Рыцарь Семи Королевств (сборник)
Шрифт:
– Ты останешься и поможешь Беннису с новобранцами. И не дуйся, это не поможет. – Дунк скинул бриджи и сел в горячую воду. – Отправляйся спать и дай мне помыться. Ты не едешь, и весь разговор.
Когда Дунка разбудило солнце, Эга уже след простыл. Боги, неужели утро? Так скоро? Он сел, потянулся и сонно побрел к колодцу. Там он зажег толстую сальную свечу, поплескал холодной водой в лицо и оделся.
Оседланный Гром уже ждал его у конюшни. Эг с Мейстером тоже ждали.
В тугих белых бриджах, в дублете с зелеными и золотыми квадратами и в сапогах мальчишка в кои-то веки выглядел как настоящий
– Бриджи порвались сзади, но жена Сэма зашила их, – объявил он.
– Это вещи Аддама, – пояснил сир Юстас, выводя из конюшни собственного серого мерина. Поношенный шелковый плащ с шахматным львом окутывал его плечи. – Дублет немного сопрел в сундуке, но еще годен. Рыцарь с оруженосцем внушает больше уважения, поэтому я решил, что Эг будет сопровождать вас в Холодный Ров.
«Нас перехитрил десятилетний мальчишка». Дунк посмотрел на Эга и произнес одними губами: «А в ухо?» Тот заухмылялся.
– У меня и для вас кое-что есть, сир Дункан. Смотрите. – Старик тряхнул чем-то в воздухе и развернул еще один плащ – из белой шерсти, расшитый квадратами зеленого атласа и парчи. Последняя вещь, которую Дунку хотелось надеть в такую жарищу, но когда сир Юстас накинул плащ ему на плечи, Дунк увидел гордость в его глазах не смог отказаться.
– Благодарю вас, милорд.
– Он вам к лицу. Жаль, что я не могу дать вам еще что-нибудь. – Усы старика дрогнули. – Я велел Сэму поискать в вещах моих сыновей, но Эдвин и Гарольд были гораздо ниже вас, уже в груди, и ноги у них были намного короче. То, что осталось от них, вам будет не впору, увы.
– Плаща вполне довольно. Я не посрамлю его, милорд.
– Не сомневаюсь в этом. – Старик потрепал серого по шее. – Я провожу вас немного, если не возражаете.
– Помилуйте, какие могут быть возражения.
Эг поехал под гору первым, очень прямо держась в седле.
– А эта шляпа ему непременно нужна? – спросил сир Юстас. – Какой-то дурацкий вид, вам не кажется?
– Будет еще хуже, милорд, если у него голова облезет. – Солнце, едва взойдя, уже припекало. К полудню седла начнут так жечь, что волдыри вскочат. Эг, конечно, хорош в наряде умершего мальчика, но к вечеру яичко сварится вкрутую. Дунк хотя бы переодеться сможет – парадный камзол он вез в седельной сумке.
– Поедем западной дорогой, – решил сир Юстас. – Последнее время ею мало пользуются, однако это самый короткий путь до Холодного Рва. – Дорога вела в обход холма, мимо ежевичника, где покоились жена и сыновья старого рыцаря. – Они любили ходить сюда по ягоды, мои мальчики. Малышами они прибегали ко мне все перемазанные и исцарапанные, и я сразу догадывался, где они были. – Лицо старика осветила нежная улыбка. – Ваш Эг напоминает мне моего Аддама. Такой же смелый, несмотря на свои юные годы. Аддам прикрыл собой своего раненого брата Гарольда, и речной рыцарь с шестью желудями на щите отсек ему руку топором. – Грустные серые глаза сира Юстаса встретились с глазами Дунка. – Ваш старый господин, рыцарь из Пеннитри, тоже сражался во время мятежа Черного Пламени?
– Да, милорд – еще до того, как взял меня к себе. – Дунку в ту пору было года три или четыре, и он бегал, полуголый, по улицам Блошиного Конца, скорее звереныш, чем человеческое дитя.
