Рыцарь с железным клювом
Шрифт:
Странно, но вид пистолета произвел на Леньку действие освежающе-ободряющее. Он ещё немного подолбил лопатой землю, повздыхал, глядя на кости, и пошел вслед за Володей.
Лес вскоре поредел, и мальчики оказались перед довольно глубоким оврагом. Они стояли на обрывистом склоне оврага и молча смотрели то вниз, то на другую сторону, где снова начинался лес - густой сосняк.
– Ну, что делать будем?
– спросил Володя, которому уже наскучило идти вперед, не хотелось перебираться через овраг, а хотелось вернуться к лодке.
Кошмарик также не очень-то стремился спускаться в глубину оврага. В возможность разыскать фашистский транспорт, о котором рассказывал ему старый финн перед смертью, он уже не верил. Стоял и смотрел по сторонам, и то затем, чтобы показать Володе, что он готовится принять какое-то решение.
– Смотри-ка, - сказал вдруг Володя, показывая Кошмарику не какие-то странные, похожие на корни дерева, изогнутые полосы, торчавшие из красноватого песка обрыва противоположной стороны оврага. Эти полосы почти нельзя было рассмотреть, потому что рядом вылезали из песка корни сосны, что стояла на вершине, но Володя сразу разглядел, что эти полосы непохожи на корни.
– Чего там?
– почти что безучастно спросил Кошмарик.
– Ну вон, гляди на палец!
– показал рукой Володя в сторону странных полос, вылезающих из обрыва.
– Не видишь, что ли? Это ведь не корни, пошли посмотрим!
Мальчики буквально съехали вниз по песку, пробежали немного наискосок, чуть поднялись и остановились рядом с изогнутыми полосами, торчавшими из обрыва. Каждый сразу понял, что это - металл, но какой - никто понять не мог. Почерневшие, изогнутые, покореженные, местами сильно проржавленные, они торчали из песка, и казалось, в песок они запрятаны глубоко, точно какая-то неведомая, могучая сила вколотила их в землю оврага. На полосах этих кое-где крепились куски толстой жести с неровными, рваными краями, словно они были не толще простой бумаги, и кто-то забавы ради рвал жесть на части.
Молча ребята обошли и осмотрели этот металлический лом, и Володя сказал:
– И это все, что осталось от твоего самолета...
– Думаешь, самолет это?
– хмуро спросил Кошмарик, ожидавший, что если он и найдет транспорт, то он хоть чем-то будет напоминать воздушный корабль.
– Не сомневаюсь. Вот полосы, которые служили каркасом, а вот и обшивка фюзеляжа. Смотри, здесь даже заклепки сохранились, что обшивку к каркасу прикрепляли. Видно, не врал твой финн перед смертью - и на самом деле упал на остров самолет, в песок врезался. Только куда же крылья и хвостовое оперение исчезло? Не понимаю!
– Пионеры, наверно, на трактор сдали!
– зло сказал Кошмарик.
– У-у, не люблю я вас, "лагерников".
Интерес к самолету возрастал у Володи с каждой минутой. Он уже что-то собирался предпринять, осматривал песок, приглядывался, "принюхивался". И вскоре решительно заявил:
– Копать надо!
– Да что копать-то?
– с тоской в голосе спросил Ленька.
– Ничего ж от самолета не осталось!
– Нет, брат, осталось! Вся носовая часть с кабиной и частью фюзеляжа в песок ушла до крыльев. Ее-то и надо копать! Вот здесь, где каркас торчит, там и копать. Думаю, отыщем что-нибудь ценное. Возможно, транспорт из России награбленные у нас сокровища переправить хотел, а мы отыщем! Дай-ка мне лопату!
Но Кошмарик вдруг выставил вперед два кукиша:
– А вот, скушай-ка с маслом и вареньем! Лопату ему дай! Знаем мы вас, кидал питерских! Хватит с тебя и одного пистоля! Теперь я копать стану!
