Рыцарь понарошку
Шрифт:
Тот же, сияя, продолжал рассказывать барону и волшебнице обо всяком-разном, как раз перейдя к проблеме парнокопытных друзей: ковыряясь в носу, стражник со знанием дела вещал о различных породах лошадей и советовал, где и какую можно купить подешевле.
Наконец даже до Фэта дошло, что набравшего обороты коренастого надо останавливать да поживей, а то бедняжка Элви уже начинает томиться, а у Кушегара глаза на переносицу съезжаются.
Поэтому он сделал шаг, сокращая расстояние, и опустил пудовый кулак на маковку не в меру разошедшегося служителя закона.
Тот ошарашенно икнул и сел толстым
– Убирай своего друга, – велел сэр Жруно надменно, – и пусть больше мне на глаза не попадается!
За спиной рыцаря облегченно вздохнули девушка и барон: если бы не вмешательство лентяя, коренастый просто так не остановился бы, продолжая с упоением рассказывать о лошадях и прочих бесполезных вещах. А ведь еще пара слов – и волшебница бы забыла, что по ней Институт плачет, а Кушегар пустил бы в дело давно чешущиеся (столько-то дней в дороге!) кулаки.
Второй страж, более худой и, по всей видимости, менее разговорчивый, видя хмурые лица приезжих, сглотнул набежавший в горло ком и, запинаясь, пробормотал то ли «добро пожаловать», то ли «понаприезжали тут» – но явно разрешал войти.
Чем путники незамедлительно и воспользовались.
В следующие три дня ничего особенного не случилось.
Валентин и Пижон продирались сквозь чащу, охотились на всевозможное зверье и ловили рыбу. Благо погода стала улучшаться, и холодное солнце больше не заслоняли дождевые тучи. До Треста осталось не так уж много.
И это радовало обоих путников.
Едва оказавшись за стенами, Фэт благоговейно прошептал:
– Вот это… ДАААА!!! – после чего зашагал по главной улице, безостановочно вертя головой то туда, то сюда.
Кушегар и Элви лишь хмыкнули: конечно, Бурретаун красив, величествен и бесподобен, но им, не раз в нем бывавшим, не пристало вести себя, как мальчишке в магазине сладостей с золотой монеткой в кармане.
Несолидно! Хоть и хочется…
Город уже давно подготовился к грядущему турниру: по улицам висели красивые гирлянды с цветами (творение местных магов: цветы то распускались, то закрывались). Люди, не успевшие купить билеты или только-только спохватившиеся, суетились, рыская по городу в поисках тех, у кого пригласительные еще остались. Да не по той цене, какую король, славится его имя в веках, заломил, а в два, а то и в три раза дешевле.
Накануне праздника ожили различные лавочки и магазинчики, обычно просыпающиеся ближе к Новому году: каждый продавец стремился сбыть кучу всякой разной мишуры, авторитетно заявляя, что «выпущено специально по случаю проведения турнира».
По улочкам то тут, то там можно было заметить мальчишек с деревянными мечами или даже обычными палками, носившихся друг за другом и буйно размахивавших нелепым «оружием». Которым, однако, можно оставить пару внушительных синяков на теле противника. А потом хвастать соседним девчонкам, что, де, того самого пацаненка, который их за косички дергал, на коленях просить прощения заставил. Ну, и убегать от обидчика, если тот вдруг услышит эти враки.
Фэт и сам в детстве любил погонять таких брехунов.
Кое-где волшебники из Академии, решившие немного заработать по случаю, показывали обывателям различные фокусы – от отрывания пальца, которое мог проделать и ребенок (только крови больше было бы), до фейерверка, представляющего собой целое представление о храбром рыцаре и трусливом драконе.
Завидев одного такого кудесника, Элви вся сжалась в комок и постаралась укрыться за широкой спиной сэра Жруно. Но тут ее ждало большое разочарование: чудеса в жизни Фэта встречались нечасто, волшебники – еще реже, а предпраздничные фейерверки и вовсе видеть не доводилось. Именно поэтому увалень из Фроси, раскрыв рот всем воронам на зависть, решил подойти ближе, чтобы лучше рассмотреть создаваемые чародеем образы.
Кушегар на немую мольбу Элви лишь пожал плечами: все мужики – дети, им любое чудо – в диковинку. Там оно видно будет, что делать. А пока лучше вести себя как ни в чем не бывало.
Волшебница покачала головой, но противиться не решилась.
И троица путников направилась к периодически ахающей и охающей толпе, окружившей молодого длинноволосого блондина, то и дело вытворяющего руками необычайно сложные пассы.
Дан Туроски отлично умел работать на публику: все эти фонтанчики, карманные драконы и рыцари из мелких искорок не требовали большого Стока, но, тем не менее, приводили собравшихся горожан в восторг.
Дану очень нравилось «играть» своим умением и наблюдать полученные результаты. Он полюбил огонь задолго до того, как отдал «огонек» магистру соответствующего факультета. Даже теперь, два года спустя, Туроски не жалел о сделанном выборе – ни магия воды, ни магия перевоплощения, ни некромантия не были настолько ему близки.
И вот, создав очередное творение – кавалькаду рыцарей в парадных доспехах, – юный маг поднял глаза на окружающую его толпу, чтобы полюбоваться произведенным впечатлением. И увидел Элви – девушку с факультета Перевертышей.
Красавица почему-то пряталась за спиной незнакомого парня, с раскрытым ртом наблюдавшего за его трюками. Дана удивило также, что волшебница смотрит на него с испугом.
Туроски залихватски подмигнул знакомой по Академии: смотри, чего могу! К его величайшему удивлению и разочарованию, девушка лишь поспешно отвела глаза.
Может, не узнала?
– Элви! – воскликнул стоящий на трибуне длинноволосый парень. – Это я, Дан!
– Что еще за Дан? – не понял Фэт. – Ты его знаешь?
– Да, – прошипела Элви. – Если бы ты не раззявил рот и не поперся сюда, все бы уже рассказала. А так… Что теперь делать?
– Элви! – маг все не успокаивался: жонглируя маленькими жарошарами [10] , он все еще приветливо улыбался и не отрывал взгляда от знакомой.
– Ну, помаши хоть ему! – хмыкнул Кушегар. – Может, отстанет?
10
Огненные шары, служащие как для освещения, так и для атаки на врагов.