Рыцарь отражений
Шрифт:
— А если я откажусь? — спросил я, пробуя выиграть время.
— То докажешь, что недостоин считаться джентльменом, а я поступлю соответственно этому.
— То есть все равно нападешь? — спросил я.
— Правила это разрешают.
— Пошел ты со своими правилами, — ответил я, убирая правую ногу за левую и отпрыгивая назад, потом вытащил меч и занял оборонительную позицию.
Борель мигом кинулся на меня. Я продолжал отступать, задним ходом миновав большую ледяную глыбу, из-за которой он появился. Не было никакого желания останавливаться и обмениваться с ним ударами, особенно теперь, когда стало ясно, с какой
В сверкающем свете, исходящем от дорожки и отражающемся ото льда, на клинке виднелась инкрустированная спираль. Мне был известен лишь один такой меч, и совсем недавно я видел его в руках того, кто мог оказаться моим отцом. Передо мной мелькал Грейсвандир. Я почувствовал, что улыбаюсь иронии ситуации. Настоящего лорда Бореля убили именно эти мечом.
— Улыбаешься собственной трусости? — спросил он. — Остановись и прими бой, ублюдок!
Словно в ответ на его предложение я ощутил, что мое отступление в тыл приостановилось. Бросив вниз быстрый взгляд, я не был пронзен насквозь, а по выражению лица нападавшего понял, что нечто подобное произошло и с ним.
Несколько торчавших изо льда рук ухватили нас за лодыжки и крепко держали на одном месте. Теперь настала очередь Бореля улыбаться, потому что, хотя он и не мог сделать выпад, отступать я больше не мог.
Его клинок мелькнул передо мной, как молния, я парировал «ин кварте» и атаковал «ин сиксте». Он отбил удар и сделал отвлекающий выпад. Потом снова «ин кварте» и новая атака. Ответный удар. Он отбил «ин сиксте»… Нет, это было обманное движение. Еще одно. Удар…
Что-то белое и твердое вылетело у него из-за плеча и ударило меня в лоб. Я отлетел назад, хотя цеплявшиеся руки не дали упасть. На самом деле отклонился я удачно, иначе Борель, сделав выпад, проткнул бы мне печень. Когда колени у меня подогнулись, я непроизвольно выбросил руку вперед, — а может, это волшебство, обитающее, по слухам в Грейсвандире, дернуло ее туда. Даже не глядя в ту сторону, я почувствовал, что клинок во что-то попал и услышал, как Борель удивленно замычал, а потом пробормотал ругательство. Тогда стало слышно, что и Юрт выругался. Его я не видел.
Потом, только я согнул ноги, восстанавливая равновесие, и начал подниматься, держась за рану в голове, что-то яркое вспыхнуло. Тут я увидел, что сумел отрубить Борелю руку, и из раны фонтаном бьет пламя. Его тело засветилось, а контуры снизу начали размываться.
— Ты превзошел меня мастерством! — выкрикнул он.
Я пожал плечами.
— Но это ведь не зимние Олимпийские Игры, — сказал я.
Он перехватил меч, швырнул в меня, и тут же растворился, превратившись в столб искорок, унесся наверх и там исчез.
Я отбил меч, тот прошел слева от меня, воткнулся в лед и торчал там, дрожа, как какая-то скандинавская версия легенд об Артуре. Юрт рванулся ко мне, пинками отбросил державшие меня за щиколотки руки, и глядя на мой лоб, прищурился.
Я почувствовал, как на меня что-то упало.
— ИЗВИНИ, БОСС. Я ПОПАЛ ЕМУ В КОЛЕНО. К ТОМУ ВРЕМЕНИ, КАК Я ДОБРАЛСЯ ДО ГОРЛА, ОН УЖЕ ГОРЕЛ, — сказал Фракир.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — ответил я. — Ты не обжегся, нет?
— Я ДАЖЕ НЕ ПОЧУВСТВОВАЛ ЖАРА.
— Я попал в тебя куском льда, извини, — сказал Юрт. — Я целился в Бореля.
Я пошел прочь от усеянной руками равнины, держа путь обратно к тропинке.
— Косвенно это помогло, — сказал я, но благодарности не чувствовал. Как знать, в кого он целил на самом деле? Я еще раз оглянулся: несколько рук — тех, что получили от Юрта пинки, — показывали нам палец.
Как у меня оказался Грейсвандир? Повлияло бы другое оружие на логрусов призрак также? Тогда что же, сюда меня действительно притащил отец? Может, он решил, что нужны дополнительные преимущества и его клинок сможет их обеспечить? Хотелось думать именно так, верить, что он — не просто призрак Лабиринта. А если так, непонятно, какова его роль. Что он может знать обо всем этом? И на чьей он может быть стороне?
Пока мы шли по тропинке, ветер утих, а изо льда торчали только руки, державшие факелы, которые далеко освещали нам путь, так, что видно было подножие крутой насыпи. Мы пересекли этот застывший край, но ничего плохого не случилось.
— Судя по тому, что мне рассказал ты и что я увидел, — сказал Юрт, — впечатление такое, что это путешествие устроил Лабиринт, а Логрус пытается прокомпостировать твой билет.
И сразу лед треснул в нескольких местах. С обеих сторон отовсюду к нам побежали трещины, но, приблизившись к тропинке, сбавили скорость. Тут я в первый раз заметил, что она поднялась над равниной. Теперь у нас под ногами было что-то вроде дамбы, а лед по обе стороны от нее ломался, не причиняя вреда.
— Вот, например, — заметил Юрт, указывая на это. — Кстати, а как ты влип в такие неприятности?
— Все пошло с тридцатого апреля, — начал я.
Глава 7
Мы добрались до стены и начали подъем, а руки, хоть и не все, похоже, махали нам на прощанье. Юрт показал им нос.
— Можешь ли ты винить меня в том, что я хочу удрать отсюда? — спросил он.
— Ничуть, — ответил я.
— Если переливание, которое ты мне сделал, действительно вывело меня из-под контроля Логруса, то я могу оставаться здесь, сколько угодно?
— Вполне вероятно.
— Вот поэтому ты должен понимать, что лед я кинул в Бореля, а не в тебя. Ты соображаешь лучше, чем он, и, может быть, сумеешь найти выход отсюда, но он к тому же тоже был созданием Логруса и его пламени могло бы не хватить, если бы возникла нужда.
— Мне это тоже приходило в голову, — сказал я, промолчав о догадках насчет возможности выйти отсюда, чтобы сохранить независимость. — К чему это ты клонишь?
— Пытаюсь объяснить, что окажу тебе любую помощь, какая потребуется — только не оставляй меня здесь, когда будешь уходить. Я знаю, прежде мы никогда не ладили, но, если ты не против, хотелось бы оставить это до лучших времен.
— Я всегда был за, — сказал я. — Это ты начинал все драки и постоянно обеспечивал мне неприятности.
Он улыбнулся.
— Никогда я этого не делал и никогда больше не сделаю, — сообщил он.
— Да, о'кей, ты прав. Я не любил тебя, и, может статься, не люблю до сих пор. Но раз мы нужны друг другу для такого дела, я не подведу.
— Насколько я понял, я нужен тебе куда больше, чем ты мне.
— С этим трудно спорить, и нельзя заставить тебя доверять мне, — сказал он. — Хотел бы я суметь сделать это.