Рыцарь
Шрифт:
Так что, рыжеволосая должна уйти!
И, придав лицу суровое выражение и жестко поджав губы, леди Маргарет сказала:
— Вернулся гонец из Ланконии. Вы — никакая не принцесса и ни с кем из членов королевского дома вы не состоите в родстве. Так кто же вы?
— П-п-просто женщина, и ничего больше, — ответила Дуглесс, шмыгая носом.
— Мы дали вам все, что только могла предложить наша семья, а вы нас обманули.
— Да, обманула, — покорно сказала Дуглесс, не поднимая головы, готовая согласиться со всем, что бы ей
Набрав в легкие воздуха, леди Маргарет распорядилась:
— Завтра поутру вы нас покинете. Заберете лишь те одежды, в которых явились сюда, и навсегда уйдете из дома Стэффордов.
Дуглесс потребовалось некоторое время, чтобы уразуметь Сказанное. Она поглядела на леди Маргарет, моргая полными слез глазами, и сказала:
— Что, покинуть? Но ведь Николас хотел, чтобы я осталась, чтобы была здесь, когда он вернется.
— Вы полагаете, его супруга пожелает видеть вас? Мой глупец сын слишком уж привязался к вам, и вы причиняете ему зло!
— Нет, я бы никогда не причинила зла Николасу! Наоборот! Я явилась сюда, чтобы спасти его! — воскликнула Дуглесс.
Пристально глядя на нее, леди Маргарет спросила:
— Ну, и откуда же вы явились? Где жили до того, как прибыли к нам?
Дуглесс приказала себе молчать. Да и что она могла ответить леди Маргарет? Скажи она правду, неизвестно чем бы это для нее закончилось, и уж наверняка ей больше не представился бы случай вновь увидеться с Николасом!
— Я… я придумаю всякие развлечения! — произнесла она с отчаянием в голосе. — Я знаю еще много песен, и игры тоже, и могу рассказать вам еще очень много всяких историй про Америку! Про аэропланы и автомобили, и…
Но леди Маргарет жестом остановила ее:
— Мне наскучили все эти ваши забавы. И я не в состоянии кормить вас и одевать. Но все-таки кто вы? Дочь крестьянина, что ли?
— Мой отец учитель, и я тоже учу. Леди Маргарет, вы не можете просто выгнать меня вон. Мне некуда идти, и Николасу я нужна. Я должна защитить его, как защитила Кита. Я же спасла Киту жизнь, ведь вы это помните?! Он тогда еще предлагал мне дом. Теперь я приму его от Кита.
— Вы тогда попросили о вознаграждении и получили его. Это из-за вас мой сын занят работой, более приличествующей торговцу!
— Не… — И Дуглесс умоляюще протянула к ней руки.
— Вы уйдете! — повторила леди Маргарет. — Мы не потерпим у себя лгунью!
— Я стану мыть посуду, — молила Дуглесс. — Стану вашим семейным врачом: я просто не могу причинить зла большего, чем пиявки! И я…
— Нет, вы уйдете! — почти перешла на крик леди Маргарет, и глаза ее сверкнули, будто пара драгоценных камней. — Нет! Я более не потерплю вас у себя в доме! Мой сын просил освободить его от клятвенного обещания, и все ради вас!
— Правда? — спросила Дуглесс почти с улыбкой. — Но он никогда не говорил мне об этом!
— Вы вводите смуту в мой дом! — воскликнула леди Маргарет. — Вы околдовали моего сына, и он теперь не знает, в чем состоит его долг! Так что радуйтесь, что я не велю выпороть вас плетьми!
— А разве это лучше? Отправить меня туда, к тем… к тем людям? Отослать прочь от Николаса?!
Отвернувшись от нее, леди Маргарет заявила;
— Я не собираюсь спорить с вами! Сегодня прощайтесь со всеми, а завтра поутру вас отвезут из моего дома. А теперь — уходите! У меня нет желания видеть вас!
Дуглесс покорно вышла из комнаты. Ничего не видя перед собой от слез, она как-то добралась до комнаты Гонории. Той стоило бросить лишь взгляд на ее лицо, и она сразу догадалась, что случилось нечто нехорошее. Впрочем, для Гонории это не было неожиданностью.
— Леди Маргарет гонит вас, да? — шепотом спросила Гонория.
Дуглесс кивнула в ответ.
— А у вас есть куда пойти? Есть кому о вас позаботиться? Дуглесс помотала головой.
— Мне придется оставить Николаса этой злокозненной женщине!
— Леди Летиции, что ли? — озадаченно спросила Гонория. — Эта дама, быть может, несколько холодна, но не думаю, чтоб злокозненна.
— Вы просто ее не знаете! — воскликнула Дуглесс.
— А вы знаете?!
— Ну, я-то много чего знаю о ней! И знаю, что именно она собирается предпринять!
Гонория уже научилась пропускать мимо ушей эти странные речи Дуглесс и подумала, что ей, пожалуй, и не хочется знать все о Дуглесс.
— Так куда же вы пойдете? — повторила Гонория.
— Не имею ни малейшего представления, — ответила. Дуглесс.
— А родные у вас есть? — допытывалась Гонория.
— Может, и есть, — слабо улыбнувшись, ответила Дуглесс. — Кажется, в шестнадцатом веке где-то должны проживать некие Монтгомери!
— Но вы их не знаете? — спросила Гонория.
— Нет, знаю одного только Николаса! — ответила Дуглесс. Да, Николаса, который к настоящему моменту, без сомнения, уже вступил в брак? Она-то воображала, будто у нее есть свобода выбора, будто она может выбирать между тем, чтобы уйти или остаться, но теперь судьбу ее уже решили за нее! — Да, знаю Николаса и знаю все, что случится потом! — устало произнесла она.
— Тогда вы поедете к моей родне! — твердо заявила Гонория. — Им понравятся ваши игры и ваши песни. И они станут о вас заботиться! — Выдавив из себя некоторое подобие улыбки, Дуглесс сказала:
— Большое-большое вам спасибо, но, если мне нельзя быть с Николасом, то я вообще не хочу оставаться здесь! У Гонории даже лицо побелело, и она выкрикнула:
— Но самоубийство — дело противное Господу!
— Господу? — шепотом переспросила Дуглесс, и глаза ее вновь заволокло слезами. — Да Господь Бог и проделал все это со мной, и теперь все идет хуже некуда! — И, смежив веки, она прошептала: