Рыцари ветра
Шрифт:
– Отстань. Пусть Арсений этим займется, – не открывая глаз, ответил Нестор, отбрыкиваясь от приставучей девчонки. – Или сама возьмись. Как будто не знаешь, как травку раскладывать.
– Не альвово2 это дело взрывчаткой заниматься, а Арис занят, он Тайрис венок из лопухов плетет и балладу сочиняет, – не сдавалась Дымка.
Почесывая «кубики» живота, Нестор открыл глаза, сел на камне и, натягивая сапоги, укоризненно прищурился на Дымку. Та сделала вид, что поправляет прическу и не обращает ни на кого внимания. Чего там поправлять! Из всех эльфов, пожалуй, она единственная на всем Иль-Имрао носила короткую стрижку, вопреки вековым традициям и эльфийским представлениям о красоте. Если бы не листовидные уши, рыжая
Почему у Дымки отсутствовали фамильные татуировки, говорящие о принадлежности к конкретному эльфийскому роду никто не знал. Спрашивать о таких вещах в эльфийском обществе считалось верхом неприличия и служило поводом для вызова на дуэль, а сама Дымка никогда не распространялась на эту тему.
Нестор взглянул на собственную ладонь, на которой красовалась татуировка в виде следа медвежьей лапы. Её еще совсем юному Нестору когда-то сделал отец. Ему и его брату, на которого Нестор всегда смотрел с восхищением. Старший Серчиус всегда и во всем служил для него примером для подражания. Он хорошо помнил, как брат пытался спасти и его, и мать, и обеих сестренок, когда шестнадцать лет назад земля начала уходить из-под ног. В тот момент все они находились в столице, и как юному Нестору удалось выжить в той вселенской катастрофе, теперь уже не узнает никто и никогда. Последнее, что он помнил – это триумфальная колоннада на площади Таноро, которая погребла под своими обломками всю его семью.
Очнулся Нестор уже в лагере беженцев на границе Астариана. У него оказались сломаны четыре ребра и раздроблены запястья обоих рук, от чего ему теперь всю оставшуюся жизнь приходится носить специальные скобки на тыльной стороне кистей и пальцев, которые установил ему маг-фельдшер того самого лагеря беженцев. А татуировку на лице обязательную для всех эльфийских мужчин (от левого виска по скуле до середины подбородка) в виде дубовой ветви на совершеннолетие Нестору наносил уже Арсений. Они познакомились все в том же лагере беженцев и как-то сразу сдружились, хотя и были из совершенно разных провинций погибшей страны. Нестор Ас Туаре из центральной столичной, а Арсений Ас Фанерси из самой северной, где когда-то ледяные волны разбивались о неприступные скалы побережья.
Потом, когда Нестор и Арис стали Потерявшими, они встретили Тайрис. Точнее это Арис встретил её и влюбился в то же мгновение. Если бы она не ответила ему взаимностью, парень наверняка наложил бы на себя руки, настолько сильны, оказались его чувства. После этого к ним примкнула загадочная Дымка. Если с происхождением Тайрис все было понятно, она, как и Нестор была родом из одной из столичных богатых семей, в один миг, как и остальные, потерявшая всё, то о Дымке сказать было совершенно нечего. Девушка никому и никогда не рассказывала, что случилась с её родными, а у них хватило ума не спрашивать. Последним в группу Нестора попал Ирис. Нестор чувствовал, что не стоит его брать в команду, слишком импульсивным и нетерпеливым оказался парень, но представителей их расы и без того, осталось очень мало, чтобы бросать соплеменника в той таверне. Убили бы его, как есть убили бы в разухабистой кабацкой драке.
Прищурившись против солнца, Нестор посмотрел в сторону неразлучной парочки: Ариса и Тайрис. Он лежал на спине, положив голову ей на колени, и читал свое очередное произведение в её честь, а она расчесывала ему волосы и отгоняла комаров и слепней. Чуть дальше от них паслись стреноженные лошади потерявших.
Все понятно. От этих двоих в ближайшее время ничего путного не добьешься. Дымка не хочет, Ирис еще не успокоился, остается ему самому.
