Рыцаря заказывали?
Шрифт:
Её память будет беречь всё это вечно и уйдёт вместе с ней. Она помнит всё, всё и тот вечер тоже, когда он приглашал Юлию в нэпманский ресторан. — "Зайдём, послушаем музыку, поедим?" Хотя и было любопытно — никогда не была. Знала: там гуляли до утра и пели цыгане. Наверное, весело. Но не решалась пойти даже с ним. Как можно к нэпманам… К тому же, воспитание вязало по рукам и ногам. Боже сохрани — находиться на улице-то до позднего часа, а тут ещё и ресторан… Костя попробовал потянуть замешкавшуюся девочку. Но почувствовав неуверенную руку на своём локте, Юлия отскочила от него и издалека, мотая головой, прокричала: — "Нет, нет, нет!" Он растерянно хлопал глазами искренне не понимая, что сделал не так. А объяснялось всё проще простого. Она не догадывалась тогда, что он был голодный. Вернувшись из похода в степи. Помогали вытеснять за кордон банду очерёдного местного императора. Он торопился к ней и не успел поесть. Думал завернуть по дороге в трактир или ресторан, а Юлия ни в какую. Приглашая, не взял в расчёт, что девушка, в сущности, почти ребёнок. Такое приглашение её напугало. Долго крепился, но голод не тётка, всё-таки пришлось объясняться с малышкой. Юлия сориентировалась на ходу.
Прогулки стали частыми. Плохо одно: ну никак не мог решиться на большее. Руки горели, губы стонали, он дурел от малышки, а прогресса ноль… А вдруг не понравится ей, а вдруг не поймёт и убежит, ребёнок же совсем… И вот эти "вдруг" вязали по рукам. Находиться близко от неё для него было радостью и мучением. Вдыхать лёгкий аромат мыла, которым она мылась перед встречей с ним, представлять это и…терпеть. Ужас! Помог случай или умненькая Юлия, заметив такую его нерешительность и мучения, организовала его. Но, как бы там не было, он им воспользовался. Они гуляли. Мимо промчалась коляска. Она отшатнулась и попала прямиком в его объятия. Дальше дело пошло легче. Раз девочка не вырвалась и не убежала, значит, любит его.
За прогулками появилась лавочка у чужого забора. Юлия удивлённая и слегка разочарованная тем, что Рыцарь не проявляет нетерпение и стоит их процесс любви на месте, сняла с себя его френч и подержав секунду на весу (придётся включить соображаловку самой) нерешительно взглянув на него и накинув тёплую одёжку им, двоим, на плечи, сказала тихо:
— Давай укроемся им вместе. Тебе тоже не жарко.
Лицо её было виновато сосредоточенным. Костя пытаясь подстроиться загнал улыбку в уголки губ. Тут она не угадала, ему было жарко, он просто горел. А вообще, он не верил собственным ушам. В голове кукушкой стучало: "Она это сказала, она это сказала…" С самым серьёзным и деловым видом он обнял её. По делу же. Ему хотелось зацеловать её, но он только аккуратно обнимал её. Они сидели очень близко друг к другу. На столько на сколько позволял френч. Она прижималась к нему и закрывала глаза. Это было такое блаженство. Он слышал, как она дышит. И начал потихоньку смелеть. Ведь она разрешила, он правильно понял, не мог же ошибиться… Костя улыбнулся подумав, что мечтательность Юленьки отлично уживается с практичностью и смекалкой. Как она всё ловко организовала. Совсем-то уж робким парнем с девушками он никогда не был. Это с Юленькой у него отняло разум и всё, что прилагается к нему. Страшась и всё же делая, он взял её руку в свои и положил ладошкой, вроде как бы между делом на своё колено. Помедлив переплёл её пальцы со своими. Совсем осмелев подвинул девушку к своему бедру. Естественно, на честном основании: "Так теплее".
— У тебя красивые волосы, — он с трепетом, трудно переводя дыхание, вдохнув их запах, тронул завиток у её виска. Совершенно зря, у него моментом пересохло во рту.
Юлия сделала вид, что проигнорировала его шёпот и горячие губы на виске, но когда любишь трудно притворяться… К тому же его завораживающая поразительной обаятельностью улыбка сводила с ума. Делай серьёзное лицо, не делай, а лучики-то счастья пробиваются. Как хорошо-то!
