Рыцаря заказывали?

Сурская Людмила

Очень часто в крепость к бойцам приезжала кинопередвижка. Кинщик с важным видом крутил кино. В каждый такой приезд народу собиралось кроме личного состава столько, что не было никакой возможности вместить всех желающих в зал. Смотрели "Броненосец Потёмкин", "Солнце любви" и много чего другого. Костику нравилось кино, Юлии не очень, она предпочитала театр. Среди бойцов организовала небольшой театральный кружок. Ставили сценки и маленькие пьески. То что было им по силам. Сама бы не решилась, с просьбой обратился комиссар. Рутковский попыхтев сдался. Понятно, что не спрячешь жену за забор. Хотя и видеть её в окружении молодых ребят ему тоже мало радости, но показать девочке и другим, что он ревнует или боится ещё хуже. К тому же, Юлию развеет это, избавив от скуки. Шустрый ребёнок сел в одночастье на прикол, ясно малышке не сладко. Он старался, но это мизер. Не всегда получалось много, но довольно-таки часто за день, Рутковский проводил время с Юлией. Помогая ей и скрашивая часы одиночества

делал всё, что мог, чтоб она не скучала, но у него без жены дел была полна тележка. Служба забирала море времени и сил. И тогда уступая ей, исключительно, чтоб без дела, скучая, Юлия не сидела, определил жену на работу в школу. Она волновалась: — "Не справлюсь очень-очень ответственно. Ведь учитель формирует человека, а значит закладывает новое общество". Он уверял: — "Ну чего ты трясёшься так, я вижу, что ты справишься, не бойся! Я верю у тебя всё получится! Мы похожи в этом. Армия тоже закладывает в мужчин хребет, что подведут фундамент под новое общество". Припёртая его участливостью, поддержкой и покровительством, она сдалась: — "Ты прав, я попробую". Юлия нарядилась в тёмное платье, в котором была похожа на тоненькую тростиночку. Приколола белый воротничок и такие же белоснежные манжеты на рукава. Он подсматривал за ней в приоткрытую дверь класса. Видел как её прозрачная ручка крепко держа мел бежит по доске. Слушая её нежный голосок застревавший музыкой в ушах и посматривая на её переплетёнными косичками головку, он умилялся. Его Люлю — учительница. А вообще-то, он гордился и радовался её успеху. Звенел звонок, открывалась дверь. Костя отходил в сторону освобождая дорогу для летящей на крыльях детворе. А потом появлялась в окружении детей она с журналом. Вся строгая, важная и совершенно другая. Он видел, как вспыхивали при виде его её глаза звёздочки.

Вскоре пришли с поклоном женщины попросив вести среди них уроки грамотности. Юлия не отказала. Враз наделала в помощь себе плакатов с большими буквами и взялась с усердием учить. Женщины хором повторяли за ней: "Мама моет раму". Костя не раз посматривая на эту девочку думал, что полюбил бы её вот такую, отзывчивую, душевную, тёплую, покорную, даже если б она была не красавицей. Просто за её душу, сердце, умение любить. Теперь её время было расписано по минутам, а дома, в довесок, засиживаясь допоздна проверяла тетради. Правда, Костик возвращался поздно и её усердие было семье не во вред. Зато скучать при такой нагрузке было точно некогда. Но при его возвращении домой, отодвинув стопку тетрадей она неслась ему навстречу. В свободное время, по его просьбе, вела уроки грамотности в полку. Бойцы с нетерпением ждали эти два дня. Именно в среду и в субботу она проводила занятия. И не только учила этих уже взрослых ребят читать и считать, а много рассказывала о писателях, художниках, городах и странах. Читала стихи и рассказы, приносила репродукции картин. За ней ходили толпой… Костя ревновал, но вида не показывал. Знал на все сто: малявочка только его. Разве она ему может предпочесть кого-то другого. Никогда, никто не сравниться с ним, он всегда будет первый и лучше всех. Только всё равно скребло, когда видел её в окружении молодых людей. Так уж видно по дурацкому устроены мужики. Но ночью, когда эта горячая птичка билась в его руках, он посмеивался своим страхам. "Вот глупец, да Люлю от моих рук бьёт, как в лихорадке". И он с новым жаром скользил по ней губами, прикусывая сосок, чем причиняя сладкую боль и отпуская только услышав её охи.

