Рыцари былого и грядущего. Том I
Шрифт:
— Там была и знаменитая мечеть Омара?
— Омар не строил эту мечеть. Он обратил в мечеть древнюю базилику в честь Пресвятой Богородицы, построенную в доисламскую эпоху. То что «мечеть Омара» (или мечеть Аль-Акса?) стоит на месте Соломонова Храма — не больше чем легенда. Не только современные беллетристы, но и средневековые хронисты много путаются, рассказывая о том, как «тамплиеры поселились в Храме». (Я тоже изрядно подзапутался, пытаясь разобраться в этом вопросе). Сейчас довольно трудно судить о том, какие именно помещения были предоставлены тамплиерам. У Бернара Клервосского, который пишет о жилище первых храмовников, больше поэзии, чем конкретики: «Храм,
— Ты знаешь, Дмитрий, мне кажется, что в этой поэтической картине Бернара правды больше, чем в самом точном архитектурном плане. Возвышенный христианский романтизм — это, видимо, и есть правда первых тамплиеров.
— Согласен. Мудрецам века сего эта правда недоступна, они чувствуют, что в истории Ордена нечто от них ускользает и начинают городить огород из убогих тайн, секретов и загадок. А самому-то мне доступна ли духовная правда рождения Ордена храма? Понял ли я то состояние рыцарских душ, из которого родился Орден? Не знаю. Прочитай, что у меня получилось.
Гуго любил лежать на спине и смотреть в небо. В эти минуты он чувствовал себя частицей великого и бескрайнего простора, его душа словно растворялась в вечности, оказывалась на пороге Царствия Небесного, которое Господь обещал всем своим верным слугам. Земной мир с его несовершенствами исчезал, начинал казаться несущественным и каким-то даже нереальным. Гуго охватывало сладостное предвкушение, когда он представлял себе, как его душа, освободившись от тела, устремиться в этот бескрайний простор на встречу с Богом.
Гуго с детства мечтал о Царствии Небесном, как иные мальчишки мечтают о победах над драконами или о прекрасных принцессах. Он очень любил поговорить об этом со своим духовником, отцом Гвибертом из Труа, который частенько навещал их замок Пейн. Однажды Гуго сказал отцу Гвиберту: «Поскорей бы умереть да увидеть, как там всё устроено у нашего Небесного Отца в его райских обителях». Священник вздрогнул и долго, не отрываясь, смотрел в глаза своему десятилетнему воспитаннику. Карие глаза Гуго были совершенно чисты. В них не было и намёка на мрачную и разрушительную склонность ко всему, что дышит смертью. В глазах Гуго искрилась жизнь. Они были радостными, как будто созданными для возвышенных созерцаний. Глаза самого отца Гвиберта, стареющего, битого жизнью священника, постепенно смягчились и как будто начали отражать детскую чистоту глаз мальчишки. С улыбкой, почему-то немного виноватой, он сказал:
— Ты хочешь быть рядом с Господом Иисусом Христом? А можешь ли ты пить чашу, которую пил наш Господь?
— Я готов хоть сейчас, — запальчиво воскликнул Гуго. Но, подумав немного, решил на всякий случай уточнить, — А что это за чаша?
— Это, Гуго, чаша страдания, — отец Гвиберт улыбался всё более виновато.
Но Гуго, казалось, нисколько не был разочарован или удручён такой постановкой вопроса:
— Да, конечно, я готов к этому. Я могу, например, держать руку над горящей свечёй. Я вытерплю боль. Я не закричу. Этого достаточно?
— Не знаю, — сказал отец Гвиберт с пронзительной тихой грустью. — Но, боюсь, что недостаточно.
— Так скажите мне, святой отец, что я должен делать, и я немедленно приступлю.
— Не знаю, Гуго, не знаю. У каждого своя чаша.
— Может быть, я должен стать монахом и истязать свою плоть?
— Может быть. Но не обязательно. Ты можешь стать рыцарем и в этом благородном звании всё же испить свою чашу. Каждый христианин должен сам выбирать свой путь ко Христу.
— Каков же мой путь? Неужели вы ничего мне не посоветуете?
— У меня есть для тебя совет, который я могу дать любому из своих духовных чад. Надо подражать Христу, его божественным свойствам. Надо стремиться к тому, чтобы уподобиться Господу нашему. Тот путь для тебя хорош, на котором ты сможешь подражать Христу. Молись, Гуго, и Господь укажет тебе путь. А до тех пор старайся быть добрым мальчиком. Старайся всем помогать, всех поддерживать, кого сможешь — защищать. Это тоже подражание Христу.
— Но защищать людей — это слишком легко и не сложно. Тут нет никакого страдания.
— Как знать, Гуго, как знать., — отец Гвиберт, казалось, был готов расплакаться.
После этого разговора со священником радостные мечты о Царствии Небесном отошли на второй план, уступив место постоянным напряжённым размышлениям — как узнать, какой путь укажет ему Господь? Где его чаша? Может, стоит в каком-нибудь шкафу, пылится, а рядом кувшин со страшным и мучительным напитком. И шкаф этот — в далёком замке, в неведомых землях. Попробуй-ка отыскать в огромном мире одну-единственную чашу, попробуй найти путь, который к ней ведёт. Вот как не просто, оказывается, попасть в Царствие Небесное. Может, у него и не получится, и он никогда не увидит прекрасных небесных обителей. Эта мысль заставляла его душу сжиматься от боли. Гуго часто до сбитых коленей молился в маленьком храме замка о том, чтобы Господь и Его Пречистая Матерь указали ему путь. Так прошёл год. Наконец — свершилось.
Окрестности Труа наполнились небывалыми известиями. Все говорили только об одном: на соборе в Клермоне папа Урбан призвал всех христиан к крестовому походу. Никто толком не знал, что такое крестовый поход и как это вообще бывает. Никогда раньше не было крестовых походов. Люди более сведущие объясняли, что надлежит отправится в Святую Землю, чтобы защищать восточных христиан, которых истязают безбожные язычники. Всех этих язычников надо убить и освободить Гроб Господень.
«Вот оно, — подумал Гуго, — защищать христиан от жестоких язычников — это и есть мой путь». Правда убивать ему никого не хотелось, но он решил, что с этим потом разберётся. Может быть, ещё удастся уговорить язычников оставить свои жестокости. Душа Гуго тот час устремилась в Святую Землю, которую он представлял себе, как некое земное подобие Царствия Небесного. Никто, правда, не знал, где эта земля находится, может быть, путь туда исполнен величайших страданий. Подумав об этом, Гуго обрадовался так, как будто уже стоял на пороге исполнения своей мечты. Это было то, что надо: защищая христиан, он выпьет чашу страданий, и тогда Господь возьмёт его к себе, в Царство Небесное.