Рыцарь золотого веера
Шрифт:
– Ну, так поворачивай поскорей, – бросил Хидетада.
Уилл отдал распоряжения, и стволы пушек медленно повернулись, нацелившись на огромную квадратную башню Осакского замка, дворца квамбаку.
– Вы, конечно, понимаете, господин сегун, что большая часть ядер теперь будет бесцельно падать в ров по ту и другую стороны.
– Достаточно будет, если в цель попадёт хотя бы одно, Андзин Миура. Открывай огонь.
Уилл взмахнул рукой, первое ядро по отлогой дуге пронеслось по небу. Дым развеялся, и они увидели, как оно, взметнув фонтан воды, шлёпнулось в ров рядом с башней. Гарнизон издал презрительный вопль, а сигнальные рожки Токугавы на этот раз промолчали.
– Ещё раз, – приказал
Громыхнуло второе орудие. Ядро ударилось о каменную наружную стену замка и отскочило вниз, во двор. Но там никого не было, и снова раздались насмешливые возгласы. – И ещё раз, – сказал Хидетада.
Третье ядро, казалось, повисло в воздухе – траектория вышла круче, чем у остальных. Потом оно ринулось вниз и обрушилось на крышу дворца. Деревянные обломки брызнули в стороны, ядро исчезло внутри башни. Насмешки сменились воплем смятения.
Хидетада улыбнулся.
– Сегодня ты сослужил нам великую службу, Андзин Миура. Тебя ждёт награда. Продолжай обстреливать башню. Я извещу отца.
Он развернул коня и поскакал навстречу завываниям рожков, ведь Токугава тоже видел ущерб, причинённый выстрелом. Прикрыв рукой глаза от солнца, Уилл вглядывался в башню. Конечно, на крышу обрушился удар огромной силы, но это была счастливая случайность. Он отдал приказ командиру следующей кулеврины, и это ядро последовало за первым, исчезнув во рву. Но на этот раз смешков со стороны Тоетоми не последовало.
– Заряжай! – скомандовал он и поспешил проверить наводку первого орудия, которое снова опрокинулось. Хуже того: как он и боялся, в казённой части ствола зазмеилась трещина. Уилл в задумчивости потянул себя за бороду.
– Тогда только эти три, – распорядился он.
– Но они тоже долго не выдержат, мой господин Миура, – запротестовал командир батареи. – И вот тогда-то Тоетоми возрадуются.
– Всё равно. Мы должны подчиниться приказу сегуна, – сказал Уилл. Хоть бы они все взорвались на следующем залпе! Лучше бы он не ввязывался в эту битву и поскакал прямиком в Миуру. Никто не осудил бы его за это – ведь он не виделся с семьёй почти год.
Но не Токугава. Потому что происходившее здесь было важнее семьи и любви. Это снова было нечто фундаментальное, основное – как буря в Великом океане.
– Пушки готовы, Андзин Миура, – доложил канонир.
Уилл повернулся к крепости. Каждую нужно было чуть-чуть подправить, чтобы иметь побольше шансов попасть в башню. Или чтобы наверняка промахнуться? Снова это было дело его воли, его решения. Одно попадание было. Этого вполне достаточно. А Хидетада ни в чём не обвинит его. Он даже не узнает, были ли остальные промахи случайными или намеренными. Он склонился над первым стволом, ещё раз проверяя расстояние и прицел, и тут услышал сигналы рожков, с новой силой разлившиеся по переднему краю. На этот раз они сопровождались возгласами радости – теперь уже в рядах Токугавы. И ещё до выстрела.
– Андзин Миура, – крикнул артиллерист. – Андзин Миура! Смотрите!
Ворота крепости распахнулись, пропуская группу всадников. Первый держал над головой белый флаг.