– И Кошмарик с каким-то остервенением, питаемым сильным желанием и надеждой отыскать сокровище, стал копать красноватый песок позади покореженного фюзеляжа самолета. А Володя сказал:
– Ну, покопай, покопай, - и уселся на теплый песочек, достал свой пистолет и принялся внимательно изучать оружие. Скоро он без труда вынимал обойму, тянул на себя затвор, причем выскакивал патрон из отверстия на затворе. Снова вкладывал патрон в обойму, которую он с понтом вталкивал потом в рубчатую рукоять.
А между тем Кошмарик, раздевшийся по пояс, все копал и копал, насыпав рядом с собой целую гору песка. Своим энтузиазмом он напоминал Володе ударника первых пятилеток. "А будет ли Ленька на заводе так работать? думал Володя, балуясь с пистолетом.
– Нет, ни черта не будет! Он только на себя стараться станет. Вырастет - дело заведет, мастерскую какую-нибудь по производству цепочек для унитазов, к примеру. Ну и что? И для него польза будет, и для общества".
Кошмарик копал уже минут сорок, и азарт его не только не угасал, но, напротив, как будто рос по мере того, как увеличивалась высота кучи возле его ног. Скоро он был уже наполовину скрыт за песочным холмом. Прекратил он работать как-то очень внезапно, точно выдернули из розетки вилку с проводом, посылавшим в него энергию.
– Да что ж это такое?
– с сердцем сказал Ленька.
– Ни черта не нахожу! Может, выкопали все тут без меня?
– Работай, работай, - спокойно посоветовал Володя.
– Шлиман Трою тоже не сразу откопал.
– Что за Шлиман?
– обиделся Кошмарик.
– Плевать я на твоего Шлимана хотел с высокой башни!
Но он все-таки принялся копать опять и даже с прежним энтузиазмом, будто ток снова включили, увеличив напряжение. И не прошло десяти минут, как Володю привлек странный звук, изданный Ленькой, выражавший то ли крайнее удивление, то ли радость.
– Что там?
– спросил Володя, но ответа не последовало, зато и песок на холмик тоже перестал сыпаться - Кошмарик прекратил копать и, видно, приглядывался к чему-то или даже работал руками, присев на корточки, так как он совершенно исчез за кучей песка.
– Да что, засыпало там тебя?
– с тревогой спросил Володя, поднимаясь с песка.
Кошмарик выпрямился, и на лице его отпечатались и смятение, и испуг, и радость одновременно. Он хотел было о чем-то сообщить Володе, позвать его, повернулся в его сторону, но вдруг Володя увидел, что Ленька смотрит не на него, а как бы через его плечо, на противоположный обрыв оврага, находящийся от них всего лишь метрах в двадцати. Володя стоял от Кошмарика на расстоянии пяти шагов и видел, как преображалось лицо Леньки. На его остроносой рожице появилось выражение не просто страха, но настоящего ужаса, и Володя никогда не видел таких страшных лиц. Кошмарика буквально перекосило, рот приоткрылся, глаза по-рыбьи вылезали из орбит, одна щека тряслась, а другая сморщилась, как у старухи. Не только лицо, но и вся его фигура, скрюченная, съежившаяся, выражала ужас. Володе показалось, что Кошмарик в припадке упадет сейчас на землю, и ему самому стало безумно страшно, но хватило сил обернуться и посмотреть туда, куда глядел Ленька. И буквально на полсекунды взгляд Володи успел зацепить чье-то лицо, смотревшее на них с противоположного обрыва оврага. Лицо мгновенно исчезло, и Володе через минуту казалось, что и не видел он ничего, и чью-то голову нарисовало ему воображение, зажженное страхом, перекинувшимся на Володю от Леньки.
– Там... там...
– протягивая руку вперед, еле шевеля губами, бормотал Кошмарик.
– Ну, что там было? Кто это был?! Говори же!
– просил Володя, понимая, что лицо, появившееся над обрывом, о многом говорило приятелю. Но Кошмарик не склонен был пускаться в объяснения. К нему словно опять подключили ток, он схватил рубаху и лопату и бросился бежать по оврагу в противоположную сторону - подальше от того места, где явилось видение. Володя побежал за ним следом, с каждой минутой заражаясь ужасом Кошмарика больше и больше.