Рыцари света, рыцари тьмы
Шрифт:
Проводив глазами отряд рыцаря из Труа, пока последние из его свиты не скрылись из виду, Гуг отвернулся, кивком подозвал к себе Арло и велел принести мечи и другое оружие, требующее заточки.
ГЛАВА 4
— Там, на рыночной площади, вас разыскивает какой-то франт.
Де Пайен перестал точить меч и опустил клинок на колено, затем медленно поднял голову и взглянул на Арло из-под матерчатого капюшона, защищающего глаза от
— Знакомый?
— Нет конечно. Откуда? Я же говорю — франт.
— Ты сказал ему, где я?
— Что я, рехнулся? Если ему нужно вас разыскать, пусть сам и старается. Я-то знаю, как трудно дождаться от вас благодарности — уж во всяком случае, не через помощь тем, кому вы занадобились. Стоило мне оказать кому-нибудь такую милость, как я выслушивал от вас одни попреки…
Пока Арло вовсю разливался, де Пайен приметил незнакомца, направлявшегося прямиком к ним от ворот караван-сарая. За человеком следовал слуга, ведший на поводу мула. К спине животного был крепко прикручен деревянный ящик.
Хорошенько приглядевшись к тому, кого Арло назвал франтом, Гуг враз отвлекся от причитаний приятеля. Не стоило большого труда определить, откуда прибыл незнакомец и каково его положение. Человек этот был высокого роста; его бледное лицо под обжигающими лучами пустынного солнца приобрело красноватый оттенок, характерный для всех, недавно оказавшихся в Заморье. Немало тому способствовали и иссушающе-жаркие порывы ветра, взметывающие песчаные вихри и скребущие нежную кожу, словно теркой. Узнать новичков было можно и по неизношенной одежде, совершенно не приспособленной к здешним погодным условиям, по ее ярким, невыцветшим краскам и по ржавчине, тонким налетом осевшей на оружии и въевшейся меж кольчужных сочленений — следствие недавнего путешествия по морю и отпечаток европейской влажности. Потребуется не один месяц, прежде чем песок начистит латы до ослепительного блеска — тогда их обладатель окончательно станет здесь своим.
Слово «франт» в этих краях говорит само за себя и навевает мысли о красавицах среди чудовищ, невинности среди распутства, белокожих иноземных всадниках, неискушенных в битве, среди грозных боевых наездников, рожденных прямо в седле. В Заморье высмеивали бледность неофитов, якобы происходящую от постоянного страха столкнуться с настоящим турецким янычаром.
Незнакомец, направлявшийся к де Пайену, был как раз из этой породы. Он явно только что прибыл в Заморье: эти яркие одежды совсем недавно носили в иных, далеких от пустыни землях, а в ярких живых глазах приезжего читалось его нетерпение поскорее встретиться со злобными мусульманами и немедленно сразиться с кем-нибудь из них. Он подошел к костру, у которого сидел Гуг, и без обиняков обратился к нему:
— Я ищу сира Гуга де Пайена. Мне сказали, что он где-то здесь. Это, случайно, не вы?
Гуг отложил свой меч, так что острие длинного клинка смотрело в костер, и встал с камня, служившего ему сиденьем. Он выпрямился во весь рост, наблюдая за впечатлением, которое он произвел на спрашивающего. Своим внешним видом Гуг мало напоминал рыцаря-христианина — он не имел при себе оружия и был облачен в длинные свободные одежды местных кочевников. Отбросив концы бурнуса за плечи, он произнес:
— Я — Гуг де Пайен. А вы кто?
Человек приблизился еще на три шага к костру, припал на одно колено и взял де Пайена за руку прежде, чем удивленный рыцарь успел ее отдернуть.
— Простите, сир Гуг,
— Послушайте, не называйте меня так. Я простой рыцарь на службе у графа Гуга Шампанского, и вы не должны были бы испытывать затруднений, разыскивая меня. Я ни от кого не прячусь, живу открыто, как и прочие рыцари.
Гость покраснел и неловко кивнул в знак согласия, все еще удерживая руку де Пайена, которую тот потихоньку пытался высвободить.
— Теперь я вижу, мессир, но, когда я впервые приехал сюда и начал справляться о вас, меня послали в Иерихон, уверяя, что вы там…
— Я уже попросил не называть меня мессиром. — Де Пайен склонил голову и, прищурившись, взглянул в глаза собеседника. — Зачем вы разыскивали меня? Кто вас для этого послал?
— Простите, мессир, но иначе называть вас я не могу. Ваш покойный отец, барон Гуго, собственноручно посвящал меня в рыцари. Он выделил мне землю в своих владениях, поэтому теперь я — ваш ленник, как вы — графу Гугу Шампанскому. А если вы немного поразмыслите, кто знает о вашем пребывании здесь, то догадаетесь, кто послал меня.
Говоря эти слова, гость по-особому подвигал своей ладонью в ладони Гуга, надавив на сустав пальца, и тот сразу понял, что перед ним — член ордена Воскрешения. Впрочем, по манере незнакомца удерживать его руку он уже предугадывал такой поворот событий, поэтому выражение его лица осталось бесстрастным. Де Пайен лишь тем же образом ответил на пожатие и наконец высвободил руку, чтобы указать ею на лежащий неподалеку камень.
— Садитесь, Фермон, — произнес он, — и примите добрый совет: никогда не упускайте возможность выбрать на биваке подходящий камень для сидения. В этой местности они на удивление редко встречаются, а франкские рыцари с трудом привыкают сидеть на земле. Удобные камни очень ценятся, и если вы проведете здесь хоть немного времени, то скоро поймете, насколько я прав. А теперь усаживайтесь и расскажите, что привело вас ко мне.
Тут де Пайен указал в сторону своего товарища и пояснил:
— Его зовут Арло, он тоже из Пайена. Мы с ним неразлучны с детства. Он мой друг и ближайший помощник.
Фермон и Арло обменялись кивками и приветствиями, а де Пайен меж тем продолжил:
— Когда вы в последний раз ели? У нас найдется бурдюк вина — немного подкисшего, но вполне годного для питья, вчерашний хлеб и козий сыр. Арло, будь добр, принеси.
Он проводил слугу взглядом и обернулся к Фермону:
— Арло вполне надежен, но он не входит в орден. Что вы хотели сообщить?
— Во-первых, доказательства, что я не обманул вас на свой счет. Я был на вашем восхождении.
Гуг был немало поражен, но за много лет приучился скрывать свои мысли, не позволяя им отражаться на лице. Он сидел неподвижно, лихорадочно обдумывая заявление гостя.
Он никоим образом не помнил его присутствия на церемонии — ни его лицо, ни имя ничего ему не говорили, и в самом облике приезжего ни одна черточка не была знакома де Пайену. Кроме всего прочего, Гуг готов был поклясться, что Фермон не менее чем на три года младше его; если же поверить словам гостя и принять, что тот действительно был в Пайене на восхождении, — тогда он не менее чем на год старше Гуга.