Пока Нестор натягивал рубаху и куртку, ему подумалось, что, видимо он плохой командир, раз не может приучить к порядку своих ребят. Но, с другой стороны предки всегда учили, что эльф свободен душой и телом и никто не имеет права его принуждать. Даже король. Наверно поэтому он и остальные стали Потерявшими. Дух свободы – неотъемлемая часть эльфийского сознания.
Заправляя рубаху в штаны, Нестор подошел к большой груде камней, которой был завален вход в пещеру, точнее даже в огромную нору, некогда врытой в высоком холме. Таких холмов в округе было много. Между ними, прячась от свирепствующих постоянно в этих широтах ветрах, спрятался небольшой уютный людской городок, в котором на пару дней и остановились Потерявшие. От этого места всего-то пара миль.
Присев на корточки возле большого плоского камня, на котором были разложены стебельки Змеиного Языка (по виду такой же, как обычная трава, только с раздвоенным концом) Нестор заправил светлые локоны за уши и стал перебирать травинки, выискивая самый длинный. Выбрав, самый понравившийся, вожак Потерявших осторожно зажал его в губах, а остальные бережно сложил в маленький кожаный мешочек и сунул за широкий ремень штанов с массивной пряжкой, гномьей работы. Подойдя к большому, глиняному кувшину, втиснутому между камней у самого основания завала в пещеру, Нестор аккуратно приладил стебелек Змеиного Языка к самому его горлышку, достал все из-за того же ремня огниво и усердно стал выбивать искру.
К слову сказать, Ириса никогда не ставили на разжигание костра. У него терпения не хватало чиркать кресалом. Зато футовые корни3 и рыбу он всегда чистил превосходно. Когда же, наконец, искра попала на стебелек, и он начал медленно тлеть, распространяя очень едкий и вонючий дым, Нестор подскочил и ринулся прочь от завала.
– Ложись! – крикнул он, лихо, по-эльфийски легко, перепрыгивая через камень, на котором совсем недавно валялся под солнышком, и тут же прячась за ним, привалившись спиной к его твердому, шершавому боку.
Дымка и Ирис почти сразу же оказались по обе стороны от него, пригнули головы, заткнули пальцами уши.
Стебелек догорел до конца, нырнув огоньком под крышку кувшина, еще мгновение и горшок взорвался с оглушительным треском, перепугав до полусмерти ворон в близлежащем лесу, расположенном шагах в двухстах от старой драконьей пещеры. Те пернатые, что не попадали с веток от испуга, взмыли в воздух, оглушительно каркая на всю округу и поливая от переживаний окрестные поля свежайшим удобрением. Кони потерявших, заржав, кинулись было в разные стороны, но далеко разбежаться у них не получилось.
Нестор, Дымка и Ирис поднялись из-за камня, отмахиваясь от клубов дыма, оставленных отменной гномьей взрывчаткой и с удовольствием, поглядывая на приличную брешь, проделанную в завале. Через эту дыру теперь спокойно можно проникнуть в старое логово, даже почти не сгибаясь. Чуть подальше из травы показались Тайрис и Арсений. Они не стали никуда прятаться, а просто залегли в том месте, где и были.
– Все, ребята, хватит отдыхать, – спокойно, но вместе с тем категорично произнес Нестор, застегивая куртку, накидывая на плечи и тоже туго застегивая свой ранец и рассовывая по местам, кинжалы и короткий лунообразный меч. Остальные последовали примеру своего старшего и быстро собрали свою амуницию.
Запалив заранее заготовленные факелы, Потерявшие осторожно, цепью, проникли в пролом. Первый как всегда рослый, выше всех на голову, Арис. Обнажив свой, страшного вида двуручник с необычной гардой в виде двух перекрещенных кинжалов, он шагнул в пролом, внимательно вглядываясь во мрак старой драконьей пещеры. Как сказали местные жители – алкоголики из таверны, крылатый огнеплюйный монстр приказал долго жить еще лет десять назад. Но это не значит, что следует пренебрегать осторожностью. Ведь неспроста местные добряки завалили проход в логово, хотя и уверяли эльфов, что «на всякий случай». Они даже после смерти хозяина не посмели покуситься на его сокровища. Выходит, Дракон был настолько суровым при жизни, что и после смерти его не посмели побеспокоить.