Все их шептания с подружками и толстые романы — такая ерунда. Реальность не вписывалась ни во что. Такое чувство, что её баюкают на облаке или купают в тёплой мыльной ванне с цветочными ароматами. Ей было тепло. Он прикрывал её плечи под френчем руками. Горячая волна разорвала грудь. Ударила в щёки. Она чувствовала, как они краснеют… Он рядом совершенно чужой и невероятно близкий, родной. Иначе откуда взяться чувству покоя. И всё же Юлии было не по себе. Наверное, по всем правилам приличия она должна была хотя бы для этого самого "приличия", понарошку, сбросить его руки со своих плеч, но не смогла сделать даже такого малого… И губы его, вот они, совсем рядом. Пахли табаком. Их шевелило нетерпение и любовь. Она чувствовала, знала, он сейчас наклонится и поцелует. От всего этого туманило голову, и Юлия не рискнула даже вздохнуть или пошевелиться, чтоб сбросить то наваждение. Подумаешь, потерпит, проживёт этот вечер без дыхания. Ради него она готова и на большее, а тут вдох выдох — гимнастика.
Расходиться не хотелось даже с рассветом. Ему показалось, что он безнадёжно опаздывал, но от этого нежного горячего ребёнка отлепляться не хотелось. Обнимая, украдкой посматривал на левую руку, на часы, надеясь обмануть время. Похоже всё же время его вышло и надо прощаться? Или, кажется, ещё не вышло и у него есть пять минут… Целых пять минут. Надо всё-таки не забываться и поглядывать на часы. Этот контроль себя тяготил. Близость разлуки поддавала огня. Он обнимал крепче, говорил жарче. Если б можно было разбив вдребезги часы остановить время!
Время шло, выводя отношения на новые обороты. Когда не целовались и не нежничали сгорая в кольце его рук и её нежных объятий, то бродили по улицам или ходили в театр. Были и недоразумения. Стоило к Юлии подойти соседу, как в голосе Костика звучали нотки ревности. Юленька, оглядываясь, не видит ли кто, поднималась на цыпочки, смеясь чмокала его в нос и вопрос снимался. Но иногда, в выходной день, он воровал её на целый день. Сажал девушку перед собой на своего коня и увозил на прогулку подальше от суеты. Тогда всё вокруг принадлежало им двоим. Отпускал коня и, пряча улыбку, наблюдал, как резвилась она. Ну не дать ни взять ребёнок. В сущности, она им и была ещё… А если учесть, что Юлия выглядела моложе своих лет, то совершенное дитё. Она усаживалась на лужок, расстёгивала верхние пуговицы кофточки, запрокидывала голову в раскрывшийся шатром
— Что ты там нашла? — приседает он рядом.
"Ох, боже мой!" — вопрос заставил её вздрогнуть, а его тело, о котором она только что мечтала, было рядом. Краску залившую её всю уже не скрыть ничем.
— Трудяга шмель, — пролепетала Юлия, чувствуя, как жжёт спину, щёки и плечи… "Так можно в головёшку превратиться, неужели он не понимает?"
Он понимал. Потому и старался продемонстрировать себя разносторонне. Рутковский ловил себя на том, что ведёт себя, как мальчишка. В полном отвращении к себе он клялся не впадать в глупости, но не тут-то было… Вставал на задние лапки и прыгал кузнечиком. Что там говорить, в этот конфетный период жениховства хотелось выглядеть в восторженных глазах своей юной возлюбленной то её рабом, то всемогущим рыцарем. Он даже приглашал её на кавалерийский праздник своего полка. И красовался перед ней во всей красе и при всём параде. Малышка, находящаяся на гостевой трибуне среди празднично одетых людей, не спускала с него восторженных глаз. Он чувствовал себя перед ней почти богом. Но в то же время краешком глаза видел, что она была для его полка предметом зависти и чем-то вроде чуда природы, которым можно любоваться, а желательно не трогать. От этого раздирало двоякое чувство: копошилась ревность и гордость, что эта девочка, на которую с удовольствием пялятся его однополчане, будет принадлежать только ему. Тогда он принципиально приобнимал Юлию за талию, демонстрируя пускавшим слюньки мужикам своё право на неё. Пусть любуются, но планов не строят. Юлия, стараясь не привлекать внимание, посмеивалась: "Взрослые же мужики, а как дети". Естественно, она была другой нежели девчата и жёны его товарищей. По-другому одевалась, говорила, вела себя, семечки не грызла… От местных барышень шелуха летела, как от веялки. Не замечать Юленьку было невозможно.