У Рутковского, как всегда, море дел. По самую макушку. Мало военных ещё и гражданских подкидывает жизнь. В приёмной командира постоянно с какой- нибудь просьбой сидело местное население. Строго смотрящий адъютант просил не курить и не щелкать семечки. К тому же, Костя поставил себе задачу сделать из полка хорошо обученную боевую единицу. И со всем старанием и усердием добивался этого. Юлия уверена, что он умеет работать с людьми. А это важно. Значит, у него всё получится. В его понимании, новая армия должна быть надёжной защитницей интересов народа. А для этого она должна быть хорошо обучена и профессионально подготовлена. Это давалось не так легко. У бойцов разный возраст, национальности, образование и интеллект. Приходилось затрачивать много времени и сил для того чтоб сделать из них боевой, слаженный отряд. В бою идущий впереди командир должен чувствовать за спиной надёжную силу. И он учил так, чтоб его спина не краснела и от страха не покрывалась потом. Красноармейцы призывались не только профессионально защищать власть народа, но и быть образцом революционной сознательности и дисциплины, достойными сынами трудового народа и свято поддерживать дух товарищества и солидарности. И всё это лежало на его плечах. Ведь солдат станет бойцом, когда не только профессионально будет подготовлен, но и силён духом. "Я сын трудового народа…"- так звучали слова присяги. В служебной книжке красноармейца говорилось: "Ты защитник интересов рабочих и беднейшего крестьянства, защитник ими поставленной Советской власти от всех её врагов. Помни же всегда о своём высоком звании, никогда и ничем не унижай его" Он свято верил в это сам. Всему этому, как и боевому мастерству, старался научить бойцов. Много работал и дома. Рылся листая книги, писал. Тогда Юленька забиралась на кровать и молча наблюдала за ним. За тем, как карандаш быстро бегает по бумаге, как

он грызёт его кончик, как теребит листы… Его высокий лоб собирался в гармошку и большая пятерня то и дело гуляла по волосам. Он шумно вздыхал и писал, писал… Ей очень хотелось узнать, что он там так сосредоточенно пишет. Иногда, он отрываясь от своей писанины, оглядывался на неё и широко улыбнувшись нырял опять в листы. А она дальше смотрела на то, как он хмурит брови, мучает нос и переворачивает страницы, с трепетом ожидая его улыбки предназначенной только ей.

Иногда при таком мышином смотрении на Юлию накатывало отчаяние, она чувствовала что не может быть полезной мужу. Подумав, решила стать бойцом. "А, что, я смогу!" — загорелась азартом она. Поднабравшись храбрости, осмелев подкатилась к нему, слёзно прося обучить её стрельбе из винтовки. Она боялась держать этого монстра даже в руках, но раз связала свою жизнь с солдатом, пересилила себя. Решила: вытерпит всё, лишь бы научил. Но осуществить задуманное оказалось не просто. Он онемел от её нахальной причуды и, поперхнувшись дымом, закашлялся. Решил- шутка. Начала просить, как водится издалека и подведя к понятному концу замерла расплывшись в проказливой улыбке: "Костик, миленький, будь лапушкой!" Опять?! Муж остолбенел. Он не был уверен, что правильно понял её, и потому был вынужден попросить её повторить. Чего проще, она повторила. От повтора смысл не изменился. Теперь Рутковский принялся смеяться думая, что она точно шутит. Оказалось нет. Всё точно, она хочет стрелять. Рутковский помучил свои уши, потом нос и отвернулся к окну. Юлия встала за ним, обняла скрестив руки на его груди, прижавшись щекой к спине. "Вот хитрюга!" — потеплел он. Только понимая, что уступать нельзя он ловко вывернувшись и усадив её на тумбочку и принялся искать папиросы. Нашёл. Достал. Закурил. Юлия не выдержав хихикала. "Куда ему деваться-то, цитадель падёт". Костик, глядя на неё не понимающе, курил и мерил большими шагами комнату. "Что за блажь, зачем ей это?" Подумав взялся отнекиваться, но под напором жены, когда в ход пошли орудия тяжёлого калибра, не устоял, сдался.

