Рыцарь Железного Кулака

Тихомиров Артем Юрьевич

Другое дело – как быть с наемниками. Если фрилаки окажутся более ловкими, они убьют четверку, если же нет, Астенфору придется иметь дело с опьяневшими от крови головорезами. Которые вовсе не обязаны заботиться о жизни и здоровье своего подельника. Шардэ интересует только выполнение приказа. Астенфор, попавший в эту историю, становится очень опасным свидетелем – для себя в первую очередь. Виконт наверняка уже записал его в заговорщики, внес в черные списки и не намерен оставлять в покое. Если четверка не зарубит его здесь и позволит вернуться, Шардэ наденет на него свой ошейник. Возможны два варианта: смерть или работа под началом советника по делам Безопасности. После вербовки Астенфор, вхожий в высшие сферы не только лорансальского

королевства, станет ушами и глазами виконта. То есть будет делать то, что всегда считал верхом подлости и непорядочности. Была ли всему виной та переписка с профессором Десчи или другие его неосторожные высказывания на бумаге и вслух, теперь не столь важно, важно другое – как выбираться из этой гнусной истории. Астенфор не мог убедить себя в том, что все это реально. Что он едет через ночной холодный лес, пробирается, как вор, в компании грязных убийц к месту, где находится реликтовый источник Силы… Цель – прикончить огра и его компаньона, с которыми он дружески беседовал еще утром, да еще знаменитого фрилака… В этот час, когда стирались границы яви и сна, чародей с трудом мог отличить одно от другого и чувствовал нарастающую усталость. Или это был страх? Наемники явно не испытывали таких сложностей. Чем дальше они продвигались, тем настроение их улучшалось. Не требовалось магии, чтобы это увидеть…

Группа покинула густые заросли и подъехала к столбам, остановившись на некотором расстоянии. Наемники не спешили, глазея по сторонам и принюхиваясь, как волки. Слишком тихо и спокойно было вокруг. Ночь могла взорваться в любое мгновение…

Астенфор понял, что его первоначальный план был до невозможности наивным. Далеко не сразу до него дошло, в чем предназначение столбов, а когда дошло, он мысленно обругал всех «авторитетных» ученых, писавших об Источнике и Крепости Мечты. Никто из них не упомянул о такой мощной по своему потенциалу структуре, как защитный барьер, и объяснялось это просто. Доморощенные специалисты опирались на сведения из третьих рук и никогда сами не видели Крепость Мечты. А чего не знали «третьи руки», того не знали и «четвертые», в том числе Астенфор. Сила, источаемая даже порушенными столбами, ошеломляла. Рядом с ней невозможно было колдовать – и уже сейчас Астенфор чувствовал все возрастающее давление. Согнувшись в седле, чародей схватился за луку. Еще немного, и он упадет, ему не хватало воздуха. Невидимая рука обхватила его шею и начала сжимать.

28

– Зиаркена!

– Я слушаю тебя, Браги из Шидама.

– Что все это значит? Что? Я…

– Ты нетерпелив, хотя и уверял себя, что готов узнать все до конца…

– Я ничего не понимаю!

– Может быть, это и указывает на то, что ты человек?

– Не смейся, госпожа!

– Не смеюсь. Сейчас ты отматываешь ленту назад. Тебе нужно пройти туда, откуда она тянется. Если сравнение с лентой тебе не нравится, то пусть это будет нить. Нить Судьбы, которую плетет норна.

– Все равно – нить, лента. Я хочу…

– Знаю.

– Я боюсь. Впервые признаюсь…

– Знаю. Терпение, Браги.

29

– Разве ты ничего не помнишь? – спросил Хакон, заглядывая ему в глаза.

– Ничего.

– Я нашел тебя в канаве возле дороги, – сказал кузнец. – Ты был в беспамятстве и ни слова не произнес за всю дорогу до Лидависа, хотя глаза открывал. Я начал думать, что ты немой. Как тебя зовут?

Огр помотал головой. Слабость не хотела покидать его, невзирая на обильную деревенскую пищу и продолжительный сон. Большое тело Страшилы было точно огромный ком теста, с которым неопытный кондитер не знает, что делать. Браги чувствовал в нем себя точно мальчишка в отцовой одежде.

– Наверное, меня зовут Браги… – сказал Страшила, глядя на свои огромные руки. Раньше они такими не были?

