Рыцарь золотого веера
Шрифт:
– Торговля на золото? – перевёл Сукэ следующий вопрос Иеясу.
– Скажите господину Иеясу, что золото – не единственный товар, который нам нужен, – ответил Уилл. – Я представляю народ Англии и соседнего государства – Голландии. В этих странах производится множество исключительно необходимых вещей, которых, однако, нет в Японии. И, по моим наблюдениям, здесь имеется много товаров, отсутствующих в Европе, которые были нам очень полезны. Торговля между нашими странами была бы очень выгодна для обеих сторон. – А эти товары, которые вы производите… – начал Сукэ. – Мой господин Иеясу спрашивает – это в основном порох и огнестрельное
– Мы производим порох и оружие для обороны, – осторожно ответил Уилл.
– И на борту вашего корабля много этих вещей? – спросил Иеясу через переводчика.
– Для собственной обороны, господин Иеясу.
Токугава помедлил несколько мгновений, не сводя глаз с Уилла.
– Эта Англия, о которой ты говоришь, – она воюет с другими странами?
– Да, господин Иеясу, – ответил Уилл. – Мы часто воюем. Но не с нашими друзьями и не с теми, кому мы можем доверять. Наши войны в основном с Испанией и Португалией, которые стремятся поработить нас.
Иеясу задумчиво кивнул.
– Каким богам вы поклоняетесь в Англии, Уилл Адамс?
– Только одному, господин принц, – богу, сотворившему небо и землю и управляющему всем миром.
Иеясу и Сукэ заговорили между собой – конечно же, подумал Уилл, о том, что уже обсуждалось раньше, на лодке. Наконец Сукэ повернулся к нему.
– Мой господин Иеясу хочет услышать твой рассказ о путешествии сюда. Сколько дней оно заняло?
Уилл прикинул в уме.
– Больше пятисот.
Глаза его похолодели.
– Преувеличивать нехорошо, – прошептал Сукэ.
– Но это правда, – возразил Уилл. – Если ваш господин взглянет на эти карты, я ему все объясню.
Сукэ перевёл, и Иеясу кивнул, подзывая Уилла ближе. Очевидно, это была большая честь: шёпот замечаний пролетел по комнате и стих. Уилл взошёл на помост, не забыв сесть на ступеньку ниже принца, и разложил свои карты. Он рассказал обо всём путешествии Токугаве, который, очевидно, заинтересовался повествованием. Казалось, Уилл рассказывает уже целую вечность, но Иеясу слушал с неослабевающим вниманием перевод Сукэ, говорившего негромким, сухим тоном, не меняя положения тела, хотя Уиллу пришло в голову, что тот должен испытывать поистине мучительные ощущения от такой позы. И на протяжении всего рассказа – час шёл за часом, его собственный желудок уже подводило от голода, – придворные и стража, находившиеся в комнате, ожидали так же терпеливо, почти не двигаясь, не произнося ни слова.
Наконец рассказ закончился, и Уилл перевёл дыхание. Он чувствовал, что сейчас мог бы выпить целую бочку воды.
– Мой господин говорит, что ты рассказал замечательную историю, – заметил Сукэ. – Рассказывание историй – большое искусство, которое высоко почитается в Японии, и в этой области ты мастер.
– Она может быть замечательной, господин Косукэ, но вы можете сказать принцу, что каждое слово в ней – правда.
Сукэ перевёл, и Уилл снова ощутил на себе тот оценивающий, внимательный взгляд. Наконец Иеясу кивнул и отдал распоряжение Сукэ. Министр нахмурился и ответил, не переводя. Снова глаза Иеясу стали жёсткими, и он повторил приказание – не повышая голоса, но другим тоном.
Сукэ поклонился.
– Уже поздно, и мой господин Иеясу считает, что ты достаточно высказался. Мы уходим. Делай, как я.
Министр низко поклонился и, выпрямившись, поднялся на ноги. Уилл проделал то же самое. Иеясу снова заговорил.
– Подожди, – перевёл Сукэ. – Он хочет знать, что было на борту твоего корабля. Всё, что там было.
– У меня есть здесь опись груза, – сказал Уилл. – Она довольно обширная, но, если господин принц желает потратить ещё час…
– Он желает.
Уилл перечислил всё, что было на борту судна. Иеясу внимательно слушал перевод Сукэ. Уилл закончил списком оружия и боеприпасов, вызвавших такой переполох в Бунго. Иеясу кивнул, размышляя о чём-то.
– Мой господин доволен твоим рассказом, – сказал Сукэ. – Теперь мы удаляемся, Уилл Адамс. Но мой господин желает, чтобы ты оставил здесь свои карты и инструменты.
Он заметил обеспокоенность Уилла.
– С ними ничего не случится, их вернут в надлежащее время.
Снова поклон, затем он последовал за Сукэ, который пятился к выходу через всю комнату, словно в присутствии правящего монарха. Стражники открыли дверь, выпуская их из комнаты. – О Боже! – Уилл вытер пот рукавом со лба. – Сколько же сейчас времени, господин Косукэ? Мне показалось, что мы пробыли там целую вечность.
– Сейчас наступил час крысы, – ответил Сукэ. – Другими словами, по португальским понятиям начался новый день.
– Миновала полночь? Бедный Мельхиор, должно быть, уже уснул.
Сукэ кивнул и провёл его через комнату, лицо его приобрело необычно суровое выражение. Следующие двери распахнулись, и они вышли в одну из прихожих, покинутую всеми вельможами, так что, кроме двух стражников, в ней никого не было. Сукэ провёл Уилла через эту комнату и остановился. Из двери в правом углу появились три женщины.
– На колени, – прошептал Сукэ. – На колени, Уилл Адамс. Быстро.
Уилл на секунду заколебался и медленно опустился на колени, затем склонил голову. Он услышал почти беззвучный шорох, вдохнул нежный аромат и увидел направляющуюся к нему пару великолепных ножек, обутых в сандалии. Кимоно было белое. Все их кимоно были белые.
Ближайшая к нему женщина сказала что-то, Сукэ ответил.
– Ты можешь выпрямиться, Уилл Адамс, – сказал он. – Но не вставай.
Уилл выпрямился. Увидев Асаи Едогими, он потерял дар речи. Он не был готов к такой красоте. Магоме Сикибу была очаровательным ребёнком, но явно восточной наружности. Конечно, эта женщина тоже имела восточную наружность – такая же невысокая, как остальные, но её красота, подчёркнутая блестящей белой краской, покрывавшей каждый дюйм её лица от подбородка до лба, выходила за рамки и расы, и цвета кожи, и, как ему подумалось, религии.
И, как перед этим с Иеясу, он почувствовал перед собой личность, значительно более сильную, чем все те, кого он знал прежде. И более жёсткую. Взгляд её чёрных глаз наводил на мысль о стали. Он вспомнил, как однажды стоял у самой обочины дороги, по которой верхом на лошади прогарцевала королева Елизавета в сопровождении своей свиты. Совершенно случайно он поймал её взгляд в тот момент, когда она поравнялась с ним. О красоте тут и речи не могло быть: он почувствовал совершенно определённое разочарование. Однако величественность её взора, абсолютная уверенность в себе в значительной мере компенсировали тусклую внешность. Сразу чувствовалось, что едет хозяйка всего окружающего. И сейчас он ощутил то же чувство – эта женщина владела этим замком и всем, что в нём находилось. И к тому же она была прекрасна.