— Всё, всё! договорились, — вырвалось у него и он поднял руки вверх. С его ростом такая её победа выглядела внушительно. Он тут же прикусил язык, не веря собственным ушам, но слово не птица в клетку не поймаешь. Вот ведь, когда её тоненькие пальчики начинают бродить по его телу, у него как-то сама собой оборона рассасывается. Правда понадеялся на русское: "Обещанного три года ждут". Она на радостях, забираясь на его колени целовала в макушку и со смехом взъерошивала волосы. Про "три года" пришлось забыть.

Учил. Хотя и не привык тратить зря время. Утешало одно, что оно пролетало рядом с ней. Правда не отказывая себе в удовольствии, посмеиваться над своей малявочкой:

— Белки на шубейку настрелять хочешь?

От его насмешливых слов бросило в уныние, но собравшись с духом она просительно проныла:

— Костик, миленький, я серьёзно…

Её глаза умоляли не быть упрямым ослом и помочь ей. Естественно, в них стояли слёзы.

— Не канючь… Ну ладно, коль такая охота…Бог с тобой, обучу. Только боюсь, как бы ты и себя и меня не пристрелила. — Заслышав слёзы в голосе жены, проворчал он смягчившись.

— Садист, — буркнула шмыгнув носом она, сделав провокационную попытку удалиться.

Его руки сжались вокруг неё не давая ей отстраниться. Её бурчание не подействовало, муж насмешливо улыбался. Игра продолжалась. Она собственно не очень сопротивлялась. Одно другому не мешает.

Хотя порой у Юлии от его насмешек наворачивались слёзы, страшно хотелось топнуть ножкой и убежать пожалиться подушке, но отступать нельзя, мужчина сразу улавливает это. Тогда уж лучше не начинать и она не отступила. Юлия ложилась с ним рядом, прижав приклад к плечу, и, прищурив глаз, целилась открытым в мишень. Мушка прыгает. Когда стреляла, глаз со страха закрылся и второй.

Костя не может без иронии смотреть на её сосредоточенное лицо и смешно закрытый глаз.

— Стрелок… В белый свет, как в копеечку, — смеётся он и надеется, что азарт жены на этом и закончится. — Малышка, не твоё это дело…

Губы сжаты в упрямом протесте: "Посмотрим!" Но в разговоре не так дерзка, как в гляделках.

— Все в первый раз не отличники, — робко отбивается Юлия, стараясь не замечать в его глазах веселья.

Прицелилась. Хлопок. Клацает затвор, на землю летит горячая гильза.

Юлия поймала его скептический взгляд, чтоб не расстраиваться попусту живенько отвернулась. "Неужели опять промазала?"

— Будем надеяться, что это твой последний раз. — Объятиями прилепив её к своему бедру прошептал туша смех он.

Юлия ещё упрямее поджимает губы и стреляет ещё раз, потом ещё. Надо сказать себе: "Я смогу!" и всё получится, — сцепив зубы приказывала она себе. Глаз потихоньку стал привыкать и уже не закрывался от выстрела, да и саму её не трясло. Дела пошли спорее.

— Ничего себе, — удивлялся муж, — ты даже попала в мишень, кнопка.

— Я б лучше стреляла, да отдача. Аж, плечо болит. — Пожаловалась не осмотрительно Юлия.

О! Костя сразу ухватился за это.

— Вот и бросай такое совсем не женское занятие. Зачем тебе? — чмокнул он её в глаза. — Вон как щуришься, так и окосеть можно. Представляешь, глаза в разные стороны смотрящие…

Юлия отвернулась: опять смеётся. А она всё равно научится стрелять. Как он не понимает, ведь она теперь будет всегда рядом с ним. Значит, и в боях тоже…