Рыцарь Семи Королевств (сборник)
Шрифт:
– Сир, – сказал Эг, – смотрите, куда вода бежит.
Канава под восточной стеной впадала в ров, от которого замок получил свое название. Услышав журчание воды, Дунк скрипнул зубами. Ну нет, не получит она шахматную воду.
– Едем, – сказал он Эгу.
На своде главных ворот под черными знаменами виднелась глубоко врезанная в камень эмблема. За долгие века она выветрилась, но видно было, что это стоящий на задних лапах лев, составленный из отдельных квадратов. Проезжая по мосту в открытые ворота, Дунк оценил глубину рва – шесть футов, не меньше.
Двое стражников
– Милорд Осгри прислал меня для переговоров с леди Веббер, – ответил Дунк. – Меня зовут сир Дункан Высокий.
– Да уж ясно, что не Беннис, – сказал безбородый. – Его бы мы издали учуяли. – Во рту у него недоставало зуба, на груди был нашит пятнистый паук.
Бородач подозрительно щурился, глядя на Дунка.
– Леди нельзя видеть без разрешения Длинного Дюйма. Ступайте за мной, а ваш конюх останется при лошадях.
– Я оруженосец, а не конюх, – заявил Эг. – Ты слепой или просто дурак?
Безбородый заржал, бородач приставил копье к горлу Эга:
– А ну, повтори еще раз.
Дунк дал Эгу в ухо.
– Закрой свой рот и займись лошадьми. – Он спешился. – Пойду повидаюсь с сиром Лукасом.
Бородач опустил копье.
– Он во дворе.
Под заостренной подъемной решеткой они прошли во внешний двор. Собаки лаяли в конурах, из семистенной септы с цветными окнами слышалось пение. Кузнец у своей мастерской подковывал боевого коня, ему помогал подмастерье. Оруженосец стрелял по мишеням из лука. Веснушчатая девушка с длинной косой занималась тем же, и у нее получалось ничуть не хуже. Тут же вращалась кинтана [5] , и несколько рыцарей в стеганых камзолах атаковали ее.
5
Карусель, к которой подвешивались мешки с песком для отработки атаки с копьями.
Сира Лукаса Дюймеля они нашли в числе зрителей, наблюдавших за кинтаной. Он разговаривал с септоном, толстым и рыхлым, как пудинг. Потел этот септон еще больше, чем Дунк – можно было подумать, он выкупался прямо в одежде. Дюймель рядом с ним мог сойти за копье – очень длинное копье, но все-таки ниже Дунка. Шесть футов семь дюймов, прикинул Дунк, и каждый дюйм заносчивее предыдущего. Разряженный в черный шелк и серебряную парчу, Лукас тем не менее выглядел таким свежим, будто только что слез со Стены.
– Милорд, – обратился к нему часовой, – вот этот явился из курятника и желает видеть ее милость.
Септон обернулся первый, с радостным возгласом – это заставило Дунка заподозрить, что он пьян.
– Это кто же такой? Межевой рыцарь? У вас в Просторе межи длинные. – Септон осенил Дунка благословением. – Да будет Воин на твоей стороне. Я септон Сефтон. Неудачное имя, но что делать. А вас как зовут?
– Сир Дункан Высокий.
– Похвальная скромность, – заметил септон, обращаясь к сиру Лукасу. – Будь я такого же роста, я именовал бы себя сир Сефтон Огромный,
Сир Лукас разглядывал Дунка. На вид Дюймелю было не менее сорока, а то и все пятьдесят. Скорее жилистый, чем мускулистый, он поражал своим безобразием. Губы толстые, за ними частокол кривых желтых зубов, нос мясистый, глаза навыкате. Дунк почувствовал, что Лукас зол, еще раньше, чем тот промолвил:
– Межевые рыцари – в лучшем случае вооруженные попрошайки, в худшем разбойники. Ступай прочь. Здесь такие, как ты, не нужны.
Дунк потемнел.
– Сир Юстас Осгри из Оплота прислал меня для переговоров с хозяйкой замка.
– Осгри? – Септон взглянул на Длинного Дюйма. – Шахматный лев? Я думал, дом Осгри вымер.
– Можно и так сказать. Кроме старика, никого не осталось. Мы позволяем ему занимать полуразрушенную башню в нескольких лигах к востоку. Если сир Юстас желает говорить с ее милостью, пусть приезжает сам, – бросил Длинный Дюйм Дунку. – Ты был с Беннисом у плотины, – его глаза сузились, – не трудись отрицать. Мне следовало бы повесить тебя.
– Да сохранят нас Семеро. – Септон вытер мокрый лоб рукавом. – Так он разбойник? Да еще такой громадный. Покайтесь, сир, и Матерь помилует вас. – Тут септон пукнул, и это свело на нет его благочестивые речи. – Ох, простите. Вот что бывает от бобов и ячменного хлеба.
– Я не разбойник, – ответил Дунк им обоим со всем достоинством, на какое был способен, но Длинного Дюйма это не тронуло.
– Не испытывайте моего терпения, сир… если вы действительно рыцарь. Бегите назад в свой курятник и скажите сиру Юстасу, чтобы он выдал нам сира Бенниса Вонючего. Если он избавит нас от хлопот изымать оного рыцаря из Оплота, миледи, возможно, проявит некоторое милосердие.
– Я сам поговорю с миледи. О сире Беннисе, о стычке у плотины и о покраже нашей воды.
– О покраже? Попробуй заикнуться об этом, и окажешься во рву еще до заката. Ты уверен, что хочешь с ней говорить?
В одном Дунк был крепко уверен: ему очень хотелось заехать кулаком в желтые зубы Длинного Дюйма.
– Я вам уже сказал.
– Да пусть себе говорит, – вмешался септон. – Какой от этого вред? Бедный сир Дункан проделал такой долгий путь под палящим солнцем – пусть скажет то, что хотел.
Лукас снова окинул Дунка взглядом.
– Прислушаемся к служителю богов. Пойдем, и сделай милость – будь краток. – Он зашагал через двор, и Дунку поневоле пришлось его догонять.
Двери септы в это время отворились, и оттуда стали выходить богомольцы – рыцари, оруженосцы, с дюжину ребятишек, несколько стариков, три септы в белых одеждах… и одна грузная благородная дама в синем шелковом платье с мирийским кружевом, таком длинном, что подол волочился по земле. Дунк дал ей лет сорок. Под серебряной сеткой лежали высоко взбитые рыжие волосы, но даже они уступали яркостью красному лицу.
– Миледи, – сказал сир Лукас, – вот этот межевой рыцарь заявляет, что приехал от сира Юстаса Осгри. Угодно вам будет его выслушать?