Рыцарь отражений
Шрифт:
— Тогда черт с тобой! — сказал я. — Иди-ка, получи свое!
Мне на плечо упала рука. Не переставая давить, она слегка поворачивала меня, так, что закрутила по спирали вниз и отбросила прочь от дороги. Уголком глаза я заметил, что Борель сделал шаг назад.
— Ты очень похож то ли на Эрика, то ли на Корвина, — донесся знакомый тихий голос, — хотя я тебя не знаю. Но у тебя — Камень, и это делает тебя слишком важной особой, чтобы рисковать в пустячной ссоре.
Я перестал крутиться и повернул голову. Увидел я Бенедикта — Бенедикта, у которого были
— Меня зовут Мерлин, я — сын Корвина, — сказал я, — а это — мастер-дуэлянт Двора Хаоса.
— Похоже, Мерлин, ты выполняешь какую-то миссию. Ну, и займись ею, — сказал Бенедикт.
Острие клинка Бореля мгновенно заняло положение в десяти дюймах от моего горла.
— Никуда ты не пойдешь, — заявил он, — только не с камнем.
Из ножен бесшумно явился меч Бенедикта, отбивший меч Бореля.
— Я же сказал, иди своей дорогой, Мерлин, — велел Бенедикт.
Поднявшись на ноги, я быстро убрался за пределы досягаемости, осторожно миновав обоих.
— Если ты убьешь его, — сообщил Юрт, — через некоторое время он опять сможет материализоваться.
— Как интересно, — заметил Бенедикт, легким ударом отбивая атаку и чуть отступая. — И сколько это по времени?
— Несколько часов.
— А сколько нужно времени, чтобы вы закончили… чем вы там заняты?
Юрт посмотрел на меня.
— Кто его знает, — сказал я.
Защищаясь, Бенедикт выполнил необычный короткий удар, после чего сделал шаг, странно приволакивая ногу, и быстро напал, рубя и рассекая воздух. С рубашки Бореля на груди отлетела пуговица.
— Раз так, я немного затяну поединок, — сказал Бенедикт. — Удачи, парень.
Он коротко отсалютовал мне мечом и тут Борель атаковал. Бенедикт применил итальянскую «шестерку», отчего острия клинков отскочили в сторону, и одновременно пошел вперед. Потом он быстро вытянул вперед свободную руку и дернул противника за нос. После этого он оттолкнул его, отступил на шаг и улыбнулся.
— Сколько ты обычно берешь за урок? — донесся вопрос, когда мы с Юртом торопливо шли по тропинке.
— Интересно, сколько времени уходит у каждой Силы, чтобы материализовать призрак, — сказал Юрт, когда мы шагали туда, где, по всей видимости, в горе, исчезала наша тропинка.
— На одного только Бореля нужно несколько часов, — сказал я, — а если Логрусу Камень нужен так сильно, как я подозреваю, то он, по-моему, соберет целую армию призраков, если сумеет. Теперь я уверен, что обеим Силам очень трудно попасть сюда. Сдается мне, они могут проявляться только через тонкие струйки энергии. Будь это иначе, мне никогда бы не забраться так далеко.
Юрт потянулся, словно желая потрогать Камень, очевидно, подумал еще раз — как следует — и убрал руку.
— Кажется, теперь ты определенно действуешь заодно с Лабиринтом, заметил он.
— Да и ты, кажется, тоже. Если, конечно, не задумал в последнюю минуту воткнуть мне нож в спину, — сказал я.
Он хихикнул. Потом сказал:
— Не смешно. Мне приходится быть на твоей стороне. Я понимаю, что Логрус создал меня только, как свое орудие. Когда дело будет сделано, меня вышвырнут на свалку. Мне кажется, что, если бы не переливание, я бы уже рассеялся. Поэтому я на твоей стороне, нравится мне это или нет, и спина твоя в безопасности.
Мы все бежали по тропинке, ставшей теперь прямой, конечный пункт приближался. Юрт спросил:
— Чем так важна побрякушка? Похоже, она нужна Логрусу позарез?
— Называется она Камнем Правосудия, — ответил я, — говорят, он старше самого Лабиринта и использовался при его создании.
— Как ты думаешь, почему тебя привели к нему и так легко позволили им завладеть?
— Понятия не имею, — сказал я. — Если сообразишь что-нибудь раньше меня, буду рад услышать.
Вскоре мы достигли места, где тропинка ныряла в еще более густую тьму. Остановившись, мы осмотрелись.
— Никаких указателей, — сообщил я, разглядывая вход с обеих сторон и сверху.
Юрт странно посмотрел на меня.
— Твое чувство юмора я никогда не понимал, Мерлин, — сказал он. — Кто это будет вешать указатели в таком месте?
— Кто-нибудь, у кого чувство юмора тоже странное, — ответил я.
— С тем же успехом можно идти дальше, — сказал он, поворачиваясь ко входу.
Над ним появилась ярко-красная надпись «ВХОД».
Юрт вытаращил на нее глаза, потом медленно покачал головой. Мы вошли.
Извилистый тоннель уходил вниз, что отчасти озадачило меня. Из-за того, что в этих краях чуть ли не все было искусственного происхождения, я ожидал, что прямая, как линейка, дорога пройдет сквозь геометрически совершенную во всем шахту с гладкими стенами. Вместо этого мы пробирались словно бы через анфиладу пещер естественного происхождения — куда ни глянь, виднелись сталактиты, сталагмиты, пиляры и впадины.
Стоило мне повернуться, чтобы внимательно рассмотреть хоть что-нибудь, как Камень отбрасывал на это зловещий свет.
— Ты знаешь, как обращаться с этим Камнем? — спросил Юрт.
Я припомнил, что мне рассказывал отец.
— Думаю, буду знать, когда придет время, — сказал я, приподняв Камень и изучающе взглянув на него, а потом снова уронил. Он занимал меня меньше, чем наш маршрут.
Пока по узким переходам мы выбирались из сырого грота вниз по каменным водопадам, в похожую на собор пещеру, я не переставал вертеть головой. Место было чем-то знакомое, хотя чем именно — понять не удавалось.
— У тебя здесь ничего не вызывает воспоминаний? — спросил я Юрта.
— У меня — нет, — ответил он.
Мы продолжали идти. В одном месте мы прошли мимо пещеры, где лежали три человеческих скелета. Я отметил, что таково — в своем роде, конечно — было первое проявление реальной жизни с которым я встретился с тех пор, как пустился в свое странствие.
Юрт медленно кивнул.
— Я начал задумываться: идем ли мы по-прежнему среди отражений, или, может, на самом деле уже ушли оттуда и проникли в Отражение… тогда, может статься, когда зашли в эти пещеры?