Рыцарь в черном плаще
Шрифт:
— Какие новости? — спросила Сабина, наклоняясь к Жильберу.
— Еще ничего определенного, — отвечал он.
— Однако вы надеетесь?
— Я уверен, что мы узнаем истину, и тогда вы будете отомщены, Сабина.
— Что надо сделать, чтобы достигнуть цели?
— Надо достать бумаги, запертые в секретном шкафу начальника полиции.
— Пусть король велит их дать, отец попросит короля.
— Это невозможно. Не говорите ни о чем вашему отцу, Сабина.
— Почему?
— Потому что тогда вместо успеха мы скорее всего потерпим неудачу.
— Не понимаю вас…
— Вы мне доверяете, Сабина?
— О, вы же знаете, Жильбер!
— Тогда предоставьте действовать мне и храните нашу тайну.
— Но как же вы достанете эти бумаги?
— Еще не знаю, но я их достану обязательно!
— И вы думаете, что из этих бумаг узнаете, кто хотел меня убить?
— Да, Сабина. Я искренне и глубоко убежден, что начальник полиции знает, кто вас ранил, но запутывает дело умышленно.
— О Боже мой! — прошептала Сабина. — Но кто же тот злоумышленник?
— Без сомнения, какой-нибудь знатный вельможа, которого не смеют открыто наказать. Месяц тому назад, король, двор и начальник полиции занимались этим делом. Прилагали все силы, чтобы узнать истину, клялись, что не остановятся, пока не найдут виновного… и никого не нашли, Сабина. Неделю назад поиски прекратили и перестали заниматься этим делом. Я это знаю. Поскольку начальник полиции действует подобным образом, должно быть, он встретился лицом к лицу с каким-нибудь опасным и могущественным противником.
— А бумаги, о которых вы говорите, помогут выяснить, в чем дело?
— Без сомнения. Так как король может потребовать отчета, когда ему вздумается, у начальника полиции, тот должен иметь все необходимые документы, чтобы дать ответ королю. В секретном шкафу хранятся все бумаги, относящиеся к делам, которые нельзя предать гласности. Вы понимаете?
— Очень хорошо. Но каким образом вы достанете эти бумаги?
— У меня есть могущественный друг из приближенных Фейдо, он поможет мне.
Сабина прижала к сердцу руку Жильбера.
— Приложите все силы, — сказала она. — Я должна узнать, кто хотел убить меня.
В этом порыве было столько душевных сил, что Жильбер с восторгом посмотрел на Сабину.
— Я узнаю, — твердо пообещал он.
Жильбер и Ролан, Нисетта и Сабина надели маски, прежде чем покинуть гостиную. В ту минуту, когда обе пары вышли в переднюю, два экипажа остановились у подъезда. Один — нанятый Роланом, другой был каретой без герба. Из нее вышел шевалье де Морлиер. Жильбер посадил в экипаж Сабину, потом, предоставив Ролану заниматься Нисеттой, поспешно отступил и положил правую руку на плечо Морлиера, который тоже надел маску, прежде чем вышел из кареты.
— Черт побери! — пробормотал Морлиер, останавливаясь и оборачиваясь.
Жильбер пристально посмотрел на него. Глаза его Жильбера сверкали сквозь прорези маски.
— Откуда ты? — спросил он.
— Из Красного дома, — отвечал шевалье.
— Ты видел герцога?
— Видел.
— Он говорил с королем?
— Да. Завтра вечером король желает отужинать с мадам д'Этиоль, и Ришелье привезет ее в Версаль.
— Герцог позволил тебе действовать по твоему плану?
— С охотой.
— И ты сделаешь все, как я тебе велел?
— Разумеется. Когда я высказал свой план герцогу, он нашел мой способ чрезвычайно забавным.
— Хорошо! Пригласи сегодня вечером в половине шестого д'Этиоля и будь с ним неразлучен, как тень!
— Исполню. Будут другие указания?
— Нет. Ты можешь остаться здесь до окончания бала.
Морлиер радостно повернулся и быстро взбежал по лестнице. Жильбер возвратился к экипажу, обе молодые девушки и Ролан ждали его.
— На улицу Сент-Оноре, — сказал Жильбер, садясь на переднюю скамейку.
Экипажи, как правило, не имели тогда фонарей, так что внутри походили на темную берлогу, в которой ничего нельзя было рассмотреть. Закрыв дверцу, извозчик хлестнул лошадей, и экипаж медленно покатил по мостовой.
XXXVII
Костер на улице
Хотя Рейни установил в 1667 году в Париже пять тысяч фонарей, улицы в большинстве своем были еще темны. Спустя несколько месяцев, в ноябре, эти фонари оснастили отражателями, но в феврале этого изобретения еще не существовало, так что, хоть в ратуше и был большой праздник, Гревская площадь и улицы, примыкавшие к ней, были погружены во мрак.
Экипаж продолжал медленно ехать. Было три часа утра. Обе молодые девушки сидели на скамейке, Жильбер — напротив Сабины, а Ролан напротив Нисетты. Ехали молча, но безмолвный разговор их переплетенных пальцев был выразительнее слов.
Вдруг среди тишины и мрака раздались громкие крики и блеснул яркий свет. Экипаж въехал на Ломбардскую улицу, где пылал потешный костер, вокруг которого молодые люди плясали и прыгали через пламя. На них были причудливые костюмы и маски. Без сомнения, они устроили свой праздник, как и богатые буржуа, но, если богачи украсили огнями ратушу, эти разожгли огонь прямо на улице. Горожане плясали, пели, кричали, прыгали с таким шумом, который мог разбудить всех обитателей соседних домов. Увидев подъезжавший экипаж, молодые люди весело и насмешливо закричали: «Виват!» Потешный огонь занимал всю середину улицы, так что карете негде было проехать.
— Она проедет! — кричали одни.
— Не проедет! — спорили другие.
И они опять принялись петь и танцевать, окружив экипаж, словно стая хищных зверей.
— Мне страшно! — сказала Сабина.
— Пустяки, — возразил Жильбер. — Мальчишки забавляются. Поезжайте! — велел он извозчику, высунувшись из кареты.
— Поберегись! — закричал извозчик, взмахнув хлыстом.
— Едут через огонь! — закричал кто-то.
— Он сможет проехать, — сказал другой.
— От этого посыплются искры.