Рыцарь в черном плаще
Шрифт:
— Вам известно, что король высказал мне сегодня свое неудовольствие…
— Насчет Петушиного Рыцаря?
— Именно.
— Я знаю, что его величество давно желает, чтобы этот негодяй сидел в тюрьме.
— Неудовольствие короля теперь увеличится еще сильнее, в то время как я надеялся на обратное.
— Почему же неудовольствие короля должно увеличиться?
— По милости этой Сабины Даже.
— А-а! — сказал герцог, качая головой, как человек убежденный доводом собеседника.
— Даже — придворный парикмахер. Даже причесывает королеву, принцесс. Его влияние в Версале огромно: с ним часто говорит сам король.
— Чаще, чем со многими другими.
— Это происшествие наделает шуму. Теперь весь двор переполошится. Завтра только о нем и будут говорить.
— Обязательно.
— Даже потребует правосудия. Его величество захочет узнать подробности, вызовет меня и будет расспрашивать. Что я ему скажу?
— То, что знаете.
— Я ничего не знаю.
— Черт побери! Так оно и есть.
— Король сегодня упрекнул меня в том, что я небрежно отношусь к своим обязанностям, а завтра он меня обвинит в неспособности исполнять свой долг, если я не смогу сообщить ему подробных сведений о покушении на Сабину Даже.
— Так может случиться.
— Многие подобные покушения, оставшиеся без наказания, дадут возможность моим врагам повредить мне, а Богу одному известно, сколько их у меня!
— Да, я это знаю, любезный Марвиль. Что вы намерены предпринять?
— Ума не приложу — это и приводит меня в отчаяние! Я не могу предоставить подробных сведений его величеству, а он опять выразит мне свое неудовольствие. Я не могу подать в отставку, потому что после этого нового злодеяния, оставшегося безнаказанным, все мои недруги забросают меня камнями…
— Что же делать?
— Не знаю, решительно не знаю!
Ришелье наклонился к своему соседу и сказал:
— Ну, если вы не знаете… то знаю я.
— Вы, герцог? Вы знаете, что делать?
— Знаю: радоваться, а не отчаиваться.
— Как так?
— Хотите меня выслушать? Так слушайте. В моей голове зародилась чудная мысль.
— Мысль? Какая?
— Мысль по поводу этого происшествия, которое станет не причиной вашего падения, а принесет вам счастье.
— Я весь внимание, герцог!
Ришелье вынул табакерку, раскрыл ее и взял табак двумя пальцами.
— Любезный месье де Марвиль, — начал он, — я прежде всего должен сказать вам, что услуга, которую я вам окажу, должна быть следствием услуги, которую, в свою очередь, вы мне окажете. Я заранее расплачиваюсь с вами.
— Я должен оказать вам услугу, герцог?
— И важную услугу!
— Я всегда к вашим услугам.
— То, о чем я буду вас просить, исполнить нелегко.
— Если не совсем невозможно… Но не поясните ли, о чем речь…
— Любезный де Марвиль, — начал герцог, — дело касается покойной герцогини де Шатору…
— А-а!
— Она умерла только шесть недель назад, умерла к несчастью для короля и для нас… Эта добрая герцогиня была моим истинным другом… Мы переписывались, особенно после этого несчастного дела в Меце… и в этих письмах я, разумеется, был откровенен… я давал герцогине советы, которые может дать только близкий друг…
Герцог делал ударение на каждом слове, искоса глядя на начальника полиции.
— Когда герцогиня умерла, — продолжал Ришелье, — особняк ее опечатали. Вы помните, что случилось после смерти мадам де Вентимиль, сестры и предшественницы прелестной герцогини, четыре года тому назад? Особняк ее опечатали, и король приказал принести к себе портфель мадам де Вентимиль, чтобы изъять свои письма. К несчастью, кроме писем короля, нашлись и другие. Вы знаете, к чему это привело?
— Многие попали в немилость и были изгнаны.
— Вот именно! Но это не должно повториться на сей раз.
— Как, герцог, вы боитесь…
— Я боюсь, любезный де Марвиль, что король может рассердиться на меня за советы, которые я ей давал. Самые добрые намерения можно перетолковать в дурную сторону.
— Это правда. Но чего же вы хотите?
— Вы не понимаете?
— Догадываюсь. Но я предпочел бы, чтобы вы объяснились прямо, и я бы смог тогда оказать вам услугу.
— Я хочу, чтобы, прежде чем печати будут сняты и король прикажет принести ему портфель герцогини, мои письма оказались в моих руках.
Фейдо покачал головой.
— Это очень трудно, — сказал он.
— Трудно, но возможно.
— Как же поступить?
— Это ваша забота, любезный друг. Я ничего вам не советую, я только выражаю мое желание. Вы сами должны сообразить, можете ли вы обеспечить мое спокойствие. Теперь оставим это и перейдем к делу Сабины Даже, которое так вас беспокоит. Девочка просто очаровательна и как раз годилась бы для короля.
— Вы думаете, герцог? — спросил начальник полиции, вздрогнув.
— Я думаю, мой милый, что из этого скверного дела может выйти нечто воистину великолепное. Король очень скучает. После смерти герцогини сердце его не занято. Пора его величеству найти себе развлечение. Вы не находите?
— Совершенно согласен с вами.
— Дело Сабины произведет большой шум. Ему можно придать самый необыкновенный вид. Король, очевидно, пожелает ее видеть. Она очень хороша собой…
— Дочь парикмахера, — пробормотал начальник полиции.
— Ба! Король предпочитает разнообразие, ему наскучила любовь знатных дам.
— Неужели?
— Любезный друг, подумайте о том, что я вам сказал, вылечите скорее Сабину Даже и учтите, что место герцогини де Шатору не может долго оставаться вакантным.
Карета остановилась, и лакей отворил дверцу.
— Вот калитка сада вашего особняка, — продолжал герцог. — До свидания, любезный де Марвиль.
Начальник полиции вышел, дверца захлопнулась, и карета уехала. Де Марвиль осмотрелся вокруг. Он стоял на бульваре, эта часть Парижа была совершенно пуста. Напротив была калитка. Он вынул из кармана ключ и вложил в замок. В эту минуту подошел какой-то человек.
— Милостивый государь, — обратился он к Фейдо. Начальник полиции узнал Жильбера, которого видел в комнате Сабины Даже.