Дом был окружён стражниками Токугавы, внутри их было ещё больше. В комнате, на возвышении в центре, сидел сам принц, сегун расположился по правую руку, а его остальные два сына – по левую. Сзади стояли на коленях Косукэ но-Сукэ, три генерала и Уилл Адамс. Перед ним была небольшая группа людей: слева господин Сигенари, справа Кюгоку Тадатака, племянник Асаи Едогими. Их тут ждали. Но удивила всех фигура в центре – глава делегации, Асаи Дзекоин, младшая сестра Едогими. Как она красива! Как похожа на сестру. Уилл видел её только однажды – той первой ночью в Осае, пятнадцать лет назад. Но в ту ночь он впервые увидел и Пинто Магдалину, и саму Едогими. Третья женщина показалась тогда невзрачной. Его удивляло, как в одной семье могло произрасти столько великолепной женственности. И столько самообладания. Судя по их с Иеясу взаимным приветствиям, можно подумать, что они присутствуют на балу, – столь глубоки и тщательны их поклоны, столь изысканны слова удовольствия видеть друг друга снова. Но вот с любезностями покончено, и Иеясу ждал, что же скажет Дзекоин.
– Моя сестра, принцесса Асаи Едогими, с негодованием обнаружила, мой господин Иеясу, что Токугава не нашли другого пути ведения войны, как нападать на женские покои.
Иеясу бросил взгляд на Хидетаду. Сегун поклонился:
– Передайте принцессе наши глубочайшие извинения, госпожа Дзекоин. Мы лишь пытались по мере наших сил атаковать гарнизон. То, что один из наших залпов поразил башню Асаи, – трагедия, которая будет вечно нас преследовать. Был причинен большой ущерб?
– Ядро попало в спальню моей сестры, мой господин сегун, – ответила Дзекоин, – и убило двух её девушек. – Двух её… – автоматически повторил Уилл и запнулся, увидев повернувшиеся к нему головы.
– Мой главный канонир, – сказал Иеясу. – Андзин Миура. Возможно, вы слышали о нём, госпожа Дзекоин.
Ноздри Дзекоин затрепетали от сдерживаемого гнева:
– Кто в Японии не слыхал об Андзине Миуре, – ответила она. – Кроме того, мы встречались. Однажды. Наверное, Андзин Миура забыл.
– Я помню нашу встречу, моя госпожа, – отозвался Уилл.
– Ну что ж. Так это ваша рука направляла выстрел по башне Асаи?
Иеясу поклонился:
– И никто больше него не сожалеет о случившемся, госпожа Дзекоин. Помолитесь за нас об убиенных девушках. Я могу только напомнить, что удар молнии поражает и молодых, и старых, добрых и злых, мужчин и женщин – любого без разбора. Те, кто затевает войну, сознательно ставят себя на пути грозы.
Дзекоин несколько мгновений не сводила глаз с Уилла, потом снова повернулась к Иеясу.
– Эта война начата не нами, мой господин Иеясу. Моя сестра хочет, чтобы вы помнили об этом. И хочет также узнать, что привело Токугаву к воротам Осакского замка, да ещё в столь неурочное время года, когда мужчинам лучше проводить время в постели.
Иеясу вздохнул.
– Мы с госпожой Едогими уже беседовали об этом через посредников, – ответил он. – Я могу повторить лишь сказанное ранее. Эта война развязана далеко не мной, я делал всё, что было в моей власти, чтобы удержать моих союзников, моего сына-сегуна, моих вассалов от поднятия боевых флагов на этой равнине. Но какие новости доходят до меня из Осаки? Как принцесса ежедневно обрушивает проклятия на меня и на мою семью. Как она привечает португальцев и их священников-миссионеров, которых признали виновными в заговоре против моего сына. Как принцесса тратит огромные деньги на покупку оружия, в том числе пушек и пороха. Как год назад Осакский замок распахнул ворота перед всеми ронинами страны и объявил об этом по всей Империи. Так не поступают люди, желающие жить в мире под властью Токугавы.
– Тоетоми не собираются жить ни под чьей властью, кроме микадо, мой господин Иеясу, – сказала Дзекоин. – И всё же сейчас, временно… – Её взгляд скользнул влево, обратившись на Хидетаду, – они признают власть Токугавы, так как не хотят снова раздирать страну гражданской войной.
– В таком случае пусть они сложат оружие и вверят себя милости Токугавы, которая общеизвестна, – вставил сегун. – Потому что в противном случае завтра на рассвете наши орудия возобновят обстрел. И ещё. Наши инженеры уже закладывают мины под стены вашей крепости. Через две недели даже ваши мощные стены разлетятся в пыль.