Рысюхин, надо выпить!
Шрифт:
«Даже не буду спрашивать, что ты имел в виду. Помню твою привычку объяснять одно непонятное слово с использованием трёх других таких же непонятных. И тем более не буду сам смотреть в твоей памяти!»
«Оно правильно. Немецкие философы — это натурально карательная литература. Особенно если в подлиннике, а у меня в закромах и на такое наткнуться можно, когда-то имел неосторожность полюбопытствовать».
«Ты так хорошо знаешь немецкий?!»
«Когда-то знал, на уровне свободного общения и чтения не адаптированной литературы для удовольствия. Потом забыл по
А после столовой, точнее, после того, как я полчаса посидел на стуле в состоянии ленивой неги, вообще бодрость духа образовалась. На этой бодрости я и вышел на лицо, позвонить Мурочке, отчитаться о закрытии сессии. Узнав о результате, а лишнего я не рассказывал, ни к чему, Маша категорически заявила, что это нужно отпраздновать. Мол, мало того, что первая сессия, так ещё и на одни «отлично». И не успел я предложить место и время для празднования, как мобилет у неё отобрали, а я был категорически приглашён будущей тёщей в гости. Вздохнув, я пошёл обратно на изнанку — за цветами и приводить себя в соответствующий вид.
Надежда Петровна, выглядывая из своей выгородки, поинтересовалась результатом и услышав «все четыре на 'отлично» заявила, что «и не сомневалась даже».
— Праздновать будешь?
— Обязательно! Сейчас переоденусь — и к Машеньке в гости, тёща пригласила вот только что.
— Ну, такое празднование я одобряю! Не то, что остальные — сегодня всё общежитие будет массово и злостно нарушать целую кучу правил внутреннего распорядка.
Я только вздохнул украдкой: если бы не внезапное приглашение домой к Мурлыкиным, я мог бы после свидания с Машей успеть вернуться к празднованию. А так придётся только внести старосте группы свою долю, чтобы не считали, что «зазнался» и «оторвался от товарищей».
В гостях всё было чинно и благородно, хоть мы с Машей и урвали пару раз минут по пятнадцать на то, чтобы по обниматься, поцеловаться и пошептать на ушко всякие милые глупости. А так — обедали, нахваливая таланты хозяйки, пили чай с купленным мною по дороге тортиком и по чуть-чуть настойки, пели с Машей под гитару. Затем пришлось рассказывать сказку про Василису Премудрую, при этом я отказался от сюжетного хода с подменой царского сына — как-то от него нехорошо попахивало, хоть царь и условный и заведомо чужой, но всё же намёк на то, что царь может не сдержать был заведомо лишним. Потом пришёл Мурлыкин, с ним выпили ещё чуть-чуть, а потом меня отправили назад в общежитие. Не то, чтобы я рассчитывал на что-то иное, но…
Приехал я в Буйничи к девяти вечера даже с учётом заезда на вокзал, чтобы выкупить ранее заказанный билет на поезд до Минска. Общежитие гудело, как улей.
«Скорее, как трансформатор».
«Какой ещё трансформатор? Опять ты за своё?»
«Понижающий для рассудительности и повышающий для веселья!»
Я подумал, что трезвому гулять вместе со своими будет тяжко, а догонять их не хочется категорически. Потому принял горячий душ, чтобы согреться, и лёг спать. Причём к собственному удивлению «выключился» мгновенно и спал аж до восьми утра. Может быть, ко мне кто-то и стучал в дверь — вроде бы слышал что-то такое, или то мне снилось, но вставать, открывать и общаться не было ни сил, ни желания.
Глава 16
Хорошее в том, что забыл завести будильник — выспался. Плохое — чуть не опоздал на поезд. Хорошо хоть, баулы-чемоданы собирать и таскать не надо, схватил саквояж, меч изрядно надоевший, дверь запер — и побежал. Повезло, что около академии нашёлся свободный лихач с нормальным, не заезженным конём, что довёз меня до вокзала чуть быстрее, чем за полтора часа. Рассчитался с лихвой, как договаривались, и заскочил в вагон за три минуты до отправления поезда. Голодный, холодный, злой — но зато выспавшийся, ёлки. Нет, ну его, такие аттракционы!
Сосед по купе встретил меня коротким смешком:
— Ну вот, а я уж думал, что один ехать буду! Петрушкин, Евгений Геннадьевич, герба Петрушка — так, вроде, у вас тут говорят? К вашим услугам.
— Минской губернии шляхтич Рысюхин, Юрий Викентьевич, тотем Рысюха.
— Вот, точно, Оренбургской губернии дворянин — забыл добавить. Эх, велика Империя, и обычаи в ней самые разные, даже в части знакомства, не говоря уж о чём-то большем.
— Надо же, как вас далеко занесло! Если не секрет, что привело в наши края?
— Торговля, что ж ещё? Я представитель фирмы, которая занимается продажей автомобилей.
«Юрка, это судьба! Я давно говорю, что нужна машина, а лучше две — и вот тебе, можно сказать, с доставкой на дом!»
«Я не буду управлять повозкой!»
«Вот ведь дундук эгоистичный! Ты Пробелякова вспомни — ему мотаться по всему району или на коне со скоростью сорок пять вёрст в сутки — или на машине, которая то же расстояние за час проедет? Плюс ещё и груз с собой сможет взять. А из Шклова под Тальку бутылки возить? На волах? Или платить за перевозку? Так что даже не две, а три нужно».
«Третья куда?!»
«Тебе, дурья башка. Самому не надоело по полтора-два часа тратить в одну сторону при каждой поездке в Могилёв и обратно?!»
«Невместно дворянину управлять повозкой!»
«Вот же дерево-дубина! И он ещё на бабушку обижаться умудряется, хотя сам такой же упоротый, а то и хуже! Давай сперва машины посмотрим, а потом уже о водителе подумаем».
Рассуждения о множестве поездок Егора Фомича и о вывозе тары из Шклова показались здравыми и обоснованными. Если какой-нибудь небольшой грузовичок окажется не слишком дорогим…
— А у вас есть с собой каталоги или иные материалы?
— Конечно! Вот только…
«Машины краденые!»
«Тьфу на тебя, с твоими шуточками!»
— Что «только»?
— У меня автомобили, ориентированные на коммерческое использование, а не для спорта или на выезд.
— Ну так мне и надо для фамильного предприятия. У меня шесть объектов в двух губерниях, а скоро появится седьмой, в третьем районе. И оттуда постоянно нужно будет возить грузы.
— О, в таком случае мы удачно встретились!