Рыцарь Святого Гроба
Шрифт:
Рыцарь отъехал в сторону коновязи и сказал несколько слов охраняющему коней оруженосцу. Вскоре Жак и Робер уже сидели в седлах, на которых красовались гербы Бейрутского баннерета. Проезжая мимо одного из домов, Жак увидел, что из окна на втором этаже, откинув тяжелую гардину из дорогой парчи, за ними наблюдает Витториа. Лицо ее сохраняло бесстрастное выражение, и по нему невозможно было понять, обрадована ли она таким исходом событий или же, напротив, огорчена.
После убытия братьев-рыцарей и осужденных толпа, отчасти разочарованная тем, что ее лишили кровавого зрелища, начала быстро таять. Площадь почти опустела, когда со стороны ворот раздались испуганные крики. Вскоре из Улицы вылетел огромный рыцарь на сером першероне. Он был в полном боевом облачении и размахивал чудовищной
Он снял шлем, огляделся по сторонам и пожал плечами.
– Успел все-таки кто-то раньше меня, – проворчал Недобитый Скальд. – Трех лошадей загнал, вассальную присягу королевскому бальи принес – и, выходит, зазря. А все эти два десятка копейщиков у ворот. Если бы с ними так долго не провозился…
Недобитый Скальд взял коня за гриву, поднял его без видимых усилий, словно держал за шиворот щенка, и поставил на ноги. Конь, понимая, что сейчас на его многострадальную спину снова обрушится непосильная ноша, обреченно заржал.
Глава десятая,
в которой выясняется,
кому обязаны герои своим спасением
Акра, квартал патриарха Иерусалимского,
1228 г. от Р.Х., день Святого Духа
(понедельник, 15 мая)
Церковь Святого Саввы звонила, сзывая своих прихожан к праздничной мессе. По причинам, никому не ведомым, аббат-генуэзец всегда начинал службу с опозданием, так что к тому времени, когда из-за высокой стены аббатства еще только доносились первые удары большого колокола, в часовне, где молились каноники Гроба Господня, служба была в самом разгаре. Молящиеся располагались в строгом соответствии со своим чином. В первом ряду – двенадцать каноников во главе с приором, во втором – простые братья ордена, в третьем – собратья-рыцари, а в четвертом – собратья-сержанты. Проводил службу сам патриарх Иерусалимский Геральд де Лозанн.
Жак из Монтелье, бывший вольный виллан, бывший оруженосец сира де Мерлана, бывший сержант крестоносного братства святого Андрея Акрского, ныне сержант Гроба Господня, облаченный в выстиранную, хрустящую от свежести и сверкающую белизной камизу, стоял в четвертом ряду и вслушивался в пение хора, исполняющего гимн Святому Духу.
Veni Sancte Spiritus,reple tuorum corda fidclium,et tui amorisin eis ignem accende…Ты приди, Дух Святый, словно ветра дуновенье,Ты приди, Дух Святый, и огонь в душе зажги!Ты приди, Дух Святый, в наши души, в наши души,Ты приди, Дух Святый, и огонь любви зажги!Пятидесятница для крестоносцев – день особенный. Со времен легендарного короля Артура все рыцари считают его своим праздником, а для братьев Святого Гроба он был редким днем общей молитвы, когда отряды, несущие службу по всей Святой Земле, возвращались, словно в древний Камелот, в свою главную обитель.
Жак вместе с молящимися вторил хору и размышлял о Божьем промысле, волей которого он избежал неминуемой казни и оказался в рядах самого загадочного крестоносного ордена Заморья. В тот день он, в самом буквальном смысле вынутый из петли, оседлал подведенного коня и в сопровождении братьев-рыцарей покинул площадь. В резиденции бальи города Тира они с Робером де Мерланом забрали конфискованное имущество, пересели на собственных коней и отправились к городским воротам, где их ждал приор Сен-Жермен. Робер скакал стремя в стремя с братом Серпеном и переговаривался с ним вполголоса. Жак держался на корпус позади. Уже тогда, при
Магистр ожидал их в седле.
