Рыцарь с железным клювом
Шрифт:
– Ну, я же говорил! Только в Питере, интеллигентном, с традициями, можно книжку дельную купить! Вон, смотри: "Крымская война" историка Тарле! Ценнейшее приобретение! Напрасно не пошел со мной - тебе бы посчастливилось!
– И вдруг его восторг как будто корова языком слизала, Дима настороженно поискал глазами и спросил: - А где Ирина?
Володя, ещё взволнованный, промямлил:
– Да ей куда-то нужно...
– А куда?
– ещё строже посмотрел на Володю Дима.
– Может... на Наличную все-таки?
– И вдруг вздохнул: - Э-эх, ребятки! Вы что-то от меня скрываете. Компания моя вам не нравится? Да?
– Нет, очень нравится, - соврал Володя, пугаясь Диминого взгляда. Ему было страшно стоять рядом с Димой, но нужно было во что бы то ни стало задержать воронежца, пока Иринка не успеет убедить старика отказать воронежцу в ночлеге.
– Ну все, пойдем, - хмуро скомандовал Дима, но Володя не тронулся с места.
– В чем дело?
– спросил Дима.
– Саботаж?
И Володя вдруг заулыбался, хотя получалась у него улыбка кривой и совершенно невеселой.
– Дима, - весело сказал он, - ты вот в оружие влюблен, а стрелять, наверно, не умеешь. Всё книги, книги, а практика...
Воронежец внимательно посмотрел на Володю и усмехнулся:
– Мальчик, по-моему, ты начинаешь забываться.
Но Володю, решившего шагать напролом, не смутил строгий тон воронежца.
– Ну, почему же забываюсь. Показал бы, как ты стреляешь, а то ведь я и не поверю...
Дима даже поставил свой чемодан на землю. Он был уязвлен.
– Ладно, я покажу тебе, как я стреляю, - с улыбкой, за которой виделась угроза, согласился Дима.
– Только один я стрелять не стану каждый будет стрелять по десять раз. И если ты, дружок, промажешь хоть один разочек, то исполнишь мою просьбу. В общем - играем "на раба". Договорились?
Володя криво улыбнулся. Он не знал точно, что это значит играть "на раба", но догадался: если он проиграет, то Дима потребует от него выполнения какого-то приказа и отказаться он уже не сможет. И приказ этот, Володя был уверен, касался бы оружия старика...
– Идет!
– беспечно согласился Володя - сейчас нужно было потянуть время, к тому же стрелял он на самом деле хорошо, и можно было бы посоревноваться.
– Где тир?
– поднял Дима чемодан.
– Здесь, недалеко.
– Идем!
Тир на самом деле был неподалеку, и через пять минут Володя уже толкнул зеленую дощатую дверь с короткой, как выстрел, надписью. В тесном полутемном помещении два маленьких мальчика, положив подбородки на ложи ружей, целились, высунув от усердия языки.
– А ну-ка, пацаны, посторонитесь, - с развязностью ковбоя подошел к барьеру Дима.
– Дайте два десятка и все фигуры поднимите. Хотим, как говорится, свести с приятелем счеты.
– Понимаю, - кивнул пожилой работник тира.
– Вам, может, мишеньки чистые повесить или так, в зайчишек популяете?
– В зайчишек, отец, в зайчишек, - сгреб в кучку все заряды Дима и молча отсчитал Володе десять пуль, хмуро выбрал себе ружье и, пока служитель поднимал фигуры, молча зарядил его.
– Помни, - сказал он тихо Володе, - "на раба" играем, - и добавил: - Стреляем так: один раз ты, другой - я. Начинай-ка.
Володя стрелять любил, однако сейчас страх превратиться в раба этого красивого, смелого, но очень нехорошего человека делал из стрельбы не приятную забаву, а грозящую унижением необходимость. Но стрелять было нужно - он сам напросился на это соревнование.
Мушка долго бегала в прорези прицельной рамки, палец, непослушный, жесткий, как сучок, нажимал на спуск тяжело и осторожно. Но выстрел щелкнул наконец, и лев, жестяной, аляповато размалеванный, со скрежетом перескочил через преграду.
– Отлично!
– похвалил Дима.
– Только долго, долго целишься! Этак мы с тобой до вечера здесь будем упражняться! Быстрее нужно! Вот так!
Не опираясь локтями о барьер, стреляя на весу, Дима, вскинув ружье и скороговоркой выпалив: "Слева утка пошла!" - выстрелил, и фигурка, жалко звякнув, перевернулась.
И снова долго целился Володя, но глаза совы вспыхнули сразу после того, как он нажал на спуск.
– Гляди-ка!
– теперь уже недовольно заметил Дима.
– Хорошо стреляешь.
А Володя, ободренный своей удачей, подмигнул Диме:
– Если проиграешь, исполнишь мой приказ, если уж "на раба" играем.
– А чего ты хочешь от меня?
– настороженно спросил воронежец, с хрустом переламывая ствол ружья.
– Потом скажу, если выиграю...
– уклончиво сказал Володя, а Дима на вытянутой руке, как из пистолета, выстрелил в гражданина с красным, как у алкоголика, носом.
А Володя все стрелял и стрелял, то и дело поражая мишени. Стрелял он уже спокойно, и уверенность ему придавалась сознанием того, что Тролль наверняка доехала до дома и даже сумела убедить Ивана Петровича не впускать к себе воронежца.
Но Дима тоже не давал промаха. Мало того, с каждым выстрелом его мастерство сверкало все сильнее. Почти не целясь, он поражал фигуры, держа ружье на вытянутой руке. Сухо клацало заряжаемое ружье, щелкали один за другим выстрелы, смятые в лепешку пули усыпали пол под мишенями. Жестяные зайцы, тигры, куропатки валились замертво, лошади испускали пронзительное ржание, самолеты вертелись под потолком. А когда у Димы оставались всего две пули, он, выгнувшись в пояснице, лег спиной на барьер, задрав подбородок, прицелился и расколол на две части арбуз. Даже служитель тира охнул от восхищения и сказал: "Эхма!"
Когда же у Димы оставалась лишь одна пуля (Володя уже отстрелял без промаха!), он, усмехаясь, открыл свой чемодан и достал оттуда зеркальце, повернулся спиной к мишеням и стал пристраивать ружье на плече. Придерживая зеркало правой рукой, он просунул большой палец левой в черную петлю спусковой скобы и, хмуря брови, стал медленно наводить ствол на одну из белых пуговок фигур. В тире воцарилась гробовая тишина. Хлопнул выстрел, и в полутемное помещение тира ревом ракеты ворвался грохочущий и визжащий рок-н-ролл - Дима завел магнитофон!