула по стене, добралась до выключателя и поспешно щелкнула по клавише.
Осенние сумерки мгновенно заполнили зал.
Секунду стояла тишина, а потом посыпались тревожные возгласы.
– А что это?
– Свет-то где?
– Так и должно быть?
– Включите свет!
– Ой, мамочки!
– Наталья Захарьевна!
– Тише, тише, – послышался уверенный голос руководительницы. – Сейчас я все выясню...
Договорить она не успела. На сцене что-то зашипело, из-за занавеса вырвался свет. Он метнулся на край сцены, превращаясь в брызгающие светом бенгальские огни. В двух руках его держал кто-то, спрятанный под длинный черный балахон, на голове у него было нечто, похожее на чулок с двумя фосфоресцирующими глазами. Гигантский рот лилово-красно улыбался.
– Спокойствие, только спокойствие! – провыло привидение знакомым Лехиным голосом. – Я ужас, летящий на крыльях ночи! Я привидение, являющееся в ваших кошмарах. Я победитель принцев!