Раньше они такими

не были.

Теперь это утверждение и уверенность.

Иди по нити назад, Браги, не бойся.

Хакон встал с деревянной колоды, налил найденышу кружку пива, протянул. Страшила взял ее и начал пить. Большая рука дрожала.

– Браги – вполне нормальное имя для огра. У нас в Шидаме я знаю нескольких. Вот, например, в Лидависе, Браги, сын Верма, Браги, сын Ольме Сильного, Браги, сын Преласа Однорукого, есть даже Браги, дочь Ренфснара, которую нарек так выпимший жрец во время ритуала, понимаешь, ошибся, стервец, ну а имя у девочки уж менять не стали – плохая примета… Неплохие огры, должен заметить. Но…

– Что? – спросил Страшила.

– Я поспрашивал… как говорится, справки навел. Никто не знает тебя. Никто тебя не видел. Ни в Шидаме, ни в окрестностях никогда не было такого огра. Это, конечно, ничего не значит, но просто весьма необычно, да?

Браги кивнул. Хакон и его жена Суна были к нему добры, и он испытывал жгучий стыд оттого, что ничем не может отблагодарить их. Слабость даже не позволяла ему наколоть дров. Работники в кузне Хакона смотрели на него искоса. Приблуда и дармоед, думали. Страшила почти слышал их мысли. Огры не любили таких.

– Поэтому мыслю, что пришел ты неведомым путем из дальних краев. Слышал я, что на юге имеется пара-тройка селений, где наши живут. Как знать, может быть, ты оттуда и явился, – рассуждал кузнец. – Только вот не пойму, чего с тобой приключилось. Без одежды, без каких-либо вещей.

– Когда приду в себя, отработаю вам долг, – сказал Браги, глядя в пол между своими обутыми в громадные сапоги ногами.

– Ты чего, белены объелся? – строго спросил Хакон. – Не вздумай о том говорить! Если б мне работник требовался, я бы взял его в другом месте… и не такого…

– Немощного, – подсказал Браги.

Кузнец стоял перед ним, уткнув руки в бока. Настоящая гора.

– Я про то не говорил! Знаю, что случилось с тобой нечто паршивое, Браги, а что, этого пока мы не знаем… Не было на тебе синяков, ссадин, переломов, не было у тебя ничего, что могло бы доказать нападение. Я сначала думал – кто-то из местных дуболомов постарался и ободрал тебя, как липку. Лиходейских голов в Шидаме сыскать можно в достатке, это те дурни, что по причине недалекого умишка удаль свою выказывают там, где не надо. Не в работе, а на большаке. Но возьмись они за тебя – а я мыслю, что без боя ты бы не отдал ничего своего, – то заработал бы Браги целую коллекцию синяков. Известное дело.

– Стало быть, коллекции не было.

– Да, – крякнул Хакон, наливая себе пива. – И это странно.

Кузнец сел на колоду и стал задумчиво скрести щеку. Страшила боялся поднять на него глаза. Хоть он и сам был огром, эти существа по-прежнему внушали ему немалый страх.

«Может, потому, что я им не родня, даже дальняя?» – спросил он себя.

Хакон рыгнул.

«Ошибка. Ошибка какая-то. Но я не понимаю, в чем она состоит. Я не должен быть здесь!»

– Суна мне шепнула вчера, что, может быть, колдовством здесь пахнет, – сказал кузнец. – Она женщина проницательная, редко ошибается. Только каким манером здесь какие-нибудь чары замешаны, не пойму. Наверное, стоит позвать жреца. Может, скумекает, старый пень, что-то, подскажет, сделает. Только он все больше насчет бутылки кумекает, паразитский дух.

– Я ошибка. Я уйду, как только смогу. Или хоть сейчас!

– Сиди ты смирно! Вот упрямый пенек! Я что, из дому тебя гоню или как?

– Бесплатным добро не бывает, – сказал Браги.

– Бывает… Хе, а ты что, испугался, что должок за кашу и щи с тебя стребую? Никогда жадюгой не был и не собираюсь быть, в том меня никто не упрекнет. Пусть там мелют себе, сколько влезет, наплевать.

– Но почему именно я? Был бы на моем месте любой другой… огр, то…

– Было бы то же самое, не сомневайся, – ответил Хакон.