Рыцарь с железным клювом
Шрифт:
Володя, говоривший все быстрее, все уверенней, сказав последнее слово, поднялся и зашагал прочь, но его остановил не то чтобы окрик, а просто зов, и не интонация его, а, скорее, содержание:
– Матери своей лишишься! Остановись!
И Володя на самом деле встал как вкопанный, точно его ступни надежно приклеились к земле. А потом тяжело, неуклюже повернулся и побрел к Диме, смотревшему на мальчика с полуулыбкой уверенного в своей власти чародея, а ещё с сожалением: "Зачем дергаться, дескать? Все равно далеко не уйдешь".
Когда Володя, стараясь не смотреть на Диму, сел возле него, тот миролюбиво начал:
– Ну для чего все эти сцены? Неужели ты не понимаешь, не чувствуешь, что нас с тобой связала высшая сила и никуда ты от меня не уйдешь. Мы с тобой из одного горна, из одного тигелька - точно пули одного калибра. Только ты ещё по молодости себя плохо знаешь, но... узнаешь.
Дима помолчал, давая Володе возможность переварить эти веские, многозначительные фразы, и продолжил ещё более дружеским, располагающим к себе тоном:
– Дорогой мой, я совершенно не хочу прибегать к угрозам - это грубо и не годится для друзей, для равных, хоть у меня и есть повод сердиться на тебя. Моя хромота тому доказательством... Ну да хватит кругами ходить говорю с тобой прямо и открыто. Слушай...
– И Володя весь точно сжался, как пружина, ожидая услышать приговор своей порядочности.
– Так вот, я от тебя жду помощи, потому что мне страшно понадобился один... экспонат, хранящийся в Эрмитаже. Если ты исполнишь все, как надо, то ты получишь десять тысяч американских долларов.
– И тут хладнокровие будто покинуло Диму, и он, повернувшись к Володе, с каким-то болезненным восторгом в лице, взахлеб, воскликнул: - Да ты знаешь, какое это богатство? Это же полтора миллиона.
Эта цифра на самом деле заставила Володино сердце забиться так быстро, что тут же вспотели руки и запылали щеки, хотя на улице было прохладно и лежал снег. А Дима продолжал, и каждый его довод достигал цели, словно душа Володи и не пряталась где-то в глубине тела мальчика, а сидела рядом с ним, и можно было мять и кромсать её, мастеря из неё что-то свое, чужое для Володи и уродливое:
– Теперь дальше... Получив свои полтора миллиона, или валютой, как вам заблагорассудится, ты тут же передашь их своему несчастному папочке. И будь уверен, твоя дорогая мамочка вернется домой буквально через пару дней и жизнь в вашей скромной квартирке потечет, как прежде, - с тихими и нехитрыми житейскими радостями. Твой сыновний долг будет исполнен. Разве ради этого не стоит потрудиться?
Да, Володю откровенно покупали, и мальчик понимал, что выполнение "сыновьего долга", на которое напирал Дима, было всего лишь стремлением хоть чуточку оправдать всю грубость сделки. Но ведь Володю покупали за очень хорошие деньги, и эти "баксы" на самом деле могли помочь и ему, и папе, и, действительно, уже одно то, что мама возвратится, а папа перестанет пить, заставило мальчика помедлить со вторичным отказом.
– А что нужно будет... вынести из Эрмитажа?
– спросил он, хотя это и не являлось для Володи очень важным.
– А ты не догадался?!
– насмешливо спросил Дима.
– А "Святого Иеронима" и вынесем. Для кого вынесем - пусть эта проблема тебя не тревожит. Для того, кто очень хорошо заплатит. И совесть твоя, заметь, чистой останется. Во-первых, на месте оригинала останется копия, отличнейшая копия, а, во-вторых, картина попадет в руки настоящих знатоков искусства, тех самых стоящих людей, которые и управляют миром. Ты разве не знаешь, сколько шедевров за время большевистской власти переехало "туда"?
– Так, - согласился Володя, потому что в словах Димы логика была, хоть и какая-то иезуитская, недобрая.
– Ну а раз ты со мной согласен, то, думаю, упрашивать тебя мне больше не нужно. И так немало уж красноречия потратил. И помни - полтора миллиона заработать не всякий сможет. А ты, считай, имеешь их в своем кармане.
И Володя, не думая больше ни о чем, не затрудняя свою совесть напрасными копаниями в себе, решительно кивнул:
– Да, хорошо. Я помогу тебе, - и увидел, как расползлись в улыбке красивые губы Димы и он стал похожим на черта со старинной немецкой гравюры, которую видел Володя в книге о демонах, оставленную мамой дома. Отчего-то мальчик частенько рассматривал эту книгу.
Договор был подписан...
ГЛАВА 5
ОТЛИЧНЫЕ КРОССОВКИ, ГИМНАСТИЧЕСКИЕ БРУСЬЯ И ШИРОКАЯ ЛЕГКАЯ КУРТКА
То ли Дима куда-то торопился в тот день, то ли хотел дать Володе возможность успокоиться, потому что видел, как возбужден его юный друг, но во всяком случае они расстались, договорившись встретиться в понедельник в метро, на Невском. И Дима удивил Володю просьбой - нужно было принести все, что нужно для занятий в спортивном зале, а также полотенце, мыло и мочалку.
Не стоит даже говорить о том, что пережил Володя за сутки, отделявшие его от встречи с Димой. "И почему в спортивном зале?
– недоумевал Володя. Может, он хочет научить меня спускаться по веревке с крыши на этаж? Или обучит приемам каратэ на случай встречи с милицией? Ну почему он сразу не объяснил мне, почему?"
Но кроме размышлений по поводу странного места встречи, в сознание Володи тонкой струйкой, как сквозняк из щелочки, проникали такие мысли: "Неужели я согласился стать вором? Так легко согласился! Меня купили, правда за очень дорогую цену, но все-таки купили!"
Когда Володя увидел Диму в вестибюле метро, на нем не было уже джентльменского пальто и кепи - нарядная спортивная куртка и джинсы украшали теперь стройную фигуру Володиного друга, а в руке - большая спортивная сумка.
Дима поздоровался приветливо, но тут же с серьезным видом взял Володин мешок со спортивной амуницией и, хотя мальчику это не очень понравилось, пошуровал в нем, рассматривая вещи. Потом презрительно сморщился:
– Вот это: и штаны, и футболку, и кеды - мы выбросим на помойку, потому что идти с тобой вместе в мой спортивный зал просто стыдно. Найдем получше, поприличней, а это...
И Дима глазами стал искать место, намереваясь тотчас же исполнить свое решение. Его взгляд наткнулся на нищенку, стоявшую у стены с протянутой рукой.