– За красного дракона или за черного?
Вопрос оставался опасным даже спустя столько лет. Со времен Эйегона Завоевателя в гербе Таргариенов значился трехглавый дракон, красный на черном. Дейемон Претендент поменял эти
– Он сражался под знаменем лорда Хейфорда, милорд.
– Бледно-зеленые скрещенные полосы на золотом поле? Волнистые?
– Возможно, милорд. Эг должен знать. – Мальчуган мог без запинки назвать гербы половины вестеросских рыцарей.
– Он был известный сторонник престола, лорд Хейфорд. Король Дейерон сделал его своим десницей перед самым сражением. Батервелл так плохо справлялся с этой должностью, что многие сомневались в его преданности, но лорд Хейфорд оставался несгибаемым от начала до конца.
– Сир Арлан был рядом с ним, когда он погиб. Его зарубил лорд с тремя замками на щите.
– Много славных людей погибло в тот день и с той и с другой стороны – потому это поле и назвали Багряным. Сир Арлан рассказывал вам о сражении?
– Он не любил говорить о нем. Там погиб и его оруженосец, Роджер Пеннитри, сын его сестры. – При одном упоминании этого имени Дунк испытывал легкое чувство вины – ведь он занял место Роджера. Только принцы и самые знатные лорды могут позволить себе двух оруженосцев. Если бы Эйегон Недостойный вручил свой меч законному наследнику Дейерону, а не бастарду Дейемону, мятежа Черного Пламени могло и не быть, и Роджер Пеннитри был бы жив. Со временем он стал бы рыцарем, лучшим рыцарем, чем Дунк, а Дунка в конце концов повесили бы или сослали на Стену, в Ночной Дозор.
– Страшное это дело – большое сражение, – сказал сир Юстас. – Но, помимо крови и резни, в нем есть и красота, красота, от которой разрывается сердце. Никогда не забуду, как садилось солнце над Багряным Полем. Десять тысяч человек полегло, воздух наполняли стоны и жалобы, но небо над нами, золотое, алое и оранжевое, было прекрасно, и я плакал оттого, что моим сыновьям не дано его видеть. – Он вздохнул. – В тот день, что бы вам ни говорили теперь, все висело на волоске. Если б не Красный Ворон…
– Я всегда думал, что битву выиграл Бейелор Сломи Копье. Он и принц Мейекар.
– Молот и наковальня? – Старик шевельнул усами. – Певцы о многом умалчивают. Дейемон в тот день был воплощением самого Воина. Никто не мог выстоять против него. Он разнес вдребезги авангард лорда Аррена, убил рыцаря Девяти Звезд и Уила Уэйнвуда, а затем схватился с сиром Гвейном Корбреем из Королевской Гвардии. Чуть ли не час гарцевали они на конях и рубились, а убитые падали вокруг них. Говорят, что каждый раз, как сходились их мечи, Черное Пламя и Покинутая, звон разносился на целую лигу – то ли песнь, то ли вопль. Но наконец Покинутая дрогнула, и Черное Пламя рассекло шлем сира Гвейна, ослепив его и залив кровью. Дейемон спешился, чтобы оградить поверженного врага от конских копыт, и приказал Красному Бивню унести его в тыл, к мейстерам. Сделав это, он совершил роковую ошибку. Вороньи Зубы только что заняли Гряду Слез, и Ворон увидел в трехстах ярдах королевский штандарт своего сводного брата, а под ним – Дейемона и его сыновей. Первым он сразил Эйегона, старшего из близнецов – он знал, что Дейемон ни за что не оставит мальчика, пока в том теплится жизнь, даже под градом белых стрел. И Дейемон не оставил, и семь стрел пронзили его – они слетели с лука Красного Ворона, но направляло их колдовство. Юный Эйемон поднял Черное Пламя, выпавшее из руки умирающего отца, и Ворон его тоже убил. Так погиб черный дракон и его сыновья.