Рыцаря заказывали?
Шрифт:
Когда Рутковский разглядел такие перемены в жене, он обалдел. Она предстала перед мужем в новом имидже пытаясь удивить. Ей это удалось, глаза его мухой прыгнули на лоб. Сибирская девочка за один день превратилась в городскую модницу. Он не думал хорошо это или плохо, идёт ей или нет, его мучил один лишь вопрос: "Зачем ей это?" И он не выдержав ринулся этот вопрос немедленно выяснять. Правда аккуратно. Утопив жену в жарких поцелуях, спросил: — "Что это такое?" Юленька зарделась и прошептала на ушко, что для него. Очень хотелось быть именно для него красивой. Хмыкнув Костя успокоился до такой степени, что чуть не брякнул, мол, самая красивая ты тогда, когда на тебе ничего нет, а в бане под берёзовым веничком вообще сказка, но вовремя прикусил язык, чтоб не обидеть малышку. Пусть старается, если ей в радость ведь это для него.
В августе 25 года он заканчивает
Это был первый шикарный отдых вместе. "Море!" — замерла поражённая. Жёлтый песок, пенные волны, раскалённое от жары солнце и обалдевшие от безделия отдыхающие. Часами играли в волейбол и катались на яхтах. Торчали на воздухе пока солнце не зашло за дальний горизонт. Первый раз было ужасно страшно. Крепко держась за руку мужа спустилась на берег. Озираясь разделась. И, перебарывая робость, страхуемая Костиком осторожно вошла в воду. Поплескалась и на берег. Рутковскому, к своему неудовольствию, приходилось плавать одному. Она махала ему рукой. Юлия боялась глубины. Но ей нравилось сидеть на камне и смотреть на воду и вокруг. На дне через совершенно чистую воду просматриваются водоросли. Они шевелились. Вокруг был совершено иной мир. Бурная растительность поражала и радовала глаз. Вечнозелёный лавр перемешивался с дубом, буком и каштаном. Всё это густо затянуто лианами плюща и дикого винограда. Создавалось впечатление, что деревья, словно цепями, были прикованы к земле. Просто сказочные места. Не удивительно, если появится за поворотом и замок… Как можно остаться к этому равнодушным. Ведь вся эта красота полная противоположность Сибири.
Эти дни ей запомнились на всю жизнь. Вечерняя полутьма, наполненная запахами цветов, томилась. Они шли гулять и, конечно же, танцевать. Пятачки с затейниками были на каждом шагу. Но все их затеи кончались танцами. Юля любила покружиться, да ещё с таким кавалером… Правда удовольствие, как правило, разбивалось о назойливые взгляды женщин. Они кольцом торчали около Костика. Юлия понимала тягу их сердец к прекрасному и не ревновала, знала, что все ухаживания и атаки прекрасного пола стену Рутковского не пробьют и их ухаживания дальше болтовни не продвинутся. Не ревновала, но досадовала барышни отбирали время. Её время. Она старалась держать это в себе не показывая. Но он замечал и старался уделять больше внимания ей одной, уводя любимую жёнушку подальше от мирской суеты, туда, где они были вдвоём.
Много проводили времени на берегу у моря. Загорели. Белые лучики от морщин в уголках её карих и его синих глаз, наводили на лицо золотые штрихи. Они сияли. Её маленькая точёная фигурка и его габариты атлета, притягивали посторонний глаз. Так и было- он сложен был, как бог. Выглядел точно атлетом: ноги и руки плотные, крепкие, сильные, таз узкий, а плечи ого- го… Пока он учил Юлию плавать- любовалась им. Для того со всем усердием она цеплялась ему за шею, не понимая, чего от неё хотят, и шла топориком ко дну. Костя подозревал, что жена притворяется, но на чистую воду её не выводил. Игра была мила сердцу обоим. А море подыгрывая ей, то приподнимало её тело на волны, то ровно опускало на песчаное дно. Такой себе поплавок.
Перед ужином иногда сидели на набережной. Лавочка тулилась под тенистым шатром изумрудной зелени. Слушали чириканье птиц, доносившихся из гущи кроны. Отдыхая от жаркого дня смотрели на тихо плескавшееся море. В воде полоскало охлаждая свои перегретые лучи заходящее солнце. На пляже было ещё немало отдыхающих. Юлии вообще не хотелось подниматься и уходить на какой-то там ужин, но муж поглядывая на часы торопил.
— Питание важная линия. К твоим рёбрам приросла уже кожа и ты похожа на засмолённого чертёнка.
Юлия захлопала глазами, потом прыснула. Нашёл виноватого. Это она по зёрнышку может клевать и быть сытой, а ему, такому большому, всегда хочется есть.
