Рыцари пятого океана
Шрифт:
В состав ВВС 57–й армии полк Давидкова влился в начале 1942 года. Он насчитывал тогда тридцать самолетов. Почему в два раза меньше прежнего? Растерял машины в боях? Нет. Просто иной стала структура истребительных частей.
Полк сразу же включился в боевую работу. Вел воздушную разведку, сопровождал штурмовиков и бомбардировщиков, прикрывал наземные войска. Бои шли жаркие, и истребителям Давидкова приходилось подниматься в воздух по шесть — семь раз в день. Командир полка летал не меньше других.
Давидков был прекрасным летчиком, опытным тактиком и принципиальным командиром. Чувствуя свою правоту, он никогда не поступался убеждениями, мог возразить даже старшему начальнику.
Однажды Галунов, видимо не подумав как следует, распорядился, чтобы Давидков послал на штурмовку пару самолетов.
— Пару? — удивился майор. — А что она может сделать? Это же будет комариный укус. К тому же ее в два счета могут уничтожить.
Галунов хотел одернуть строптивого командира полка, но, поразмыслив, согласился с его доводом.
— Вы мне поставьте задачу, а как ее выполнить, позвольте решить самому, — попросил Давидков.
В дальнейшем Галунов так и поступал. И не только в отношении Давидкова. Он стал больше предоставлять тактической самостоятельности всем командирам авиационных частей.
Мне доводилось ие раз бывать в полку Давидкова. Знал я и его военного комиссара Пермякова. Тот был влюблен в своего командира, мирился с некоторыми его своевольными поступками, знал, что продиктованы опи стремлением как можно лучше выполнить боевую задачу, нанести как можно больший урон врагу.
Люди в полку Давидкова были под стать командиру. Такие же смелые и решительные, дерзкие и непреклонные в бою. Пермяков рассказал мне такой эпизод.
Группу штурмовиков сопровождала шестерка истребителей во главе с Яловым. В районе цели на них из-за облаков свалилось восемнадцать «мессершмиттов». Завязался упорный бой. Тройное превосходство противника не испугало советских летчиков. Они дрались геройски и уничтожили больше половины гитлеровцев. Но и наших истребителей становилось все меньше. Вот уже остался один из них — летчик Яловой. Уцелевшие фашисты бросились на «илы», которые, выполнив свою задачу, легли на обратный курс. И все-таки им не удалось пробиться к нашим штурмовикам. Беспредельная храбрость советского воздушного бойца в конце концов заставила их отказаться от преследования.
Яловой возвратился вместе со штурмовиками и сел на их аэродром. Когда осмотрели его истребитель, на нем, как говорится, не осталось живого места.
Летчики — штурмовики воздали должное своему спасителю. Они вытащили Ялового из кабины и на руках пронесли через все летное поле до стартового командного пункта.
Исключительное мужество в боях проявили комиссары — летчики. Одним из таких отважных воздушных бойцов был старший политрук Н. В. Исаев. Он совершил сто восемьдесят девять боевых вылетов, сбил четыре самолета противника. Этот замечательный политработник хорошо понимал силу личного примера, умел не только произнести умную речь, но и на деле показать, как нужно громить врага.
Самолетов у нас стало больше, чем в начале войны. Но их все еще не хватало для успешного решения тех задач, которые ставило перед нами командование армии.
Будучи кан-то в Лисичанске, где находился штаб ВВС Южного фропта, я встретил К. А. Вершинина. Поздоровались, разговорились.
— Как дела? Как Галунов? — поинтересовался командующий ВВС.
— Нормально, — ответил я. — Одно плохо, товарищ командующий, вы ставите перед нами непосильные задачи.
Вершинин удивленно приподнял брови и усмехнулся:
— Как это понимать?
— В каждом своем распоряжении вы приказываете «надежно прикрыть», «нанести массированный удар», «выделить столько-то самолетов на штурмовку». Ну как можно выполнить все эти требования, если боевых машин у нас раз, два — и обчелся?
Вершинин стал приводить различные доводы, а потом перевел разговор на другую тему. Мой расчет на то, что нам, возможно, кое-что подбросят, не оправдался.
5 февраля 1942 года первым заместителем командующего ВВС Красной Армии назначили генерал — лейтенанта авиации Александра Александровича Новикова. Звоню ему как старому знакомому, умоляю: ведем наступление, а самолетов мало, нельзя ли что-нибудь подбросить?
Новиков с иронией спрашивает:
— Сколько вам: полк, два или, может быть, дивизию? — И потом уже серьезным тоном говорит: — Дорогой мой! Было бы — ничего не пожалел. Но нет у нас самолетов, нет, и не просите. Обходитесь тем, что имеете.
Легко сказать «обходитесь». А чем? От «безлошадных» отбоя нет. Ходят по пятам, умоляют, требуют посадить их на самолеты. А где их взять?
В УДАРНОЙ ГРУППЕ
В ВВС были созданы три ударные авиационные группы. Подчинялись они Ставке Верховного Главнокомандования, а предназначались для завоевания господства в воздухе и нанесения массированных ударов на определенных участках фронта.
Их основная отличительная черта — подвижность. Когда требовалось, они быстро перелетали на новые аэродромы и выполняли поставленные перед ними задачи.
Во главе каждой группы стояли командующий и военный комиссар. В своей работе они опирались на небольшой оперативный штаб, насчитывавший всего два дцать — двадцать пять человек. Не было даже политотдела, не говоря у^ке о тыловом органе. Обеспечение групп всем необходимым возлагалось на командование и политуправление того фронта, на который они перебазировались по указанию Ставки.
Особенно высокие требования предъявлялись к летному составу ударных групп. Туда направляли самых опытных, самых смелых и закаленных летчиков и штурманов. Правда, им давали и некоторые привилегии: полуторный оклад денежного содержания, улучшенное снабжение питанием и обмундированием.
Меня назначили военным комиссаром 3–й ударной группы, штаб которой находился в Лисичанске. Она состояла из трех бомбардировочных полков (командиры Кузнецов, Недосекин, Никифоров) и двух истребительных (командиры С. И. Миронов и Васин). При знакомстве с ними особенно хорошее впечатление произвел на меня молодой, энергичный капитан Никифоров.