Рысюхин, надо выпить!
Шрифт:
«Стоп! Вот оно! Поймал мысль!»
«Ты уверен, что это не блоха?»
«Не пори чушь! И не отвлекай! Ты сейчас с краской что делаешь?»
«Рисую, не видишь, что ли?»
«Нет! Не рисуешь, и даже не управляешь металлом! Ты не продумываешь ни толщину и наклон линии, ни сколько миллиграммов куда перетащить!»
«И что же я тогда делаю?»
«Ты просто формируешь образы! Что у тебя в голове — то и проявляется на доске!»
«И какая разница?»
«Принципиальная! Помнишь, мы летом планировали новые образцы этикеток делать и вообще образ Рысюхи распространять и рекламировать?»
«Помню,
«Так не нужен нам художник! Две разных краски, а лучше — три, на доску и просто формируешь образ! Потом фиксируешь, сушишь и отдаёшь на размножение».
«Я не нарисую, пробовали же».
«Ты руками пробовал. И ты сейчас не рисуешь, у тебя прямое воплощение образа!»
Пока я думал, что ему ответить, дед внезапно «заорал» у меня в голове «во всё горло»:
«Розу мне изобрази, быстро!»
Я дёрнулся, а на фанерке проявилось изображение розы — такой, как я себе представлял, и какую не смог бы нарисовать. А ведь работает! Сейчас мы изобразим этот пресловутый «чибик Рысюхи!»
Угу, как же. Как говорит порой дед, «размечтался, одноглазый», и то, что глаза у меня на месте оба ситуацию не меняет. Три, три долбаных часа! Столько времени мы промучились до того момента, как появилось первое изображение, отдалённо похожее на то, что могло бы считаться черновым наброском идеи.
Оказалось, что образ в сознании деда — он сам по себе, и при передаче в моё сознание, даже если дед старается «думать только картинками» он искажается моим восприятием и моими представлениями о куче разных вещей! К тому же чужой образ остаётся чужим — смутным, где-то размытым, где-то бледным. В итоге при виде первых вариантов дед вообще разорался на тему «Ты где такое извращение нашёл вообще?!»
И вот, потратив три часа и, кажется, всю свою магию я сидел и смотрел на странное изображение, по форме похожее на перевёрнутую каплю: вверху большая и симпатичная мордочка слева, круглое тельце с коротким хвостиком и четыре короткие лапки, толстенькие вверху и сходящиеся внизу почти в точку. Миленько, но вот как это воспримут люди и, главное, как к вот этому вот отнесётся сама Рысюха.
Глава 18
До ужина успел немного передохнуть, так что я уже не выглядел жертвой пыток, но всё ещё чувствовал себя измотанным.
«Вот они — муки творчества! Настоящие, а не это вот ваше всё!»
Дед язвил и издевался, но не обидно, потому как видно было, что и он вымотался в ходе этого эксперимента. Всё же ясно стало, что рисование — это в равной степени и не моё, и не его. Причём начертить всё, что угодно он мог, в том числе и трёхмерные изображения в самых разных проекциях — взять хотя бы, как лихо он чертил объекты туристического комплекса, что на бумаге, что в моём воображении. Вот вообразить совершенно, на мой взгляд, головоломную деталь в любой проекции и в объёме это он запросто, как и мне передать, а как только дело касается живописного образа — всё, стоп, «плуг в землю», как выражается сам дед про такое резкое торможение.
За ужином бабушка даже начала переживать, не заболел ли я и хотела звонить доктору. Пришлось убеждать, что я просто перестарался с магической тренировкой, получив на это отдельную отповедь о необходимости меру знать. Даже и возразить было нечего, да и не хотелось. Поужинав и убрав посуду — Ядвига, как обычно, уже ушла домой — просто отправился спать.
Утром проснулся с убеждённостью, что наше художество в целом одобрено, при условии, что не станет причиной насмешек. На этот раз Рысюха аудиенции не удостоила, но своё мнение как-то донесла. Настроение было хорошим, я даже принялся напевать очередную забавную бессмыслицу:
Не скакала бы коза вдаль через ухабы,
Не страдали б мы фигнёй — кабы, кабы, кабы…
Кстати, насчёт страданий фигнёй. Надо сделать разминку и выплнить комплекс упражнений с мечом, а то наставник ругался, что у меня «слабый прогресс», видите ли. В качестве разминки засчитал себе расчистку площадки для занятий на заднем дворе — Семёныч разумно ограничился прочисткой дорожек, так что пришлось сносить целую гору слежавшегося снега, которая естественным образом сформировалась ближе к центру участка.
Во время выполнения упражнений опять попробовал заполнить клинок своей силой — и, внезапно, у меня это получилось без таких усилий, как раньше, можно сказать, естественным образом. Я аж удивился, едва не потеряв концентрацию. Вчерашнее занятие с красками так сказалось, что ли, или количество повторений переросло в качество? Не знаю, но радует. И меч перестал восприниматься лишним грузом в руке, железной палкой-копалкой. Кажется, я понял, что имел в виду мастер, когда требовал «почувствовать клинок».
Вдохновлённый успехом, на завтрак пришёл в приподнятом настроении и с такой же бодростью духа отправился позже звонить профессору. Лебединский ответил почти сразу.
— Юра, как хорошо, что вы позвонили! Надеюсь, сессия у вас уже закончилась?
— Да, сдал на «отлично», уже даже домой приехал.
— Поздравляю, поздравляю! Первая сессия — она очень важная.
— Да, я в курсе — сначала ты работаешь на зачётку, потом она на тебя. Я хотел про договор о новом тираже спросить.
— Вот о нём и я хотел бы поговорить. Лучше бы, конечно, лично, но в общих чертах можно, наверное, и так.
Я помимо воли застыл в испуге — неужели предположения деда оправдываются, и «Надежду» кто-то успел спеть раньше?!
— Какие-то проблемы?
— Можно, наверное, и так сказать…
Онемение усилилось.
— Но проблемы не у нас, а у изготовителя пластинок.
Резкое облегчение ударило в голову, как хмель.
— И чем это нам грозит?
— Грозит? Некоторой затяжкой сроков, дополнительными переговорами и увеличением доходов.
— Увеличением?! Из-за проблем?!
— Проблема в том, что торговля готова взять больше пластинок, чем могут напечатать наши могилёвские партнёры. Они попытались было арендовать производственные площадки у коллег, но те заинтересовались — для чего? В итоге выставили встречное предложение: самим выпустить часть тиража и заняться распространением. В общем, сейчас эти ребята сговариваются между собой и периодически названивают мне, поскольку время от времени некоторые хотят пересмотреть нашу долю, но я отбиваюсь. В общем, у них там дело идёт к согласию, недельки через две подпишем договора. Причём местная фирма, с моего разрешения, уже начала печать своей части тиража, чтобы раньше начать продажи.