Хочешь или нет, а Люлю, как он называл её на польский манер, заняла его сердце, заполнила голову и обволокла душу. Он только был рад такому плену. Во время многочасовой скачки к границе на окружение прорвавшейся банды, он не мог не думать о Юлии. Эта девочка только его. Он для неё открытие мужчины. Это безумно захватывающе и ответственно. К тому же его привлекло к ней и другое — познать её до конца, и он хотел бы и догадывался о том, что этого конца не будет никогда. У её тайны нет дна глубины. Она такая же романтическая натура, как и он. Романтичность- это богатство души. Богатство их душ. Опять же, в этой девочки интересное сплетение из узелков ребёнка и умной женщины. Это такой накал, такое притяжение… Он улыбнулся и опять погрузился в воспоминания. Никогда не забыть первый поцелуй. Он испытывал лёгкое удивление замешанное на удовольствии. Горячие влажные губы и огромные от изумления её глаза. Он слышал её сердечко, оно билось словно птица. Казалось, возьми он в руки сейчас её грудь и оно выпорхнет. Мужик-то взрослый, давно не мальчик. А тут такой доверчивый, горячий ребёнок. Конечно неопытность чувствовалась в ней во всём, но это его только заводило. "Только его!" Учил всему осторожно, чтоб не напугать. Время шло, руки его наглели, а пыл набирал обороты. Вокруг нарастало пьяное удушье. Они оба желая и сторожась отправились в опасное путешествие навстречу друг другу. Больше всего на свете он хотел лечь с ней в постель. Причём безумно. Но нельзя. Понял одно, — главное спокойствие в данный момент. Чтоб не наломать дров, принял решение. Всё, точка. Здесь принцип тот же что и в военном деле. Нет уверенности перед боем — не начинай атаку. Нашёл то, что душу греет и куда ноги ведут — женись. Пошёл свататься. Но безуспешно. Люлю, не собирались за него отдавать. Костя не находил себе места. Он нашёл женщину, которой можно оставить половину сердца и такой нокаут. Решив, что его никто не свернёт с пути, подналёг с посещениями и уговорами её родственников. Но это мало продвинуло его вперёд, и он чуть не отчаялся, а его цыплёнок выставил клювик и прочирикал, что верит ему, любит и пойдёт за него замуж. Он обалдел. В такое время и поперёк родительского слова… Но этот её шаг решил его судьбу. Он женится. Причём на птенчике, которого безумно и нежно любит. Костя сделает всё возможное и невозможное, чтоб этот ребёнок никогда в нём не разочаровался.
Она помнит тот день, когда он сделал ей предложение до мелочей. И когда родители пытали её душу и запрещали биться сердцу тоже. Вернувшись из гимназии, Юлия кружила по дому. Сняла высохшее бельё. Вымыла полы. С улицы послышалось цоканье копыт. Выглянула в окно. "Нет, не Костя". Счастливо провела ладонью по плечам вспомнив о его первых ласковых прикосновениях. Были дни, когда он приезжал верхом на коне. Протягивал ей руку. Она ухватывалась за неё. Твёрдая, большая ладонь, сильные пальцы. Они, не разжимаясь переносили её на круп коня, сажали перед собой и притягивали к груди. У неё кружилась голова, бросало в жар и ей совсем не хотелось вытаскивать руку из его ладони. И спорить с ним ни на какие темы ей тоже не хотелось, поэтому она заранее соглашалась со всем. "Пусть себе говорит".
Во дворе залаяли собаки. Она выглянула в окно. Пришёл к отцу сосед — колбасник. И с ходу посматривая на Юлию в окне принялся о чём-то с жаром говорить ему. Юлия отпрянула. Речь безусловно шла о ней. Догадалась, чай не маленькая — пытается сговориться отдать её за сына. Упаси Бог! Он уже делал не одну попытку разговора, пробовал несколько раз подкатиться с уговорами к ней. Был зол за отказ, правда открыто угрожать не смел. Прикуривал, видимо пытаясь оценить и присмотреться, и у Костика папиросы. Ухмылялся, но в лобовую атаку не пошёл… Да и куда ему против Костика.