Опять же, его страстью было ходить, смотреть… Как правило с вечера Костя осторожно, издалека принимался уговаривать жену на прогулку, в этот раз то было ущелье. Юлия трусила, но под напором ласк сдалась. Они давно нашли слабые места друг друга. Зная, как свою половинку уговаривать, пользовались этим на радость обоих. Вышли рано. Воздух был густой и влажный. Тропа пропадала в густой траве. От росы очень быстро промокли ноги. Он взял её на руки. Для этого огромного медведя Люлю была не просто женщиной,
На следующий день ближе к вечеру отправились в горы. Костику хотелось увидеть небо близко, близко. Потрогать мерцающие звёзды… Юлия не возражала: "Если он понесёт, то почему бы и нет". Ведь и небо и ожерелье из звёзд там, в горах, ближе к земле. Дошли. Ночь наступала на пятки. Ничего в двух шагах не видно. Постояли, послушали — тихо. Зато звёзды казались такими огромными, а небо таким чистым, что хотелось протянуть руку и дотронуться до них. Внизу рассыпался огнями город. Переливалось чешуёй в лунном свете море. Юлия, сначала замерев от восторга, остыв, нырнула под крыло его руки. "Красиво, но уж больно чувствуешь себя рядом с таким ярким монстром ничтожной песчинкой. Когда смотришь с высоты на Байкал, то грудь наполняет совершенно другое чувство — полёта. А тут — страха". Костя обнял и поймав губами ушко спросил:
— Ну, как!
— Здорово, но мне не нравится.
— Почему?
— На высоте человек должен испытывать чувство свободы, полёта…
— В чём же дело?
— У меня его здесь нет.
— Неужели? Помочь?
Он смеялся, а она сердилась. Возвращаться ночью в санаторий не стали. Попросились переночевать в посёлке у местных жителей. Их угостили лепёшками и фруктами, постелили на открытой веранде. Южная ночь, тихая, сказочно прекрасная, располагает к романтике и любви. Они и шептались жарко целуясь. За полночь где-то на другом конце села стреляли. Костя, прижимая её к себе, тревожно всматривался в ночь. Под утро сморённые всё равно уснули. За завтраком хозяйка рассказала, что палил участковый. У него родился сын. Костя с Юлией посмотрели друг на друга и подумав об одном и том же, улыбнулись. "Белогвардейских банд проникающих с территории Монголии здесь не было".
После того, как они поблагодарили за хлеб, соль, а Костя расплатился с гостеприимными хозяевами, отправились вниз к морю. Идти вниз было легче. Всю дорогу дурачились. С ходу побежали купаться. Рутковский может часами не вылезать из воды. Юлия тоже привыкла с ним качаться на волнах. Играли в волейбол и плавали на катере к торчащим из воды скалам, смотрели достопримечательности. Хорошо, но Юлии всё равно немножко хотелось домой, в Кяхту. Ещё чуть-чуть солнца и они туда поедут. А пока Костя напросился к рыбакам на рыбалку. В рыбацком посёлке поняли военного и не отказали. Рутковский с рыбаками вышел в море. А Юлия дрожала. Бесконечная гладь моря пугала. Именно в ту неведомую даль ушёл Костик. Она села на берегу и увести её оттуда не удалось даже квартирной хозяйке. Когда катер пришвартовался, а хозяйка наябедничала, раздосадованный Костя легонько притянув её к себе пробубнил:
— Люлю, что ты делаешь…
Она счастливо засмеялась.
— Как всегда жду тебя. Вдруг за отпуск разучусь.
Потом была длинная дорога в Сибирь. Их ждало опять Забайкалье. На этот раз он выбрал его сам. Там был дом Юлии. Знакомые по нелёгким годам службы люди и места. И он чувствовал, интуиция подсказывала, что в тех краях ещё придётся повоевать. Возвращались отдохнувшие, загорелые. Опять с двумя чемоданами и узлом с подушками и постельными принадлежностями.
В тишине идут минуты, только слышно мерный стук колёс. Они опять переговаривались с рельсами. Поезд мчал мимо суровых сибирских городов, холодных своей непокорой рек. Урал. Загнув шторку, до боли глаз всматривался в окно. Где-то в вагоне играла гармошка. Тихая мелодия уводила в прошлое. Вспомнилось, как после тяжёлых боёв с "белыми" полк вырывался из вражеского кольца. Тогда вот так же, поезд, ощетинившись пулемётами, медленно шёл к реке Урал. Надежда — проскочить мост. Каждую минуту ждали нападения. На крышах дозор. Вдруг загремели выстрелы. Засада. Белогвардейцы ждали поезд. Бой разгорелся отчаянный. В вагонах бесились кони. "Белые" стреляли в упор по теплушкам. Пытались на ходу влезть на крышу. Как сейчас перед глазами встал тот всего лишь эпизод гражданской войны. Мчащийся с развевающимся Красным Знаменем состав и они на крышах, в вагонах отстреливающиеся и бросающие гранаты… Тогда — это была жизнь. Сейчас — снимают кино. Горько терять людей, стыдно отступать. Хотелось бы забыть, но не забудешь…