– Все в порядке, сир! – доложил ему брат Серпен. – Нам вернули оружие, коней и доспехи.
– Вы желаете проститься с кем-то еще? – спросил Сен-Жермен у Жака и Робера. – Если так, то поспешите. Сейчас мы поскачем в Акру.
– Если вы пустите коней в среднюю рысь, – произнес Робер, обращаясь к своему новому командиру, – то мы успеем уладить все свои дела и догоним вас в нескольких лье от города, мессир.
Жак про себя отметил, что таким уважительным тоном до этого времени его приятель не говорил еще ни с кем…
Сержант отвлекся от воспоминаний, когда патриарх перешел к чтению Писания.
– Как сказано в Евангелии от Луки, по истечении шестой недели после Святого Воскресения апостолы и все собравшиеся ожидали, когда Спаситель пошлет им знамение и они обретут его силу, хотя они не знали, в чем именно будет состоять пришествие Духа Утешителя. И вот, в девятом часу утра, когда народ иудейский обычно собирался в Храм для жертвоприношения и молитвы, внезапно над горой Сион послышался шум, как будто от бурного ветра. Шум этот наполнил дом, где находились апостолы, и над их головами возникло множество огненных языков, и стали языки опускаться на каждого из них, но были холодны и никого не обжигали. И когда языки опускались на голову каждому апостолу, они начинали говорить на разных, ранее неведомых им наречиях. И сказано у Матфея: «Так совершилось над апостолами крещение Духом Святым и огнем, как было предсказано пророком Иоанном Крестителем». И пошли апостолы нести слово Божье во все земли. Так появилась наша первоапостольная Римская церковь…
По окончании службы причастившиеся братья покинули часовню и в ожидании праздничного обеда прохаживались по дворику перед входом в трапезную и дортуар. Бесчисленные колокольни Акры, стараясь перещеголять друг друга, при помощи всех доступных средств созывали приезжих богомольцев. Били набаты, надрывались вперемежку большие и малые колокола, и над городом стоял даже не звон, а сотрясающий стены гул. Неделю назад до берегов Палестины добрался наконец первый венецианский конвой, и столица Иерусалимского королевства наполнилась паломниками, рыцарями и благородными господами. Немедленно оживилась торговля, и в жертвенные кружки стоящих на каждом перекрестке и чуть не дерущихся за самые хлебные места монахов из пока еще тугих крестоносных кошельков полились потоки серебра.
– Слушайте, почтенный, – Робер, рыжий коренастый коротышка, припер к каменной стене долговязого каноника и учинял ему допрос, – я вот никак не разберу. На прошлой неделе приор нам читал из Ветхого Завета про Вавилонское «столпотворение. А там сказано, что Господь, в наказание за дерзкую попытку построить башню до небес, смешал все языки. Получается, что тогда многоязычие было наказанием, а теперь – даром Божьим?
– Видит Всевышний, закончишь ты свою жизнь на костре, как еретик, – крестясь и с тревогой оглядываясь по сторонам, отвечал каноник. – Ты, брат-рыцарь, божий дар с яичницей не путай. И главное, вслушиваясь в слова Святого Писания, помни о богослове Косьме, который по подобному поводу изрек: «Вред или польза действия определяются совокупностью обстоятельств…»
Робер задумался и сделал шаг назад. Каноник воспользовался моментом, прошмыгнул в открывшуюся щель и был таков. Жак улыбнулся и подошел поближе. К ним присоединился брат Серпен. Именно этот высокий широкоплечий рыцарь оказался первым человеком в ордене, который объяснил им, кому, собственно, осужденные по лажному навету рыцарь и сержант обязаны своим освобождением.
Они скакали весь вечер и половину ночи, делая короткие привалы и меняя лошадей. Уже под утро на развилке с большим верстовым столбом Сен-Жермен перевел коня на шаг, а затем поднял правую руку вверх и остановил отряд.