Рыцарь понарошку
Шрифт:
– Противно, понимаю, – заметил он. – Зато теперь у нас есть ставка на игру с драконом.
– Что?! – изумился Пижон: поистине это была ночь великих открытий и удивлений.
– Ставка, – терпеливо повторил Вал. – Или ты думал, что дракон согласится поставить собственный зуб против, скажем, сотни золотых? Деньги ему не нужны – у него их и так полные пещеры!
– Ну, может и так, – не стал возражать Пижон. – Но на кой ему тогда глаз этого тупорылого… фрогула?
– Ты, видимо, о фрогулах и слыхом не слыхивал до сегодняшней ночи! – с сожалением покачал головой Валентин. – Если третий глаз твари бросить в кипяток, он
– Что-то мне не показался наш фрогул «умудренным годами старичком»! – фыркнул вампир. – Иначе бы так легко не попался!
– Ну, почему же? – покачал головой Валентин. – Просто ему никогда не доводилось сталкиваться с подобной парочкой – вампир и ангел. – Странник расплылся в довольной улыбке. – А обычных людей они «щелкают» как орешки – то есть совсем не оставляют свидетелей. В этом и причина их долгой жизни: нет выживших после стычек с фрогулами – нет и знаний о них, а значит, и об их уязвимых местах!
– Ладно, пусть так, – вновь пришлось согласиться Пижону. – Но скажи для интереса, на сколько может продлить жизнь наш Трест, если получит этот глаз?
– Ну… на пару сотен! – подумав, ответил Валентин.
– На сколько?! – У Пижона нижняя челюсть отвисла чуть ли не до пояса. – И почему же крылатые тогда не устраивают на фрогулов облавы?
– Почему же не устраивают? Устраивали. Пока не пережрали почти всех фрогулов.
– Когда?
– А помнишь историю Великая Драконья Война – ВДВ, как вы ее обычно называете? Что случилась шесть-семь сотен лет назад, еще до Исхода?
– Ну…
– Вот отлов фрогулов и был ее главной причиной. Крылатые тогда мало что лягух почти всех поели, так еще и количество родичей подсократили порядочно. А ныне тех фрогулов всего и осталось – на весь Астрат десятка два, не больше.
– Ясно… – кивнул шулер.
Некоторое время они шли молча.
– Вал, – позвал ангела вампир.
– Что?
– Драконий мир, который они после ВДВ заключили… В нем же есть пункт о фрогулах?
– Да, есть. Крылатые сговорились, что больше не будут охотиться на них. Только вот толку мало: фрогулы размножаются очень медленно, так что за эти пять-шесть сотен их количество возросло всего на десять-двенадцать особей. Одну, как я уже говорил, мы сегодня прибили, уменьшив тем самым выводок этих тварей! А Трест, не будь дураком, глаз возьмет: им только охотиться нельзя, а подаренный… или выигранный в покер – отчего бы не скушать? – Вал почесал небритый подбородок и замолчал.
Больше говорить было не о чем, к тому же впереди замаячил огонек разведенного ими костра.
Вот только от всей их стоянки один пламень и остался. Ни мешков, ни кинжала, оставленного вампиром, ни даже объедков – ни-че-го. Кто-то, воспользовавшись неразберихой с фрогулом, увел все их добро.
– Проклятье! – воскликнул Вал, окончательно убедившийся, что грабители ничего не «забыли». – Неужто за нами следили?
Пижон задумчиво почесал подбородок и, кряхтя, уселся на небольшой, поросший мать-и-мачехой, холмик.
– Похоже, что дроверы [8] , – сказал он, вставляя в рот сорванный стебелек.
– Дроверы? – переспросил
Пижон удивленно вскинул брови: Вал долго ползал на четвереньках, словно силясь найти что-то мелкое. И, похоже, нашел.
Его радостный крик встревожил расположившихся неподалеку ворон, заставив черных грабителей взвиться в воздух и отправиться на поиск новой стоянки. Вампир вскочил на ноги, но Вал его опередил: с торжественным видом он показал шулеру маленького брыкающегося дровера: ангел держал землеройку за ворот крохотной куртки.
8
Пожалуй, рассказ о зарождении рода дроверов выглядит очень мерзким. Поэтому стоит указать лишь, что дроверы – полугномы-полукроты.
– У них тут нора! – с довольным видом, будто вещи уже были найдены, просветил Пижона Вал. – Надо же так неудачно попасть!
Вампир выплюнул стебелек и показал клыки:
– Так не я место выбирал!
– Да знаю, знаю, – смутился Валентин. – Но дело не в этом! Главное, что мы сейчас все о пропаже узнаем! – Он хорошенько встряхнул дровера, на что тот ответил тонким визгом, среди которого вампир разобрал только одно слово – «отпусти».
Впрочем, отпускать маленького грабителя никто не собирался. Вал, не мудрствуя лукаво, связал малыша веревкой, после чего свободный конец обмотал вокруг собственной голени. Так что по-тихому слинять от правосудия для дровера не представлялось возможным – по крайней мере потомок гномов путей к бегству не видел.
– Ну-с? Говорить будем?
Дровер задрожал, как лист на ветру, и громко заверещал.
– Послушай, малыш, – притворно-ласковым голосом сказал Валентин, – ты ведь можешь говорить по-человечески? Или нет? – ангел двумя скрещенными палочками вытащил из тлеющего кострища уголек и положил его совсем рядом с хныкающим лилипутом – чтобы чувствовал жар.
Дровер скосил глазки и открыл рот, перевел взгляд на Валентина, потом на Пижона. Закрыл рот. Снова открыл…
– Спрашивай давай. Только уголь убери, – у дровера оказался хороший бас.
Вампир аж рот раскрыл: такой голосок больше подходил тем двум верзилам, которых он встретил в «Дворянской короне». Как их там? Фэт и Кушегар? Вот им самым! Но – никак ни лилипуту, который от одного хорошего пинка улетит за тридевять земель.
Странника, впрочем, голос малютки не удивил. Его вообще мало что удивляло.
– Ну, вот и отлично! А ты все – «пи-пи-пи» да «пу-пу-пу»!
– А чего мне со всякими откровенничать?
– Тоже верно… Ладно, разговор не об этом. Где наши вещи… э-э-э… Как, говоришь, тебя?
– Шмицом меня зовут. Мамка покойная назвала.
– Вот что, Шмиц: лирику о покойных родителях оставь для других. Где наши вещи?
Но дровер словно не слышал: «увлекшись», он начал перечислять, кто из его многочисленных родственников скончался совсем недавно, а кто очень сильно хворает и, похоже, не переживет грядущую зиму.
Вал покачал головой – наглеет! – и стал подвигать уголек аккурат под шмицкое седалище.
– Эй! Я же просил! – тут же воскликнул лилипут.
– Я тоже, – холодно заметил Странник, но двигать уголек перестал. – Где вещи, гаденыш?